Лучшие фильмы 2020 года | Дмитрий Буныгин. Ты смотришь фильмы, пишешь тексты и через какое-то время умираешь

 

Мигрень – это когда болит полголовы, а на вторую половину ты пуст. Мигрень оставляет тебе последнее, чтобы завтра отобрать и это. Страдающий ею – а ведь это недуг пожизненный, лишь в малой мере излечимый – устаёт жалеть себя взаправду: едва ли можно оставаться влюблённым в жизнь, половина дней которой будто заранее подтёрта мокрой тряпочкой. Где нет любви, там, впрочем, нет и ненависти, а главное – исчезает стремление к суетной жертвенности. Время между приступами отпускается мелкими дозами по высокой цене и расходуется с близким прицелом: ты можешь читать, ты можешь смотреть фильмы, ты можешь писать тексты, общаться с друзьями, даже выходить из дома по служебным нуждам – пока боль в отпуске, эти действия можно совершать без боязни сползти со стула, упасть на улице или, что угрожало мне однажды, проблеваться на картину Айвазовского в Русском музее. Такую жизнь не ценишь, её просто живёшь. Или не «просто» – «зато».

«Мигрень теперь у времени и мира», так говорят или думают. Трещи, голова, пусть кино напитается болью. Кинематограф, как родина смерти, в лучших своих проявлениях всегда поражает экранных героев в правах на благополучный исход. Десять фильмов, приравненных мной к уходящему году, прощаются с надеждами самым жестоким образом: персонажи или погибают, или теряют близких, или пропадают без вести сами, или вынуждены, словно застигнутые низвержением горы, следить за крушением всего, что окружало их годами. Не останется ничего, кроме боли, затем и она растворяется в пустоте. Между приступами, в мировой ночи, когда смотреть больше не на что, эти фильмы отучают глазеть и учат рассматривать – что-то, что можно увидеть лишь там, где ничего нет.

 

 

Лучшие фильмы года:

 

1. «Виталина Варела» (Vitalina Varela), Педру Кошта, Португалия, 2019

Столь непролазно тёмной и неестественно долгой ночи не может быть иначе, чем на сцене, – в свете не луны, а расчётливо установленных софитов. И то правда, разве фильм Кошты – не опера нищих, чьи еле слышные «арии» глушат в шёпоте или топят в «оркестре» ливня и дребезга черепицы?

 

2. «Бескрайняя ночь» (The Vast of Night), Эндрю Паттерсон, США, 2019

Столь долгой ночи не может быть – рассказчик, должно быть, нам лжёт! Тем не менее, фильм учит не перебивать человеческий голос, как бы ни темна была прерывистая речь. Какой бы завиральной ни казалась нам история, дадим говорящему волю, он сам себя разоблачит. А впрочем – неужто меркнет прелесть сказки, выдаваемой за летопись? В условиях неизбежного деления информации на ложную/правдивую Эндрю Паттерсон с помощью двух героев – легковерного юноши и девушки-скептика – испытывает на прочность прекрасный союз вымысла и документа, жанровой условности и социальной реальности, мистического триллера про инопланетян и драмы взросления.

 

3. «Хлебозавод» (A Bread Factory), Патрик Ванг, США, 2018

Дебют Ванга «В семье» (In the Family, 2011) предоставил мне серьёзные основания полагать, что в тело тайваньского американца переселилась душа Фрэнка Капры. 4-часовой «Хлебозавод» тоже сделан с душой – но в этот раз, если так можно выразиться, «постаревшей». Пусть это будет душа Роберта Олтмена или Жан-Клода Бьетта.

Актриса Тайн Дейли когда-то внесла феминистские коррективы в терминально сексистскую сюжетную схему франшизы «Грязный Гарри», наотрез отказавшись от навязываемой романтической линии для своей героини, равноправной напарницы Иствуда. Исполняя у Ванга роль начальницы вольной арт-директории Доротеи, 72-летняя Дейли демонстрирует те же преданность служению и непреклонность, и если эти качества не смогли спасти от закрытия дом творчества, располагающийся на территории бывшего хлебозавода, то дело вовсе не в Доротее. Несущая стена по-прежнему крепка, и не её вина, что всё вокруг неё рушится, пока она стоит так же прямо, как и десятки лет назад.

