Широкая волна (на запад) | Племя | Пало-Альто
Любовь – это идеальное преступление | Любить, пить и петь
Зимняя спячка | Счастливого рождества | На работе
Широкая волна (на запад) (Les grandes ondes (? l’ouest))
Реж. Лионель Байер
Швейцария, 81 мин, 2013 год
Новый фильм Лионеля Байера на первый взгляд видится попыткой выйти за рамки узкого синефильского и(ли) ЛГБТ формата его предыдущих работ на территорию зрительского европейского кино в жанре комедии. Здесь и профессиональные съемки в разных частях Европы, и (относительно) звездный актерский состав (Валери Донзелли, Мишель Вюйермоз), и формальное следование правилам жанра. Однако Байер, хотя и признавался неоднократно в интервью, что политикой в серьез не интересуется и не занимается, что проводит различие между искусством и политикой, остается именно политически мыслящим швейцарским интеллектуалом, которому явно не удается уклониться от наследия Горетта, Таннера и Суттера.
Апрель 1974 года. Группа швейцарских журналистов отправляется в Португалию с целью сделать патриотический репортаж, призванный служить подъему чувства национальной гордости. Комедия положений, которая складывается у Байера из столкновения южного и центрально-европейского менталитетов, языковых игр (герой Вюйермоза пытается изъясняться на португальском, чем только осложняет жизнь себе и коллегам), внезапно оборачивает псевдодокументальной историей участия в «революции гвоздик». Причем смелость сюжета проявляется в том, что фигура стороннего наблюдателя (журналист/репортер) вдруг оказывается фигурой вовлеченного в процесс активного деятеля революционных событий. И если линия героини Донзелли, очаровательная, но до некоторой степени шаблонная и предсказуемая (феминисткая стратегия поведения, напоминающая прописную истину, что политическая революция невозможна вне сексуальной), то персонаж Вюйермоза оказывается более оригинальным.
После полученных ран в горячих точках его герой постепенно теряет память. Из-за этого он вынужден каждый вечер вести аудиодневник, чтобы сохранить цельность своей жизни, через единство начитываемой на магнитофон истории. Но этот «дефект» приводит к тому, что в своей речи он часто путает не только имена, но и события, факты, производя, таким образом, дискурс близкий шизофреническому. И вот тот элемент, который в первой половине фильма работал на его комедийную оставляющую, в разгар революционных событий становится политическим. Кульминационная сцена в баре «монолога шизофреника», воодушевляющая и разжигающая революционный пыл португальцев, словно продолжает тезис Делеза/Гваттари о контр-памяти, необходимой для действенности политического акта. Будучи свободным от своей памяти и памяти большой истории персонаж Вюймероза рождает импульс свободы, который блестяще рифмуется с одним из самых знаковых революционных событий современной Европы.
Фильм Байера, хотя и шаг в сторону более конвенциального кинематографа, тем не менее, совершенно не кажется компромиссным. Скорее это борьба на территории противника строго кинематографическими средствами, как и положено «настоящему швейцарскому фильму». (Олег Горяинов)
Племя
Реж. Мирослав Слабошпицкий
Украина, Нидерланды, 130 мин., 2014 год
1.
Фильм Слабошпицкого напоминает циничную постановку любительского театра. Есть режиссер, изучивший главные хиты последнего времени, работы, которые легко продаются. Есть труппа из глухих актеров-непрофессионалов – молодых людей, только вступающих во взрослый мир. Ими легко манипулировать, они готовы безукоризненно выполнять все указания режиссера. Тот факт, что они являются лишь рабочей силой в корыстном замысле человека, одержимого собственными амбициями, – известно только одной стороне.
Вопрос: Этично ли такое отношение режиссера к его актерам?
Ответ: Нет.
Пояснение:
– уже в первой сцене, где режиссер показывает свою юную актрису, он заставляет ее предстать топлес. Нагота все еще продается легче всего.
– показывая секс подростков, режиссер удовлетворяет зрителя, фестивального критика и себя: юные герои меняют три позы. Любительское порно – продукт, который наиболее востребован. Сцена, отсылающая к любительскому порно, в фестивальном кино на вес золота. В фильме Слабошпицкого таких сцен две.
2.
