Видеоэссе Cineticle. «Взгляд Карпентера. Часть 2. Взгляд монстра» Максима Селезнёва и Дмитрия Буныгина

 

Первая часть эссе: «Взгляд Карпентера: Взгляд героя»

 

31 октября 1988 года «Нью-Йорк Таймс», вторая по тиражу американская газета, традиционно отметила Хэллоуин публикацией короткой новеллы под более чем типичным заголовком «Создатель призраков» (The Ghost Maker). По сюжету, беззастенчиво заимствованному у «Изгоя» Говарда Лавкрафта, рассказчик этап за этапом комментировал эксперимент по превращению невинных людей в инфернальных чудовищ, причём до последней строчки текста не догадываясь о том, что жертвой данного эксперимента – и средоточием зла – в итоге стал он сам.

Примечательным оказалось другое: в тот день автором очередной «истории у костра» выступил не кто иной как Джон Карпентер. Несмотря на отсутствие у режиссёра каких-либо литературных амбиций, это эпизодическое выступление нельзя назвать ни пустячным, ни случайным. Как и во многих своих фильмах, Карпентер вёл рассказ от первого лица, но кажется, что это был единственный раз, когда он не просто оставил подсказку, но попробовал шепнуть нам «по секрету», кому именно принадлежит это самое «первое лицо». Кем оно присвоено и каким образом оно подходит нам, зрителям «Хэллоуина» и «Нечто», словно наши собственные лица. Почему в ленте «В пасти безумия» его примеривает то жертва, то злодей. Лицо ли это вообще, а если нет – не маска ли, которая впору всем: от одиночки до Легиона? Множественная сущность, заключённая в тело одного человека?

Маска Карпентера – это одновременно плоскость, на которую проецируется изображение, и плоскость, из которой проецируется изображение. Экран и проектор. Внушаемый и внушающий. Это чёрная точка зрачка – и бьющий свет на паранормальном киносеансе из «Сигаретных ожогов». Это маска снятая и маска надетая – и тот, кто снимает и надевает её, то ли произвольно, то ли повинуясь неизвестно каким законам, то ли нарушая эти законы, как если бы их действительно установила чья-то воля. Воля зрителя или же воля режиссёра?

Новелла «Создатель призраков», фрагментом из которой мы открываем наше эссе, если и не даёт окончательных ответов, то ставит такие вопросы, куда ответ уже заложен. Из-за чего он пугает нас только больше. Ведь единожды надев эту маску, мы уже не сможем вернуться к удобной позиции протагониста и будем вынуждены каждый раз при новом просмотре спрашивать себя: «Чьими глазами я смотрю этот фильм?». Не являемся ли все мы жертвами указанного эксперимента? И не превращаемся ли в монстров – вслед за главными героями, якобы положительными?

Наше путешествие, начатое в предыдущем эссе «Взгляд Карпентера. Взгляд героя», продолжается со сцены из «Хэллоуина», когда Лори Строуд отвечает своему брату, спрашивающему, существуют ли чудовища на самом деле: «There’s no such a thing» («Монстров не существует»).  В этот же самый момент на экране телевизора в комнате появляется надпись со вступительным титром ленты Говарда Хоукса – «The Thing».

Неужели Лори ошибалась? Нет, её однозначный отказ идеально описывает извечного монстра фильмов Карпентера – Нечто. В логике человека и человеческого мира Нечто и в самом деле не существует, не может существовать. И с другой стороны, это самое отсутствие, это «нет!», и есть сущность Нечто.