Не руша собственной структуры, фильм Ванга рассыпается на цитаты. Самая популярная звучит как раз из уст Доротеи – «Театр – это терапия для бедных», – являясь слегка приукрашенной цитатой из «Рапсодии для театра» Алена Бадью: «Зритель приходит не ради удовольствия, а в целях терапии» (перевод Инны Кушнаревой). Публика, опять же по Бадью, столь же обязательное условие существования Театра, что и актёры. Зал Доротеи пустует, зритель давно не приходит, фактом своего отсутствия, казалось бы, отменяя значимость полулюбительской постановки Еврипида. Однако пьеса жизни продолжается, с той же Доротеей в одной из главных партий, и за воротами хлебозавода, не испытывая недостатка в зрителях. Говоря об отпугнувшем Фридриха Ницше первом, байрейтском, представлении «Кольца Нибелунгов», Георгий Адамович заключал, что иногда театральному действию становится тесен загон сцены: «Кольцо», хоть и предназначенное для театра, жило настоящей жизнью только вне его».

 

4. «Нос разбит, в карманах пусто» (Bloody Nose, Empty Pockets), Билл Росс IV, Тернер Росс, США, 2020

«Нос разбит» учит слышать там, где обычно слушать нечего: в новинку нам, что ли, речевая перкуссия сонно-буйных выпивох? И однако, постоянная клиентура собирательного американского бара, чей убедительный муляж создан авторами этого притворно документального фильма, – не декаденты с глазами кроликов, не деграданты, «потерявшие человеческий облик». Под взглядом камеры или нет, наигрывая или живя «реально», каждый из них – неразменная личность (правда, все они с очень смешными причёсками).

 

5. «С острова» (De una isla), Хосе Луис Герин, Испания, 2019

Геологическое фэнтези, которое учит рассматривать там, где нечего (и некому) рассматривать.

 

6. «Под водой» (Underwater), Уильям Юбэнк, США, 2020

Один из персонажей фильма славился среди коллег привычкой, казалось бы, способной вызвать всеобщую ненависть: пересказывать одну и ту же шутку, всякий раз анонсируя её как новую. Ан нет, шутка неизменно встречала добродушную реакцию окружающих. Производство копий в наши дни окончательно стало ритуальной практикой жанрового кино, что хотя и не означает отказ режиссёров от выдумывания новых шуток, однако знаменует отвоёванную независимость от мании изобретательства.

 

7. «В прошлом году в Дахау» (L’année dernière à Dachau), Марк Раппапорт, США, 2020

«Что мы знаем о наших родителях?» – задаётся вопросом молодой протагонист финальной чисто игровой ленты Раппапорта «Ночь снаружи», прежде чем перенестись на экран послевоенного нуара и подхватить сражённого пулей посыльного, в котором узнаёт… собственного отца. Что известно о фильмах, которые привыкли звать «классикой»? И «классикой» чего – куриной слепоты у зрителя? В нескончаемом «прошлом году», пока Раппапорт за монтажным пультом останавливает время, герои Рене и Кубрика сбегают с широких экранов, встречаясь в условленном месте – территории бывшего концлагеря. С двух сторон, Дельфин Сейриг в вечернем платье и Кирк Дуглас в полковничьей форме, входят в один кадр, молча повинуясь зову – чей голос привёл их сюда?

 

8. «Метаморфоза птиц» (A Metamorfose dos Pássaros), Катарина Вашконселуш, Португалия, 2020

Метаморфоза, через которую проходит всё в этой дебютной ленте, – не что иное, как смерть, и для пущей буквальности в кадре окажется тельце дрозда лапками кверху. «Метаморфоза птиц» учит нас тому, как разговаривать с теми, кто никогда уже не сможет нас услышать: режиссёру важнее рассказать мёртвым о живых, чем живым – о мёртвых.

 

9. «Перед низвержением горы Монблан» (Avant l’effondrement du Mont Blanc), Жак Перконт, Франция, 2020

Глитч в кино – это огонь, попеременно пожирающий и благодатный, и Жак Перконт – его укротитель. Сперва нормативное изображение, определяемое эпитетами «приятное» и «живописное», разъедают термиты пикселей. Но о чудо: изображённое и не исчезло, и не стало теперь «уродливо»: оно лишь сменило регистр «живописности». Правда, самого изображения ощутимо стало меньше – однако кое-что, что остаётся видимым, как бы избегает гниения. Динамика глитча представляет собой животворящее воздействие оползня – смещение кинематографических пород, вечное обновление. Десять лет назад Перконт уже снял короткометражку Après le feu, её впору называть «Убытие поезда»: картинка с движущимся составом на глазах убывала в размерах, менялась в цвете и корчилась, как подожжённый бумажный комок, но сам поезд, потеряв рельсовый путь за горизонтом помех, всё ещё продолжает свой ход, мелькнув даже в «Книге образов» Годара (в которой процитирован фрагмент Après le feu). «Перед низвержением горы Монблан» – «живописный» зимний вид из окна такого поезда.

