Лучшие фильмы 2016 года | Олег Горяинов. Изысканное тело кино

 

Этот год доказал верность избранной ранее установки – искать фильм следует где-то по краям мира кино, не в основных программах крупнейших фестивалей, где лишь за редким исключением можно встретить по-настоящему сильный киножест. Это может быть архив (большая часть увиденного за год это фильмы прошлых лет), либо крупные картины, оставшиеся за пределами критического дискурса («История Иуды», «Безумие любви»), наконец, фильмы, существующие в какой-то параллельной вселенной («Алексфилм», «В поисках статуи», «Изысканное тело», «Что-то между нами»), – именно в пограничных зонах продолжается работа, которая всё ещё делает медиум кино значимым и актуальным. Где-то здесь сохраняется мышление, а не инерция визуального перепроизводства. Как результат – в итоговом списке почти нет «больших имён». Эта условная магистральная линия кино – «от Верхувенов до Мунджу, от Рефнов до Триеров (и здесь не важно о каком именно Триере идёт речь)» – даже не может быть отмечена в рубрике «разочарования года». До такой степени они не оставляют следов в памяти. Однако другое кино всё ещё эффект(ив)ный метод, на основе которого можно прояснить нечто о мире и времени, в которых «мы» живём. А самое важное кино – такое, которое органично соединяет в себе два импульса: вызов для мысли и источник для аффекта. Собственно, в соответствии с этим критерием и выстраивается нижеследующий список.

 

0. «История Иуды» (Histoire de Judas), Рабах Амёр-Займеш, Франция, 2015

Впервые увидел этот фильм в декабре 2015 года, и сила эмоционального воздействия сразу сделала его одним из главных событий года. Неожиданно для себя возвращаю «Историю Иуды» год спустя в итоговый список, так как лишь к середине 2016 года появилась смелость вернуться к этой работе и написать о ней. В результате увидел два разных фильма. Фильм Амёр-Займеша – жест, направленный на партизанскую работу со зрительским бессознательным. Так же, как в «Песнях Мандрена» политизация достигалась через поэтический опыт, в «Истории Иуды» Амёр-Займеш наделяет критическим потенциалом теологический ресурс христианского мира.

 

1. «Небо дрожит, и земля боится, и два глаза не братья» (The Sky Trembles and the Earth is Afraid and the Two Eyes Are Not Brothers), Бен Риверс, Великобритания, 2015

Существуют фильмы, аффект от просмотра которых сложно отличить от критической рефлексии. Фильмы, которые вызывают в памяти описание опыта длительности у Бергсона, позволяющие интуитивно схватить то, что ни простая эмоция, ни последующая рефлексия никогда не способны предоставить. Таким оказался фильм Риверса. Риверс, будучи тонким концептуалистом, не забывает, что никакая идея не затронет зрителя, если не сочленить её с эмоциональной составляющей. А потому вполне себе прямолинейный жест – показать, как травматический опыт современного зрителя опосредуется медиальной составляющей – осуществляется на фоне рассказа Боулза. Установить границу, где заканчивается страх, а начинается мысль – практически невозможно.

 

2. «Прямо сейчас, а не после» (Ji-geum-eun-mat-go-geu-ddae-neun-teul-li-da), Хон Сан Су, Южная Корея, 2015

Для революции нет необходимости всё менять до оснований, достаточно лишь внести лёгкое изменение, подвинуть каждую деталь совсем чуть-чуть, гласит немецко-еврейская мудрость. «Прямо сейчас, а не после» как раз обращается к такому едва уловимому смещению. Хон Сан Су вот уже не первый год блестяще продолжает революцию (в) кино на основе этой мудрости.

 

3. «Алексфилм» (Alexfilm), Пабло Чеварриа Гутьеррес, Мексика, 2015

Фильм Гутьерреса о скоростях становления, в том числе становления кино своим иным. Кафкианское превращение в процессе нарушений всех правил кино. Да и умещается ли этот визуальный опыт в рамки понятия «фильм»? Тот случай, когда название само иронично заигрывает со зрительской инерцией, чтобы потом жестоко не оправдать любые возможные ожидания.

 

4. «В поисках статуи» (Rastreador de estatuas), Херонимо Родригес, Чили, 2015

До мира кино с трудом доходит максима Дюшана, что императив современности  «делай что угодно». И этот императив – не право, дарующее абсолютную свободу, а обязанность, что превращает эту свободу в непосильное бремя для большинства современных художников, всё ещё опирающихся на традиционные критерии в искусстве. Тот факт, что в разговорах про кино по-прежнему можно услышать комичные в своей нелепости эпитеты любительский/профессиональный, говорит о важности фильмов, которые сделаны по ту сторону подобных оппозиций. По меткому выражению Максима Селезнёва, фильм Родригеса – суть торжество логики прокрастинатора. И судя по фильму «В поисках статуи» именно эта логика как никогда ранее воплощает предельную свободу творческого акта.