Дальше все идет как по нотам. Непрофессиональные актеры под командованием режиссера воспроизводят одну сцену, уже виденную ранее в фестивальном кино, за другой. Они доверяют своему режиссеру. Он знает это и использует их доверие по максимуму. Здесь отдаем должное расчету Слабошпицкого. Он знает, что делает. Он знает, что натурализм – это главная услада фестивального отборщика и буржуазного зрителя. Он знает, что его кино представляет Восточную Европу со всеми ее клише и стандартами для западного зрителя. Знает, что мюзикл о счастливой жизни глухих людей из «неблагополучной страны» никогда не получит признания, потому что идет вразрез этим клише. Соответственно, он берет только те сцены, которые могут вызывать шок. Каждую из них он просчитывает до миллиметра: все должно закончиться в тот момент, когда возможно просветление. Сцены, дающие нужный эффект, он повторяет несколько раз. Некоторые из них он растягивает до пяти минут, снимая их одним кадром, потому что реалистичные сцены, снятые пятиминутным план-эпизодом, – это главная составляющая фестивального кино 00-х. Остальное в кино его не интересует, поскольку попросту не является рентабельным (читай, неспособным конвертироваться в фестивальное признание и награды). В этом смысле Слабошпицкий напоминает не режиссера кино, а спортсмена, нацеленного на результат. Он безукоризненно подготовлен, его цель – победить любой ценой. Конъюнктурная история, рассказанная через актеров с ограниченными способностями, – циничный, но беспроиграшный вариант.
3.
Вопрос: Позволяет ли участие глухих актеров, разыгрывающих знакомые мотивы, говорить о новаторстве самого фильма?
Ответ: Нет, поскольку за этим оригинальным ходом все равно остается множество других элементов кино, построенных исключительно на повторении.
Таким образом, ход с глухими актерами напоминает скорее грамотную обертку – то, чем был Чернобыль в предыдущей работе режиссера «Ядерные отходы».
4.
Постановка закончена, и ее самое время показать европейскому зрителю. Место премьеры – фестиваль, давно превратившийся в кинорынок, большую ярмарку бизнес-предложений, а не фильмов-произведений искусства. Как результат, еще не видя фильм, многие украинские критики называют Слабошпицкого среди лучших отечественных режиссеров. Чтобы сделать такой вывод, оказывается достаточно просто верить «компетентным» людям из другого, высшего мира. Чтобы убедиться в своем верном решении – посмотреть фильм, поместив его исключительно в украинский контекст. «Такого кино у нас еще не снимали». Подобное утверждение вновь напоминает о грустной тенденции – существовании украинского кинопроцесса в созданном им же вакууме. В этом вакууме многие из нас жаждут получить нового мессию, так как старый объявил о своем уходе. О Муратовой теперь можно забыть, как и о Довженко, в чье 120-летие участники украинского киносообщества говорили совсем о другом. Причина очевидна – на нового мессию нам указали уже упоминаемые «компетентные» люди, среди которых – внимание! – Ким Ки Дук, чьи последние фильмы вызывают омерзение. Подобный жест устраивает всех. Положительные западные рецензии можно цитировать в подтверждение своей правоты, негативные – просто не замечать. Мессия объявлен официально и одобрен высшей инстанцией, наше дело только принять его. Возможно, это часть нашей ментальности, от которой мы все еще не можем избавиться. Возможно, просто незнание – того что в фестивальном мире такое кино снимали уже давно, что все эти ходы использовались десятки раз, а на каждом Каннском кинофестивале подобные фильмы продаются лучше всего.
5.
Вопрос: Можно ли любить фильм Слабошпицкого?
Ответ: Да, если кино для вас не искусство.