 

10. «Обо всём и ни о чём» (Sobre Tudo Sobre Nada), Дидио Пестана, Португалия, 2018

Среди несметного числа американских режиссёров-любителей, пишущих на ручную камеру свои дневники в режиме 24/7, Йонас Мекас отличительно запомнился как «экзорцист интимности»: даже запечатлённый визит на малую родину, «Воспоминания о поездке в Литву» (1972), демонстрировал те же ра(вно)душные интонации свидетеля дружелюбного, но рассеянного и рассредоточенного, беспокойно скачущего то на месте, то с места на место. Если мир вокруг снимать секунду длящимися планами-отрывками, в этой коллекции сменяемых видео-полароидов «обо всём и ни о чём» сольются в цветную хохочущую крошку и случайный прохожий, и друг детства, и новый знакомый, которого зовут Джон Леннон. Так стирается разница между географическими Светами, между интимным и общественным, между «своим» и «чужим», а следовательно, исчезают малейшие поводы для драматического, в частности любовного, конфликта. Интимное обобществляется, испаряется в чаду общности.

Дидио Пестана не изгоняет интимность, но не даёт ей и робко пустить корни, сам пускаясь в бега. По духовному следу Мекаса, португальский режиссёр годами снуёт по Европе (фильм составлен из видео, снятых в период восьмилетних странствий), с одного флэта на другой, от одного приятеля и одного, условно «грушинского», скромного музыкального фестиваля к другим, с пляжа на пляж, в конце концов. Всё повторяется, и лица, и улицы, слегка варьируются погода и освещение. Тепло/холодно, темно/светло. Сменится немало экранных лун, пройдёт две четверти часа хронометража, прежде чем одно лицо наконец примелькается – девушки рассказчика. В мельтешении кадров не просто, и так ли уж нужно, сразу распознать, сопровождает ли она бойфренда-режиссёра по ходу всего путешествия, или это она пританцовывает в давних флэшбэках – с улыбкой слишком уж прилипшей к сведённым судорогой губам. Такую страшную улыбку, истошную и отчаянную, женщины носят обычно за считанные дни до неизбежного расставания. «Опять ноябрь. Всё, чего я сейчас хочу, это сжаться в комок и не выходить из дома до апреля», бросает закадровый голос Дидио ближе к финалу, и мы понимаем, что интимное догнало режиссёра и пожрало, а путешествие приобрело циклический характер. Последняя треть картины так и не выйдет из гибернации. Путешествие идёт вспять: через некоторое время в кадре теплеет, мы снова видим пляжи и веранды, видим те же кадры девушки, её улыбку, слышим ничего особенно не проясняющие слова Дидио, их смутно повинный тон, и тут уже зрителю, в свой черёд, захочется сжаться в комок.

 

 

Удачи года:

 

«Портрет девушки, охваченной пламенем» (Portrait de la jeune fille en feu), Селин Сьямма, Франция, 2019

На одном из рассветов, как обычно, я читал Пруста под песенные циклы Шуберта, бокал за бокалом осушая бутылку Lambrusco Bianco. Допив, я включил этот фильм, и он мне понравился. Мне нравятся фильмы про женщин. Я ничего не имею против женщин. Тем более, что меня самого родила женщина.

 

«Коулуэлл» (Colewell), Том Куинн, США, 2019

«Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына» в пересказе Алена Бадью. Одинокую работницу миниатюрного, почти игрушечного почтамта в Коулуэлле, штате Пенсильвания, после 35 лет службы ставят перед выбором: либо преждевременная пенсия, либо перевод на другой участок в незнакомый город, до которого придётся за триста вёрст каждое утро трястись на автобусе. Во втором случае ещё и зарплату урежут, вот красота! Несмотря на богатейшую палитру тонов, от смиренческого до пораженческого, картина дарит мне горячую надежду – надежду на то, что до старости я всё-таки не доживу.

