«Человеческие останки» Джея Розенблатта

 

Психотерапевт – первая профессия режиссёра из Сан-Франциско Джея Розенблатта, но и после смены ремесла ему по-прежнему приходится иметь дело с «кушеточными» признаниями, болезненными обрисовками детства и катастрофами гендерной социализации. Поэтому Розенблатту вполне удобно снимать в формате короткого метра, используя тревожный эмбиентный гуд и исповедального тона закадровый голос, и путём весьма неочевидных и расплывчатых ассоциаций накладывать такой саундтрек на стоковые клипы бытовой/научно-популярной тематики (школьники дерутся, муравьи кишат, мать кормит дитя, клетка делится под микроскопом). Такова, к примеру, наиболее широко разошедшаяся работа Джея Розенблатта «Запах горящих муравьёв» (1994), где, присваивая и группируя бессознательное анонимного архива, автор проецирует свой личный опыт детской памяти на общечеловеческий.

В «Человеческих останках» (Human Remains, 1998) Розенблатт совершает психоаналитический разворот, обращаясь уже не к смутным переживаниям людей из толпы, но к запротоколированным подробностям жизней респектабельных демоноидов, чьи имена синонимичны всему XX веку. Казалось бы, знакомая игра в остранение, не лишённая обаятельной роммовской иронии «Обыкновенного фашизма», немного в духе главного видеоэссеиста Америки Марка Раппапорта, который, будто на сеансе спиритизма, являл нам в своих вымышленных автобиографиях эманации Рока Хадсона, Джин Сиберг или Сергея Эйзенштейна. Мы видим здесь кадры из документальных – бытовых и парадных – портретных хроник пяти иконографических диктаторов – отнюдь не самые растиражированные, к тому же, монтажно инверсированные: снижая или наоборот усиливая пафос, Розенблатт то укрупняет детали до абсурдной степени (допустим, выводя нос Гитлера на полный экран), то размашисто озвучивает немую плёнку (нарочито громки шаги и сочны троекратные приветственные поцелуи советских «тонкошеих вождей»).

Каждый фигурант «Останков», будь то Франко, Мао или Сталин, до известных пределов индивидуализирован и «говорит» за кадром от первого лица на родном языке своей страны (в частности, за Сталина, вовсе не копируя грузинский акцент, выступает некий русский эмигрант). Тираны щебечут о частном, пустом: фюреру нечего сообщить зрителям будущего, кроме как об исключениях из своего ежедневного вегетарианского рациона (куриный суп, эклеры) и слабости к порнографическим картинкам; бодрый Муссолини поучает нас, как нравиться женщинам («регулярно пользуйтесь одеколоном!»); друг всех советских детей, сухо посетовав на скоропостижную смерть жены, меняет тему: «Моим любимым напитком была водка, разбавленная грузинским вином».

Великий кормчий азартнее других пестует свою телесность, расписываясь в принципиальной нечистоплотности и сумасбродной никотиновой зависимости. Эти державные монстры, тирано-завры, чья надчеловеческая значимость лишь окрепла после метеоритного дождя, отчаянно цепляются за вредные привычки как милую примету принадлежности к человеческому роду. Но сколько ни пытаются они сойти за людей, их болтовня теряется в пресловутом гуде и рассыпается в прах на титрах, под звонкую оплеуху песенки Ирвинга Берлина: «С тех пор, как Сатана – в личине человека, с усишками под носом – спустился на землю, жизнь превратилась в сущий ад». Не феноменизируя идеологическое зло, не сакрализуя его, как Мигель Гомеш во в целом значительно более продуктивном труде «Искупление» (2013), Розенблатт вызывает демонов, только чтобы тут же провести акт экзорцизма.

…Каждый монолог прерывается символической интермедией: рабочий ковыряет лопатой золу – те самые «человеческие останки».

 

Дмитрий Буныгин

 

 

 

Смотрите также в разделе видео:

«Песочные часы» Хаиля Герима

«Солдатский сон» Александра Сокурова

«Лирический нитрат» Петера Дельпо

«Поезд в пути» Криса Маркера: режиссёр как производитель

«Грязная история» Жана Эсташа

«Passage à l’acte» Мартина Арнольда

«Письмо синеаста его дочери» Эрика Пауэлса

«Песнь торжествующей любви» Анджея Жулавски

Фильмы Маргарет Тейт

«Желтый берег» Джона Пола Снядецки

«False Aging» Льюиса Клэра

«Голова исчезает» Франка Диона

«Слава португальского кино» Мануэла Мозуша

«…без обмана» Митчелла Блока

«Призраки Набуа» Апичатпонга Вирасетакула

«Картинки с обочины» Анри Сторка

«Дама с камелиями» Ральфа Бартона

«Lost Paradise» Пьера Кулибёфа