(Станислав Битюцкий)
Пало-Альто (Palo Alto)
Реж. Джиа Коппола
США, 98 мин., 2013 год
Первый режиссерский опыт Джиа Копполы напоминает дебютную работу ее тети Софии, не менее прекрасный фильм «Девственницы-самоубийцы». Меланхоличные потерянные подростки, хождение на краю пропасти и, конечно же, первая любовь – вот главные темы этих бесконечно романтических картин. Несмотря на формат «темной мелодрамы» о тинейджерах, здесь заложен интересный подтекст: юным всегда хочется быть взрослыми, поэтому они постоянно идут на риск. Но быть взрослым – это огромная ответственность за себя и мир, которая еще не ведома нашим героям. Вслепую, на уровне инстинкта, они играют в игры взрослых (секс, наркотики, смерть), не подозревая, что будет дальше. Джиа Коппола доверяет своим актерам, поэтому в картине нет места фальши: вот неловкое молчание, вот истинно человеческое отчаяние, а здесь настоящее разочарование в людях. Все, как в фильмах Гаса Ван Сента (прежде всего в лучших его работах нулевых «Слон» и «Параноид парк»), еще одного певца прошедшей молодости и горьких надежд. Однако если Ван Сент работает как бы отстраненно, бесстрастно фиксируя эмоции подростков, то Копполе чужда такая перспектива, поэтому переживания почти документальные. Не случайно здесь нет целостного сюжета – все движется в спиральном потоке жизни, случайных событиях и разговорах ни о чем. В итоге имеем тонкую психоделическую драму, наивную и одновременно сумасшедшую, как и современная жизнь любого подростка в большом городе. (Максим Карповец)
Любовь – это идеальное преступление (L’amour est un crime parfait)
Реж. Арно Ларьё, Жан-Мари Ларьё
Франция, 110 мин., 2013 год
Только преступления делают нас счастливыми – заявил однажды маркиз де Сад, разогнав волну, вынесшую на берег кинематографа «Психо» Хичкока, в том числе в обработке жижековской философии Лакана. В этом смысле братья Ларье сняли анти-римейк «Психо», в качестве оппозиции де Саду/Лакану/ Жижеку вооружившись идеями Достоевского, на крупной фотографии которого, стоящей на столе героя Матье Амальрика, долго фокусирует свой взгляд камера. По сути, сюжет фильма вполне может быть понят как современная швейцарская интерпретация романа Достоевского, интепретация кинематографически упрощенная, но по крайней мере Родион Романыч Раскольников и его следователь Порфирий Петрович здесь хорошо узнаются, задают схожую с романом Достоевского сюжетную линию. Отдельный бонус – швейцарские пейзажи, о которых рассуждает герой Амальрика, и взятая в оппозиции пейзажам современная лозаннская архитектура, благодаря этой самой оппозиции возвращающаяся все к тем же пейзажам – как когда-то пытался строить Антонио Гауди. (Дмитрий Здемиров)
Любить, пить и петь (Aimer, boire et chanter)
Реж. Ален Рене
Франция, 108 мин., 2014
Классик французского кино Ален Рене начинал с экспериментальных интеллектуальных работ, а потом свернул в русло мейнстрима, но даже там он не перестал быть собой – ироничным и умным автором. К сожалению, это последняя работа режиссера, после премьеры которой ровно через месяц он умер. Можно ли рассматривать ее как завещание, последнее слово или символическое предчувствие конца? Ни в коем случае, хотя некоторые моменты в картине и побуждают нас к такой интерпретации.
В середине репетиции нового спектакля актеры узнают, что их друг Джордж серьезно болен и ему осталось жить всего несколько недель. Они решают хоть как-то ему помочь, поэтому предлагают сыграть вместе с ними в спектакле. Пускай репетиции и диалоги выглядят как большая подготовка к неизбежному – все же здесь нет безысходности или пафосных разговоров. Жизнь продолжается, мир остается прежним.
Удивительно, как Ален Рене умеет передавать человеческие чувства маленькими штрихами, словно рисуя акварельными красками. Фильм не только визуально идеальный (хотя в нем всего-то несколько декораций), но в нем есть безупречный ритм истории, за что следует в третий раз поблагодарить сценариста Лорана Эрбье. Именно он написал сценарии к работам «Вы еще ничего не видели», тематически близкой «Любить», а также к немного необычной для самого Рене картине «Дикие травы».