 

«Легенда о волках» (Wolfwalkers), Томм Мур, Росс Стюарт, Ирландия, Люксембург, Франция, США, Великобритания, 2020

Лесные санитары-оборотни отхватили себе всё внимание зрителей, и кажется, никто и не приметил во время вступительных титров выглянувшего из норы барсука. Барсук, меж тем, тотемное животное Егора Летова, прославлявшего зверька не только в интервью, но в целой «Песне барсука». Это инструментальная композиция, а на вопрос, при чем тут барсук, Летов ответил, дословно: «очень неспроста». Вероятно, так ответил бы, спроси его кто о том же, и Томм Мур.

 

«Южный терминал» (Terminal Sud), Рабах Амер-Займеш, Франция, Алжир, 2019

В иных книгах бывают сноски, без которых основной текст кажется немыслимым. «Терминал» – как раз такая сноска к фильмографии Амер-Займеша.

 

«Уилл Гир – всеамериканский дедушка» (Will Geer – America’s Grandpa), Марк Раппапорт, США, 2018

Голосом 76-летнего Уилла Гира – голосом воскресившего его на полчаса 76-летнего Марка Раппапорта – говорит не просто исключительно удачливый актёр, которому раз в жизни сказочно повезло, а целое поколение отмщённых.

 

«Киоск» (Le Kiosque), Александра Пьянелли, Франция, 2020

Как и почившая Аньес Варда, дебютантка Пьянелли – «собирательница», только не путешествующая для сбора урожая образов по весям, а прикованная к месту: стоит день-деньской за прилавком парижского ларька, торгует газетно-журнальной продукцией (включая порножурналы и «Аргументы и факты») и меряет узкий коридор рабочего пространства – шаг вперёд, шаг второй и обратно. Расширяться некуда, но можно сделать пятачок киоска ещё уже – смотреть на мир (и пере-«собирать» его) сквозь камеру смартфона. Ларёк истончается до оси, вокруг которой вертится люд горожан и «гостей столицы», и заостряется грифельным кончиком цветного карандаша: потомственная продавщица-режиссёр, что весьма кстати, умелая рисовальщица, и доля шарма «Киоска» принадлежит (также и кукольной) анимации руки Пьянелли.

 

«Криминалистическая мания» (Forensickness), Хлоя Галибер-Лене, Франция, 2020

«Амели» от десктоп-документалистики.

 

«Постенница» (Perdikaki), Катриона Галлахер, Греция, Великобритания, 2018

Впору выдумать жанр «флуар» – нуар из жизни флоры. Таинственные передвижения греческого сорняка, расследуемые заезжим режиссёром, увлекают сильнее любых «секретов Лос-Анджелеса». В качестве полезного бонуса, к фильму Галлахер прилагается название, позволяющее с точностью установить «внутренний» возраст зрителя: если вас смешит слово «пердикаки», поздравляю  – внутри вам примерно шесть лет.

 

«Кровь и плоть. Жизнь на всю катушку и кошмарная смерть Эла Адамсона» (Blood & Flesh: The Reel Life & Ghastly Death of Al Adamson), Дэвид Грегори, США, 2019

Как же я боюсь смотреть фильмы Эла Адамсона. Полюбуйтесь на эти названия, не я их не выдумал, поверьте, иначе бы они не отпугивали меня столько лет – «Ужас кровавых монстров», «Кровавый мозг», «Кровавая няня», «Пять кровавых могил», «Кровавые ангелы ада», «Кровь смертельного ужаса», «Кровь в замке Дракулы»… Страх не прошёл и поныне, но, по крайней мере, увидев байопик об Эле, я уже представляю, чего именно стоит бояться и следует в ужасе ждать от, кажется, единственного за всю историю кино режиссёра, который снял вестерн… о стюардессах.

 

«Красный почтовый ящик на улице Эшер» (Escher dori no akai posuto), Сион Соно, Япония, 2020

Слово «экстра» используют, когда хотят сказать о высшем сорте чего-либо; им же кличут массовку на киноплощадке. Фильм Соно объединяет оба смысла: если жизнь определила тебе роль статиста, это ещё не значит, что ты – не высший сорт.

 

«Где заканчивается тело?» (Where Does A Body End?), Марко Порсия, Канада, 2019

Герой-музыкант этого 161-минутного документального байопика встретил 16-летие в израильской тюрьме, а Бликса Баргельд боится ему звонить, не выпив предварительно для храбрости.