 

5. «Рождество, опять» (Christmas, Again), Чарльз Покел, США, 2014

Редкий случай, когда кино работает вместе с эмоциями зрителя, а не провоцирует (и не спекулирует) их (ими). Фильм, напоминающий, что такое такт, чувство меры, проработка интонации. Почти забытый современным кино образец филигранности и простоты. Фильм Покела может очаровать, но обмануться им будет очень сложно.

 

6. «Изысканное тело» (The Exquisite Corpus), Петер Черкасски, Австрия, 2015

Что можно извлечь из массы эротического архива, всеми забытого и никому не нужного? Согласно методу Петера Черкасски – один из самых радикальных визуальных опытов года. Фильм, в котором обнажённое человеческое тело соседствует одновременно и с сексуализированными визуальными образами этого тела, и с телом самого фильма. Работа, в которой края плёнки вибрируют от возбуждения.

 

7. «Вторая ночь» (La Deuxième Nuit), Эрик Пауэлс, Бельгия, 2016

Фильм Пауэлса почти каждую минуту вот-вот готов сорваться в патетику, однако филигранное балансирование на краях эстетизма и утончённой игры со зрителем приводит к неожиданному результату: предельная скромность при невероятной щедрости. Этот фильм легко «просмотреть», куда сложнее «увидеть». Для этого потребуется не столько внимание, работа и мудрость, сколько открытость собственного восприятия.

 

8. «Что-то между нами» (Something Between Us), Джоди Мэк, США, 2016

Джоди Мэк напоминает, что изображение может танцевать. Но танец этот приглашает не к игре в ассоциации, а к исследованию того, как видит современный зритель.

 

9. «Безумие любви» (Fou d’amour), Филипп Рамо, Франция, 2015

Фильм Рамо – редкий случай, когда картина тебя догоняет со временем, и чем дальше, тем больше не отпускает. Прекрасный пример того, как в рамках кризисного состояния французского кино, можно извлекать из этого потрясающие по силе результаты.

 

10. «Запретная комната» (The Forbidden Room), Гай Мэддин, Эван Джонсон, Канада, 2015

Без этого фильма Мэддина 2016 год (в) кино мог бы пройти без важного напоминания: художественный жест – это в том числе и такое буйство фантазии, которое оставляет свой след на материальном носителе. Судорога мысли – это неизменно и трещина плёнки, и(ли) сбой цифры.

 

Ретроспективы года:

(преимущественно американский) Джозеф Лоузи, (американский) Фриц Ланг, Джон Карпентер.

 

Сеансы года:

«День гнева», «Слово» и «Гертруда» Карла Теодора Дрейера в Понрепо (Пражской синематеке): несколько часов совершенно иной жизни и той зрительской практики, о которой ранее больше читал, чем проживал.

 

Открытие года (режиссёр):

Томас Харлан

Этот год прошёл под знаком осмысления его фильма «Раневой канал», на «Торре Бела» уже не хватило сил. Интересная и важная цель на год грядущий. То, что Харлан делает с и в кино, я попытался наметить в статье.

 

Открытие года (фильм):

 

«Девушка летом» (Uma Rapariga no Verão), Витор Гонсалвеш, Португалия, 1986

Идеальный летний фильм, если понимать под летом не пляжи и солнце, а насыщенность и избыточность звуков вокруг. Аскетичный, даже скупой визуальный ряд картины полностью преображается в зрительском сознании за счёт аудиальной составляющей. Так же, как в первой сцене звук самолёта словно разрезает диалог героев, весь фильм складывается из музыкальных переходов невероятной закадровой основной мелодии Эндрю Поппи, звуковых элементов внутрикадрового пространства и потрясающих швов, соединяющих одно с другим. Как в сцене, где героиня словно выключает лейтмотив картины, включая радио. Фильм Гонсалвеша не выключается и после просмотра.

 

Политические фильмы года:

 

«48» (48), Сюзана де Соуза Диаш, Португалия, 2010

 

«Рана одному» (An Injury to One), Трэвис Уилкерсон, США, 2002

Два фильма, казалось бы, выполнены в совершенно разных форматах. Предельный минимализм Соузы Диаш, «фильм одного приема» vs Сложнейшая художественная структура опуса Уилкерсона, в которой визуальный и звуковой ряды задействованы целиком. Диаш достаточно фотографий и текста. Уилкерсону требуются: специальный саундтрек, игра с изображением, сочетание документальных кадров и эффектов абстракции, титры, положенные на специфический ритм музыки и интонирующий закадровый голос. Но двигаясь в разных (формальных) направлениях оба режиссера встречаются в точке радикального критического жеста. Политическое кино каким оно должно быть.

 

 

к списку авторов