Философия и история Западной Европы как предмет изучения в университетский период. Параллельно студенчеству – вовлечённость в политический активизм и участие в организации молодежных коммун, экспериментирующих с новыми формами коллективной жизни. Поездки в качестве корреспондента в Латинскую Америку и дебютная документальная работа о венесуэльских повстанцах, сделанная в соавторстве с Питером Гесснером (FALN, 1965).
Первые годы активности Роберта Крамера в качестве организатора и кинематографиста соответствуют духу времени, радикальный заряд которого побуждал совмещать в одном лице фигуру интеллектуала и милитанта одновременно. Но в гармоничном сочетании с эпохой второй половины 60-х, в бунтующем совпадении с ландшафтом американской (контр)культуры, почти сразу наметился раскол, трещины-узоры которого позволили обнаружить чужеродность Крамера-режиссёра среди «своих».
Когда он поставил первые фильмы («Грань» (The Edge, 1967), «Лёд» (The Ice, 1969)), они оказались не поняты ближайшими товарищами и были некоторыми раскритикованы за эстетизм и индивидуализм, не вписывающиеся в поток бескомпромиссной коллективной борьбы. Неслучайно, что самому себе Крамер отводил роли героев, занимающих маргинальное положение («Лёд»). И если центральными персонажами ранних работ Крамера выступали члены коммун и (тайных) сообществ, внутри которых и происходило формирование режиссёра, то его взгляд с самого начала был взглядом одиночки. И с каждым дальнейшим фильмом оптика неуместности, позиция изгнанника становилась всё более очевидной, особенно после переезда в конце 70-х годов в Европу. Однако Франция, где Крамер в итоге обосновался, и где его творчество было встречено вниманием ещё в конце 60-х, не стала для него новой родиной, но придала его статусу «чужака», американца в Старом свете, бóльшую достоверность. А кратковременное возвращение в США в конце 80-х, задокументированное в фильме «Трасса №1» (Route One, 1989), оказалось последним гвоздём, запершим дверь, за которой номадизм Крамера достиг точки невозврата.
Бескомпромиссность (никаких уступок голливудской системе производства), ангажированность (никаких историй, которые не являются историей борьбы), формальная изощрённость (поиск свидетельств-документов неотделим от художественной изобретательности), «пессимизм интеллекта и оптимизм воли». Портрет Крамера режиссёра может принять только форму коллажа, фигуры внутри которого в состоянии лишь заострить углы, а не сложиться в успокоительный и конформный образ. Так же, как фильмы Крамера пробуждают зрительскую тревогу, питаемую токами перманентного сопротивления инерции общепринятых догм и образов, тексты о нём должны балансировать на грани – между анализом и товарищеским соучастием.
Быть зрителем фильмов Крамера – значит принадлежать «сообществу одиночек», горизонт которого управляется мечтой об общей жизни. Но, как и любая мечта – это предел, «грань», движение по направлению к которым важнее достижения конечной цели назначения. Материалы нашего проекта чередуют вопросы, утверждения и сомнения, предлагают образы и конструкции, заражённые вирусом из вселенной Роберта Крамера, с единственной целью – не предать опыт свободы, из которого родился кинематограф американского режиссёра.
Олег Горяинов
У читателей, открывших эту страницу, могут появиться вопросы, которые можно классифицировать, разделив на три группы. Кто такой Роберт Крамер? Почему проект о нём выходит именно сейчас? Почему его фильмы важны?
С ответом на первый вопрос проще всего: Cineticle в разные этапы его кинокритической жизни был интересен Роберт Крамер, и здесь собраны также и уже публиковавшиеся материалы об этом режиссёре. Нужно лишь отыскать время и прочесть их – и первый вопрос уже можно будет не задавать.
Наш проект был инспирирован одним событием, которое потребовало собрать всё о Крамере под одним заглавием, а также написать новые тексты и перевести иноязычные материалы. Это событие, как кажется на первый взгляд, вполне синефильское – выход в цифровой свет фильма «Ружья». Эта киноработа Крамера – один из синефильских «Граалей», а к таким «чашам» и относятся соответственно: можно поохать, а смотреть необязательно. Но просмотр «Ружей» открыл, что есть в истории кинематографа особенные фильмы, может быть, этой самой истории и не принадлежащие – снятые по собственной мерке и ангажированные совестью режиссёра.
И здесь нужно дать ответ на третий вопрос, тем более что написанное в предыдущем абзаце может ввести в заблуждение незнакомого с киноработами Крамера зрителя. Не столь важно, что наконец-то можно посмотреть «Ружья» в хорошем качестве, хотя весьма радует появление таких копий в мире, где есть только видеофайлы ужасного и ужасающего качества. Важно то, что Роберт Крамер – режиссёр, сделавший фундаментом своих фильмов свою личность, смог выразить мир, любовь и страх нашей реальности, жажду нежности и власти, теплоту человеческих отношений и лёд предательства. Всё это есть в его фильмах, которые важны и сейчас, и завтра, и послезавтра – и во все времена, в которых есть ружья, ружья, ружья.
Алексей Тютькин
Материалы проекта:
Рецензия на дебютный фильм Крамера «За городом» | Олег Горяинов
Эдриан Мартин. Роберт Крамер снимает событие | Перевод: Екатерина Курова
«Голливуду конец». Интервью Мишеля Делаэ с Робертом Крамером | Перевод: Катя Волович
«Ружья», ружья, паранойя: Роберт Крамер и огонь вымысла | Олег Горяинов
Траектория отчаяния и сопротивления. «Ружья», калибры, заряды | Алексей Тютькин
Роберт Крамер. «Ружья» в 22 заметках | Перевод: Катя Волович
Серж Даней. Рокот мира | Перевод: София Пигалова
Сирил Нейра. Крамер-воин | Перевод: София Пигалова и Вера Берлинова-Февральских
Роберт Крамер. Письмо Бобу Дилану | Перевод: София Пигалова