 

 

Специальное упоминание:

 

«Витая пара» (Twisted Pair), Нил Брин, США, 2018

Благодаря «Витой паре» мы учимся не-видеть кино: не понимать его, не различать в нём высокий и низкий стили, не отождествлять его ни с родом искусства, ни с видом развлечения.

 

«Возвращение к Возвращению в Атомную школу, часть вторая» (Return to Return to Nuke ‘Em High Aka Vol. 2 ), Ллойд Кауфман, США, 2017

Школьницы-лесбиянки воспитывают ребёнка-монстра, рождённого одной из них после того, как её орально изнасиловал гусь-мутант. У жителей городка Тромавиль – места действия всех фильмов Кауфмана – вечно всё не слава богу. Это и немудрено, поскольку Бога здесь играет Рон Джереми, президента США – Лемми из «Моторхед», а сам режиссёр «Возвращения» то и дело прерывает собственный фильм, переругиваясь с монтажёром. Помнится, документальная работа итальянских телевизионщиков, посвящённая феномену студии «Трома», носила название-каламбур Troma Città Aperta (как не трудно догадаться, парафраз Roma città aperta Росселлини), и действительно – если Третий Рим, который мы заслужили, не Тромавиль, то что же? Куда там Москве.

 

 

Полуудачи года:

 

«Женщина, которая убежала» (Domangchin yeoja), Хон Сан Су, Южная Корея, 2020

Женщина как привидение, которое не возвращается.

 

«Призрачная поездка» (Phantom Ride), Стивен Брумер, США, 2019

Целый час двойной экспозиции с движущимися во все стороны автомобилями, льющимися из русла в русло цветами и прочими расходящимися тропками. Я лежал на диване, приняв шесть таблеток нурофена, я глушу ими мигрень, я лежал и лежал, экспозиция всё двоилась, и к концу фильма я был уже как персонаж из рассказа Стивена Кинга «Плот», загипнотизированный меняющим окраску плотоядным озёрным монстром, готов всё смотреть и смотреть на эти «фантастические  красные, жёлтые, синие  полосы, закручивающиеся в спирали на черной блестящей поверхности». Кстати, сейчас перечитывал этот рассказ спустя долгое время и обнаружил, что помню каждое предложение (включая «Он вошел в неё. Боже, наконец-то он почувствовал тепло»).

 

«Ты совсем не знаешь Номи» (You Don’t Nomi), Джеффри МакХэйл, США, 2019

Нет, это совсем не байопик о Клаусе Номи, речь о другой Номи – Номи Мэлоун, раз(о)детой героине Showgirls Верхувена. У меня с этим фильмом никогда не было проблем, как и с любыми фильмами, в которых голые женщины оголяются догола. Но проблемы были у американских критиков, и, хотя реванш «Шоугёрлз» стал очевиден уже в нулевые, монтажная апология Джеффри МакХэйла ещё раз и ещё раз задаёт вопрос в воздух: «А в чём, собственно, проблема?». Монтирует МакХэйл на зависть, говорящие головы, к великому облегчению, усечены до своих закадровых голосов, общий тон – скорее нейтральный, лишённый придыхания (но не любования). И всё же без проблем не обошлось: снять фильм-эссе не получилось – скудноват он на тезисы. Самый внятный из них – и старательно проиллюстрированный – похоже, звучит так: «Режиссёр Верхувен использует из фильма в фильм одни и те же приёмы и образы».

 

«Самая красивая страна на свете» (Das schönste Land der Welt), Желимир Жилник, Австрия, Сербия, 2018

В год моего рождения Жилник подытожил свои размышления о физиологии миграции, сняв «Второе поколение» о чужом среди и своих, и чужих: главный герой-серб, долгое время проживший в Германии, по ходу картины терял сразу обе родины, не сумев сблизиться ни с немцами, ни с соплеменниками. Спустя тридцать пять лет персонажам Жилника уже не нужно трястись за свой духовный багаж и нервно подбирать ключи к иной культуре, просто потому что стал формальностью сам институт Родины, а усвоенный с детства комплекс национальных традиций в сознании решившихся обосноваться за рубежом окончательно уступил нехитрому международному правилу «хочешь жить у нас? учи язык и плати за комнату». Реальность де-факто объявлена пористой: граница между первым и всеми остальными мирами охраняется (одной группой людей) с тем же рвением, с каким другая группа людей её нарушает. Понятию «родины», в лучшем случае, уважительно отведена роль фантазма («самой красивой страны»), но чаще всего для героев фильма судьба покинутой отчизны – лишь беспроигрышная тема для смол-тока.

