Станислав Лукьянов

Финчер показывает нам восхождение Цукерберга на вершину ретроспективно, через судебные слушания с Саверино и Винкловоссами. Но не стоит воспринимать Цукерберга как человека кинувшего своих партнеров, а «Социальную сеть» как фильм о бизнесе

Фактически только в своем дебюте «Коровы» Медем оставался в рамках реалистического повествования. Все остальные его фильмы выглядят сказками Шахерезады для молодого поколения Евросоюза

Федорченко предлагает востребованный и у нас, и на Западе взгляд на Россию, как на страну склонную к житейской апатии и меланхоличным мечтам. Даже начинает казаться, что в этой стране не существует никакого правительства, а все это территория чьего-то грустного сна

Отправляясь в круиз по Средиземному морю, крепкий старик Годар плотно набивает свой чемодан отрывками из фильмов Эйзенштейна и Ангелопулоса, карманными изданиями Бальзака и Жида, военной кинохроникой, дагерротипами

Александр Сокуров всегда считался режиссером трудным, мучительно сложным не то, что для понимания, но даже для просмотра. Таким, наверное, и должен быть русский гений, которого, сидя на дачной веранде и попивая чай, можно было бы поругать за прихотливый почерк, за недоступные простым смертным истины.

Ангелопулос рассказывает нам «невидимую» историю Греции, где настоящие патриоты вечно находятся в подполье, а демагоги, политические проститутки и марионетки горделиво гарцуют на коне. И именно театр становится для Ангелопулоса средством рассказать о подвиге греческих коммунистов и  причинах их поражения в борьбе, физического поражения, не морального

Режиссер упивается ретро 50-х, подбирает шляпы, платья, стаканы, кожаные кресла. В пасторальных тонах рисует он техасскую глубинку, тихие дороги, белые фасады домов, зелень деревьев. Словно сцену из военного фильма, с торжественной серьезностью он ставит эпизоды убийства Фордом собственных любовниц.

Так же как и у Годара в «Две или три вещи, которые я знаю о ней» (1967) здесь проводится скрупулезное исследование жизни среднестатистической бельгийки из столичного города. И также как у Ханеке ее спокойное течение выворачивает к внезапному проявлению психопатологии

В четвертый раз Гас Ван Сент обращается к теме однополой любви, сняв фильм о карьере гей-активиста из Сан-Франциско Харви Милка, первого открытого гея в политике. Тема эта вовсе не нова для шоу-бизнеса США.

Ван Сент задействует в «Параноид-Парке» сразу несколько своих и чужих наработок. Жертва обстоятельств – типичный герой неонуаров 80-х. Ускоренная и замедленная съемка, личные воспоминания-флешбэки, всплывающие  в любительских видеозаписях, характерны уже для «Аптечного ковбоя» и «Моего личного штата Айдахо».

«Последние дни» – вольная фантазия на тему смерти рок-звезды Курта Кобейна. Впрямую об этом не говорится, музыка Nirvana в фильме не звучит. Только спутанные белые волосы, обстоятельства смерти и гранжевый саунд могут намекнуть на Кобейна.

Пересекая границу фильмографии Гаса Ван Сента, мы оставляем за спиной энергичную, деловую Америку, страну патриархальных ценностей, семейных пикников, банковских счетов, карьерных лестниц и сериала «Санта-Барбара». Впереди желтые разделительные полосы шоссе, проложенные через выжженные прерии с пятнами стремительно несущихся над головой облаков.