В 1977 году Жан Эсташ снял скандальный фильм – «Грязную историю». Точнее – два фильма с одинаковым названием: документальную и игровую версии соответственно с Жан-Ноэлем Пиком и Мишелем Лонсдалем в роли Рассказчика, экс-вуайёра. Даже сейчас, когда в мире существуют миллиарды терабайт порнографических видеофайлов, эти короткометражки не потеряли своего очарования и скандалёзности, так как нет ничего более грязного, обаятельного и порнографического, чем речь.
«Грязные истории» стали для кинематографа чем-то вроде «Дао дэ цзин» для философии – трактатом о пустоте и её сущности. Чтобы осознать это, увы, придётся вынести за скобки всё, что связано с синефилией – смену форматов, отношения художественного и документального, синереференции через облик Жана Душе и Франсуазы Лебрюн. Что остаётся? Речь. Грязная история.
В рассказе Пика/Лонсдаля мгновенно очаровывает и восхищает циркуляция отверстий. Чтобы увидеть вожделенное телесное отверстие, расположенное над отверстием гигиеническим, нужно почти религиозно застыть над отверстием внизу двери. Свет льётся через отверстие в глазу, замыкая всё это в цельную картину. Рассказчик договаривается до того, что ему, после множества сеансов подсматривания, начало казаться, что весь мир выстраивается вокруг этих дыр, вокруг этого грязного ритуала, а, точнее, весь мир воплотился только для того, чтобы ритуал состоялся (вспоминается Жо Боске и его рана, для воплощения которой он родился).
Циркуляция отверстий в «Грязных историях» – игра пустоты, разновидность которой – даосская, вроде пустоты внутри кувшина или внутри ступицы колеса. Это манера мировоззрения: воспринимать мир как цельность, в которой делают пустоты, или как пустоту, вокруг которой выстраивается цельная оболочка. Различие этих мировоззрений очень нюансировано, так как кажется, что разницы между ними нет, так как от перемены мест слагаемых… Но Эсташ в своих фильмах показывает, что притягивает именно пустота, именно вокруг неё строится мир.
Феминистки, посмотрев эти фильмы, несомненно, отметят крайнюю унизительность вуайеристического ритуала, о котором в них рассказано. И будут правы. «Грязные истории» с порнографией роднит то, что женщина редуцируется до частичного объекта: женщина как отверстие. Однако отношение слушательниц (а Рассказчик обращается именно к женщинам) этих грязных историй маркирует их не просто как скабрезный анекдот – это отношение понимания. Все слушают не просто грязную байку, а притчу, даосскую погудку о пустоте и красоте.
Человек, прилегая щекой к сортирному полу и отряхивая волосы от мочи, раз за разом смотрит в дыру, чтобы увидеть столь оберегаемый от взглядов локус женского тела. Извращенец. Вуайёр. Диагноз поставлен, история болезни сдана в архив. Но Рассказчик делает потрясающее заявление: в рассматривании женских гениталий он ищет красоту. И именно тут начинаются сложности и неоднозначности.
Красота лица, фигуры, внешнего облика целиком – вещь сконструированная. Нет никакой красоты в смысле Абсолюта, красота есть дискурс (если хотите – Дискурс). Чтобы это понять, достаточно посмотреть на картину Рубенса, фото Твигги в журнале Vogue и афедрон Ким Кардашьян. Красота женщины (да и мужчины: вопрос «Почему у Давида работы Микеланджело такой маленький пенис» возможен только в нашу эпоху победившего порнодискурса) – культурный конструкт. А красота вагины?
Рассказчик, который сталкивается с тем обстоятельством, что у красавиц могут быть уродливые вагины, открывает в себе нечто, что присуще только ему – личное понимание красоты, пусть и определённое на таком пикантном и нежном предмете. Оттого, что культура табуировала гениталии, осталось место, нетронутое культурой (в 1977 году, наверное – это оговорка, маркирующая сомнение насчёт сегодняшнего времени). Может быть, существуют каталоги вагин и конкурсы красоты, но это, скорее, курьёзы. На полном серьёзе спорить о красоте вагины (или проводить их сравнительный анализ) – дело почти невозможное. И именно эта «необработанность» культурой даёт возможность понять, что есть глубинное и субъективное понимание красоты.
Увы, вероятно, всё это будет скоро утеряно. В «Тропике Рака» Генри Миллера ван Норден возмущался депиляцией («Дня два назад я взял ее к себе – из жалости – и что, ты думаешь, эта ненормальная сделала? Она побрилась, ты понимаешь… ни волоска между ногами. У тебя когда-нибудь была женщина с бритой п…? Это безобразно. Ты не согласен? К тому же смешно. Да и дико. Это уже не п…, а ракушка какая-то»; прочитайте весь монолог этого персонажа – это третья «Грязная история», не снятая Эсташем), порнологи дня сегодняшнего возмущаются зарослями порнозвёзд 70-х, а вагинопластика скоро вообще установит единый эталон красоты и в этой области. Но пока Дискурс ещё не победил окончательно, смотрите «Грязную историю» Жана Эсташа с Мишелем Лонсдалем (игровая версия) и Жан-Ноэлем Пиком (документальная версия), из которой всего лишь две идеи получили воплощение в данном тексте.
Алексей Тютькин
9 октября 2016 года
Смотрите также в разделе видео:
«Passage à l’acte» Мартина Арнольда
«Письмо синеаста его дочери» Эрика Пауэлса
«Песнь торжествующей любви» Анджея Жулавски
«Желтый берег» Джона Пола Снядецки
«Голова исчезает» Франка Диона
«Слава португальского кино» Мануэла Мозуша
«Призраки Набуа» Апичатпонга Вирасетакула
«Картинки с обочины» Анри Сторка
«Дама с камелиями» Ральфа Бартона
«Lost Paradise» Пьера Кулибёфа