 

«Частные показы» (Private Screenings), Марк Раппапорт, США, 2017

Ланг-внутри-Годара смотрит на Годара-внутри-Дрейера и далее показ идёт по кругу, образуя новые круги, рождая новые сцепления кругов.

 

«Дэвид Кросби: Помни обо мне» (David Crosby: Remember My Name), Аарон Джеймс Итон, США, 2019

У Кросби есть песня, в которой поётся:

 

Ты что за тип,

Чего тебе?

Что тут происходит, начнём с того?

И должно ли что-то вообще происходить?

Кто это всё придумал?

Положение – хоть плачь,

Хоть смейся.

 

Больше текста в песне нет — больше и не надо.

 

«Кричи, королева! Мой кошмар на улице Вязов» (Scream, Queen! My Nightmare on Elm Street), Роман Чимьенти, Тайлер Дженсен, США, 2019

Никогда не млел от франшизы «Кошмар! На улице – Язов», даже от первой части. Помилуйте, да ведь Монтень, со ссылками на 10 000 древних греков, привёл все доказательства того, что лучшая смерть – это смерть во сне. И вот разве после этого не глупость – снимать кино про то, как люди боятся умереть во сне? В детстве я исправно смотрел (и пересматривал при случае по телеку) все семь серий по одной причине: в каждом фильме показывали сиськи крупным планом. Но вторая часть меня смущала: обнажались там уже мужчины. Тогда я ещё не знал, что в Америке «Месть Фредди» считают первым молодёжным квир-хоррором, а главный герой фильма, сыгранный актёром-геем, боится вовсе не снов, а пробуждения – собственной сексуальности.

 

«Заппа» (Zappa), Алекс Уинтер, США, 2020

У меня нет плохих слов для фильма Уинтера, зато есть честные: подустал я в последнее время смотреть документальные байопики о рокерах. Человек же способен устать от них, такое ведь может быть, правда?

 

 

Ни рыба ни мясо:

 

«Мои дни с Мёрси» (My Days of Mercy), Тали Шалом-Эзер, Великобритания, США, 2017

Фильмы о лесбиянках мне нравятся тем, что, по крайней мере, хоть в этих фильмах девушка всегда делает шаг первой.

 

«Свои» (Les nôtres), Жанна Леблан, Канада, 2020

13-летняя беременеет от мэра, покрывает истинного отца, наговаривает на одноклассника., скандализирует пригород… ко всеобщему спокойствию: мэр хоть и женат, но вовсе не злодей, к тому же, он «свой». Ну а одноклассник – пришлый мексиканец, таких надо гнать из нашей великой Канады. Жанна Леблан, побывавшая ассистентом Ксавье Долана, Дени Аркана и Брайана Сингера, в своём втором фильме пытается выдать психологическую драму за детективный триллер и заодно указать на замазанные фурункулы социума, но с тем же плачевным и туманным результатом, что и героиня песни группы «ДК»: «Ты гречку выдаёшь за манку, как будто манка – это рис».

 

«Мальчик русский», Александр Золотухин, Россия, 2018

Дружелюбие, самое необходимое качество человека, сразу теряет в цене, вздумай человек податься в режиссёры. Золотухин – слишком человек.

 

«Бадью» (Badiou), Горав и Роган Кальян, США, Франция, 2018

Первая жена у Бадью – очень красивая. Пожалуй, самая красивая, если выбирать из первых жён французских философов.

 

«Фрэнсис Фэргюсон» (Frances Ferguson), Боб Байинтон, США, 2019

Авторимейк наиболее известного фильма Байинтона «На учёте за сексуальное нападение» (RSO [Registered Sex Offender], 2008). Только в этот раз здесь не герой, а героиня, и сатира на государственные процедуры наказания и перевоспитания идёт вкупе не с фарсом, а чуть ли не с психологической драмой. Впрочем, очень скоро Байинтон теряет из виду ориентиры на «Мадам Бовари» и просто до конца фильма не выключает излучатель скептической усмешки надо всем, что лезет в кадр. Главная актриса, Кэйли Уэлесс, красива даже в очках, но это не значит, что я где-то тут покажу вам скриншот из фильма или её фото, потому что вы скажете «Ну что, она обычная». Вам обычная, мне необычная.

