Алексей Тютькин

Росселини похоронили живьём уже после фильма «Стромболи, земля божья» (1950) (причём хоронили свои же, Луиджи Кьярини, например), как человека, несоответствующего киноведческому термину – и нет ничего более смешного и страшного, чем укладывание живого творца в прокрустов гроб терминов.

Это как жить у огромного пузыря, наполненного сырой нефтью – спать у его непроницаемой поверхности, ощущать всей кожей мельчайшие движения внутри, пугливо поглаживать бок этого пузыря. И однажды ты захочешь узнать, что живёт внутри. И дальше будет всё страшнее и страшнее и, как не парадоксально, всё интересней и интересней.

АЛЕКСЕЙ ТЮТЬКИН о фильме Эжена Грина «Соответствия»

АЛЕКСЕЙ ТЮТЬКИН о ключевых особенностях кинематографа Эжена Грина

2000 - 2009: Десятки авторов Cineticle

В восьмидесятые никакого десятилетия не было, в девяностые десятилетие пришло со скрипом, присело на скамеечку, отдышалось и в двухтысячные-нулевые полностью заняло своё место

МАКСИМ КАРПОВЕЦ и АЛЕКСЕЙ ТЮТЬКИН о фильмах Белы Тарра

Любые упрёки в однообразии фильмов Ромера, в невозможности отличить один фильм от другого – смешны и нелепы. Осмысление циклов фильмов Ромера состоит именно в поиске минимальных отклонений в работе с повествованием, в этом постоянном перетасовывании колоды актёров и актрис с последующим составлением нового пасьянса

«Медленность» фильмов Алонсо рождается не из пролонгированных кадров и внутреннего монтажа, не из статичности камеры (камера вполне подвижна и неотступно следует за героем по имени Мисаэль), а из самой медленности, неторопливости зафильмированной жизни.

Изображение должно говорить само за себя. Идеальным здесь было бы абсолютное молчание. Любой комментарий перегружает и искажает образ. Но люди, как правило, не довольствуются одним изображением: им нужен текст, комментарий, дискурс. Интервью с Жаном Бодрийяром: Мир, запечатленный камерой, – уже не тот, каким он был в реальности.

Вирасетакул снимает кино. Эта фраза – была бы трюизмом из трюизмов, если бы многие помнили, что такое кино. Вирасетакул снимает кино, которое изначально не должно ничего никому объяснять. Снимает не образ-движение, не образ-время, а образ-магию

«Джерри» (2002), как и последующие за ним «Слон» (2003) и в некоторой степени «Последние дни» (2005) – фильмы-непроницаемые поверхности, пунктирная фабульность («они пошли, они заблудились» – в «Джерри», «они пошли, они стреляли в других» – в «Слоне», «он пришёл, он стрелял в себя» – в «Последних днях») которых не перерастает в сюжет. Именно это отсутствие сюжета нервирует, бередит и тревожит.