Стремление к разговорному ритму, сладкому эстетизму и легкой, как флирт, философии – все это так к лицу «Жизни Райли» (второе название по одноименной адаптированной пьесе английского драматурга Алена Эйкборна), прекрасному образцу французского кино. Почти чеховская история, обернутая в формат англо-французской репетиции жизни, после которой хочется ее пересмотреть еще раз, чтобы начать жить по-настоящему. (Максим Карповец)
Зимняя спячка (Kis uykusu)
Реж. Нури Бильге Джейлан
Турция, Германия, 190 мин., 2014 год
Джейлан снял кинематографически очень бедный фильм, в холодных, как это для него всегда характерно, тонах. Из горячего здесь только скудный печной огонь; деньги, с повторением знаменитого эпизода из «Братьев Карамазовых»; но главное – темные, по-куничьи сливающиеся со зрачком, глаза. Именно в них живут страсти. Но лучше всего эти страсти выражают даже не сами глаза, но речь – речь как таковая, ее невербальная составляющая. Именно в речь, а не в жест – многие диалоги происходят в полумраке – при едва различимых жестах и позах уходит вся та потенциальная энергия, которая вызревает в куничьих глазах героев Джейлана. Именно речь, а не нарратив, либо кинематографическая пунктуация, заряжает экран эмоцией, скрепляет эпизоды в единое целое – как слюна гнездо ласточки. Подобное доминирование речи, прочитывается не вполне кинематографическим. Слушание – без иных элементов – никогда не производит кинематографическую мутацию. Драматургия речи – драматургия театральная, в очередной раз Джейлан пытается привить кинематографу – как это ранее было с фотографией – инородный дичок. Возможно, главная проблема Джейлана в том, что он пытается работать в кинематографе чужыми, чуждыми для него элементами – так же как куничьему взгляду чужда пафосная публичная речь. (Дмитрий Здемиров)
Счастливого рождества (Happy Christmas)
Реж. Джо Сванберг
США, 88 мин., 2014
Джо Сванберг в последней работе возвращается к стилистике своих ранних фильмов, где в эпицентре сюжета – попытка найти понимание в совместной жизни героев. Джефф и Келли несколько лет живут вместе и воспитывают ребенка, но вдруг в эту повседневную рутину внедряется сестра Джеффа, которая начинает испытывать на прочность семейные отношения. К сожалению, интересная драматическая интрига превращается в перетягивание натянутого каната с одного сюжетного берега на другой, смотреть которое очень скучно. Актеры не показывают и доли своих талантов, а история все более походит на пробную зарисовку. Конечно, ее можно показать друзьям и здесь немало интересных эпизодов, но считать полноценным фильмом все же не следует. Казалось бы, после чудесных «Собутыльников» (сбалансированных в сюжете и форме) Джо Сванберг должен был задуматься о новых уровнях своего таланта, но начал просто штамповать один фильм за другим. Поэтому имеем очень посредственный инди-штамп где-то конца девяностых, но для величины Сванберга и современного независимого кино этого совсем недостаточно. (Максим Карповец)
На работе (On The Job)
Реж. Эрик Матти
Филиппины, 115 мин., 2013 год
Эрик Матти – неутомимый скиталец, бросаемый с одной жанровой волны на другую, в беспорядочных поисках волшебной формулы, ключа к качественному массовому кинематографу Филиппин. Успев за последние пятнадцать лет перебывать режиссером хорроров, фэнтези, эротики, сейчас он, кажется, как никогда близок к своей загадочной цели. Бодрящийся боевик о классической потасовке киллеров и полицейских, с мелко нашинкованным монтажом, колючими кадрами и неплохими актерскими работами собрал похвальбы от Канн до Голливуда, наведя переполох и в рядах филиппинских критиков. «На работе» спешат на разные голоса объявить удачным и рабочим компромиссом между опытами новой филиппинской волны и поточной продукцией местной студии-мейджора Star Cinema. В общем раже фильму приписываются и явно лишние заслуги, в ход идут уже не только сравнения с эталонными образцами Джона Ву, но припоминается лаконичность и изящество структур Мельвиля.
Хотя, прежде всего «На работе» интересен как замечательный пример режиссерской скромности. Адекватной оценки своих сил и намерений – делать зрелищный и зрительский кинематограф. Срабатывая чисто развлекательный фильм, Матти, действительно, задевает (по касательной) и важные социальные темы, и сложные эстетические формы. Но так, что это не выглядит профанацией. Возможно, со своей стороны он медленно подбирается к исполнению известного завета Лино Броки – работать не над созданием великого филиппинского фильма, а над созданием великой филиппинской аудитории. (Максим Селезнёв)