 

«Варьесой» (Variações), Жуан Майя, Португалия, 2019

Транскрипция португальских имён – ахиллесова пята подданных российской империи. В каждом городе фамилию певца, героя данного байопика, пишут как бог на душу положит. В Борисоглебске произносят «Варикоес», в Калаче-на-Дону – «Вариасойс», а как в Кирово-Чепецке – даже не хочу повторять. Поэтому дайте и мне моё право прильнуть к трубке испорченного телефона.

 

«Падение» (Falling), Вигго Мортенсен, США, 2019

Начнём с того, что здесь играет Ханна Гросс, на которую я не могу наглядеться; в последнее время вижу её лицо на экране чаще, чем собственное – в зеркале. Быстро же она перешла с амплуа «подружки главного героя» на «маму главного героя»: в «Джокере» была родительницей Хоакина Феникса, а здесь – самого Мортенсена.

Тут бы и закончить, отрубив, что фильм посредственный, а всё же – поясной поклон режиссёру за то, что преподнёс (не просто «дал») 79-летнему Лэнсу Хенриксену главную роль.

 

 

Худшие фильмы года:

 

«Маяк» (The Lighthouse), Роберт Эггерс, Канада, США, Бразилия, 2019

Это не маяк, а художественно закопченная лампочка в уборной общежития при мореходке.

 

«Союз Спасения», Андрей Кравчук, Россия, 2019

«Операция «Валькирия» на пепелище «Сибирского цирюльника».

 

«ДАУ. Наташа», Илья Хржановский, Екатерина Эртель, Германия, Украина, Великобритания, Россия, 2020

Российская кинематография, также в образчиках расхваленных и предназначенных на экспорт, по-прежнему «сера, как чижик» (выражение советского писателя Виктора Шкловского, сегодняшнему читателю известного преимущественно тем, что его секретарём одно время работала Любовь Аркус).

 

 

Не досмотрел:

 

«Француз», Андрей Смирнов, Россия, 2019

Пардон май френч! Выключил через 50 минут и сел смотреть натурального француза, Алена Кавалье.

 

«Цвет из иных миров» (Color Out of Space), Ричард Стэнли, США, Малайзия, Португалия, 2019

В благословенном две тысячи седьмом году я в последний раз в жизни, как мне тогда думалось, увидел фильм с Николасом Кейджем в главной роли. Почему же тот раз не оказался последним? Почему после безупречной «Терезы» Алена Кавалье я следом включаю Ричарда Стэнли, у которого мне ничего не нравится, кроме дебюта «Железо»? Я не буду отвечать на эти вопросы, я перестану ими задаваться, я выключу «Цвет» через 11 минут, после реплики Кейджа «Уточек любят все».

 

«ООО ‘Романтика для всей семьи’» (Family Romance, LLC), Вернер Херцог, США, 2019

Выключил через 50 минут.

 

«Уилкокс» (Wilcox), Дени Коте, Канада, 2019

Выключил через 16 минут, но не удивлюсь, если и оставшиеся 50 минут исчерпываются строчками из детского стишка: «Человек живёт в лесу, / Ковыряется в носу».

 

«Исчезновение на дороге Клифтон Хилл» (Disappearance at Clifton Hill), Альберт Шин, Канада, 2019

Примерно на 20-й минуте в кадре негаданно, из озёрной пучины, появляется Дэвид Кроненберг в полном водолазном снаряжении и, стянув маску, интересуется у незнакомки на берегу: «Любите подкасты?». Я, конечно, фильм выключил.

 

«Провинциальная элегия» (Hillbilly Elegy), Рон Ховард, США, 2020

Приятно было повидаться с Бо Хопкинсом, но единственный персонаж, которому сценарий предоставляет (впрочем, ограниченные) возможности не стоять нахмуренным столбом, а действовать, это мама-разъебай в исполнении Эми Адамс: благодаря актрисе запоминается хотя бы одна сцена «Элегии» – психотический аллюр на роликовых коньках по больничным коридорам.

Выключил через 76 минут.

 

«Симфония фабрики Ursus» (Symfonia Fabryki Ursus), Ясмина Вуйчик, Польша, 2018

Выключил через 25 минут.

 

«Тесла» (Tesla), Майкл Алмерейда, США, 2020

Фильм о Тесле снят при тусклых лампах. Источник света – Ханна Гросс – взлетает искрою и тонет в глубоких и тёмных тонах.
Выключил через 31 минуту.

 

«Былые привычки» (I Used to Go Here), Крис Рей, США, 2020

Выключил через девять с половиной минут (которые мне показались неделями).

 

«Первая корова» (First Cow), Келли Рейхардт, США, 2019

Всем полюбившийся сорт коровьего дерьма.

Выключил через 55 минут.

 

«Глубже!», Михаил Сегал, Россия, 2020

Фильм тонет и всплывает в чужих водах: от «Урока литературы» Коренева к «Восьми с половиной долларам» Константинопольского до «Жестокого времени» Пежемского. Не в том печаль, конечно: просто даже глупые анекдоты надо уметь рассказывать.

Выключил через 33 минуты. «А почему так поздно?» – спросите вы. «Хотел посмотреть на Любовь Аксенову» – отвечу я, – «А что, нельзя? Она мне нравится».

 

«Гудбай, Америка», Сарик Андреасян, Россия, 2020

Режиссёра зовут Сарик, оператора – Абделькарим, художницу по костюмам – Гульнара; фильм начинается и заканчивается (написанными на экране и проговорёнными за кадром) цитатами из двух советских поэтов, умерших в Америке, в которой и происходит действие «Гудбая»; одна из центральных героинь – еврейка, ищущая идеально приготовленную гефилте фиш. При очевидном мультикультурном характере своих производства и тематики фильм констатирует главенство шовинистической «русской идеи» лишь на уровне локутивного речевого акта (в смысле михалковского «…а сало русское едят»), тогда как акт иллокутивный заключает в себе истинную мораль Андреасяна и его соавторов – «Россией питай душу, а тело грей на пляже в Калифорнии».

Выключил через 34 минуты (и промотал на последнюю минуту, чтобы узнать, устоял ли режиссёр перед соблазном поставить на финальных титрах собственно песню «Гудбай, Америка»).

 

 

Российская актриса года:

Нина Дробышева («Француз»)

 

Зарубежная актриса года:

Джанин Гарофало («Хлебозавод»)

 

Камео года:

барсук («Легенда о волках»)

 

Ретроспектива: Люк Мулле / Brat Pack movies / Джон Сейлз / фильмы с участием Дайан Лэйн / фильмы с участием Натальи Фатеевой

 

Фильмы прошлых лет:

«Линия прицела» (La ligne de mire), Жан-Даниэль Полле, 1960

«Космический охотник: Приключение в запретной зоне» (Spacehunter: Adventures in the Forbidden Zone), Лэмонт Джонсон, 1983

«Четверо друзей» (Four Friends), Артур Пенн, 1981

«Последние из Да-Да-эР» (Letztes aus der DaDaeR), Йорг Фот, 1990

«Лукас» (Lucas), Дэвид Зельцер, 1986

«Монстр в коробке» (Monster in a Box), Ник Брумфилд, 1992

«Рытьё и кукареканье» (Scratch and Crow), Хелен Хилл, 1995

«Соляные шахты» (The Salt Mines), Сюзана Эйкин, 1990

«Изумрудные города» (Emerald Cities), Рик Шмидт, 1983

«Дорожка из хлебных крошек» (Breadcrumb Trail), Лэнс Бэнгс, 2014

«НЛО: Не лезь в очко» (U.F.O). Тони Дау, 1993

 

Книги года:

Лев Парфенов «Николай Черкасов» (Материк, 2003)

Луи Дакэн «Кино – наша профессия» (Искусство, 1963)

«Киноведческие записки», № 56, 2002

Лев Свердлин «Статьи. Воспоминания» (Искусство, 1979)

Луи Жуве «Мысли о театре» (Издательство иностранной литературы, 1960)

Владимир Виноградов «Жан Кокто. Когда птицы поют пальцами…» («Канон+», 2015)

Робер Брессон «Брессон о Брессоне» (Rosebud Publishing, 2017)

Владимир Волькенштейн «Драматургия кино» (Искусство, 1937)

Germaine Dulac, Abel Gance, Léon Pierre-Quint, Lionel Landry «L’Art cinématographique II» (Librairie Félix Alcan, 1927)

 

 

 

К списку авторов