 

Мы протягиваем вам маску. Осмотрите её с внешней стороны. Примерьте её на себя, взгляните сквозь эти прорези. Теперь у вас есть всё необходимое для участия в эксперименте, благодаря которому вы сможете изобличить присутствие Нечто в его отсутствии и наоборот, а также обнаружить героическое в монстрах Карпентера – и монструозное в его героях. (Дмитрий Буныгин, Максим Селезнёв)

 

 

Дмитрий Буныгин, Максим Селезнёв

14 марта 2019 года

 

 

Смотрите также:

 

Видеоэссе Cineticle

«К2» Максима Селезнёва

«Сквозь историю кинематографа» Алексея Тютькина

«Зимняя тайна» Юлии Коваленко

«Spring Humpers, Trash Breakers» Артёма Хлебникова

 

Краткая история видеоэссе в 20 фрагментах

Часть 1: Юлия Коваленко. «Зимняя тайна»

Часть 2: Кевин Б. Ли. «Что я делал в Институте Харуна Фароки»

Часть 3: Вугар Эфенди. «Вот я смотрю на тебя»

Часть 4: Когонада. «Годар по кусочкам»

Часть 5: Ричард Мишек. «Чёрный экран»

Часть 6: Патрик Китинг. «Мотивы движения и современности»

Часть 7: Кэтрин Грант. «Efface»

Часть 8: Йоханнес Бинотто. «Лицом к лицу с фильмом»

Часть 9: Кристиан Китли. «Передай соль»

Часть 10: Лора Малви. «Джентльмены предпочитают блондинок (ремикс)»

 

 

– К оглавлению проекта –

 


31 октября 1988 года «Нью-Йорк Таймс», вторая по тиражу американская газета, традиционно отметила Хэллоуин публикацией короткой новеллы под более чем типичным заголовком «Создатель призраков» (The Ghost Maker). По сюжету, беззастенчиво заимствованному у «Изгоя» Говарда Лавкрафта, рассказчик этап за этапом комментировал эксперимент по превращению невинных людей в инфернальных чудовищ, причём до последней строчки текста не догадываясь о том, что жертвой данного эксперимента – и средоточием зла – в итоге стал он сам. 

Примечательным оказалось другое: в тот день автором очередной «истории у костра» выступил не кто иной как Джон Карпентер. Несмотря на отсутствие у режиссёра каких-либо литературных амбиций, это эпизодическое выступление нельзя назвать ни пустячным, ни случайным. Как и во многих своих фильмах, Карпентер вёл рассказ от первого лица, но кажется, что это был единственный раз, когда он не просто оставил подсказку, но попробовал шепнуть нам «по секрету», кому именно принадлежит это самое «первое лицо». Кем оно присвоено и каким образом оно подходит нам, зрителям «Хэллоуина» и «Нечто», словно наши собственные лица. Почему в ленте «В пасти безумия» его примеривает то жертва, то злодей. Лицо ли это вообще, а если нет – не маска ли, которая впору всем: от одиночки до Легиона? Множественная сущность, заключённая в тело одного человека?

Маска Карпентера – это одновременно плоскость, на которую проецируется изображение, и плоскость, из которой проецируется изображение. Экран и проектор. Внушаемый и внушающий. Это чёрная точка зрачка – и бьющий свет на паранормальном киносеансе из «Сигаретных ожогов». Это маска снятая и маска надетая – и тот, кто снимает и надевает её, то ли произвольно, то ли повинуясь неизвестно каким законам, то ли нарушая эти законы, как если бы их действительно установила чья-то воля. Воля зрителя или же воля режиссёра?

Новелла «Создатель призраков», фрагментом из которой мы открываем наше эссе, если и не даёт окончательных ответов, то ставит такие вопросы, куда ответ уже заложен. Из-за чего он пугает нас только больше. Ведь единожды надев эту маску, мы уже не сможем вернуться к удобной позиции протагониста и будем вынуждены каждый раз при новом просмотре спрашивать себя: «Чьими глазами я смотрю этот фильм?». Не являемся ли все мы жертвами указанного эксперимента? И не превращаемся ли в монстров – вслед за главными героями, якобы положительными?

Наше путешествие, начатое в предыдущем эссе «Взгляд Карпентера. Взгляд героя», продолжается со сцены из «Хэллоуина», когда Лори Строуд отвечает своему брату, спрашивающему, существуют ли чудовища на самом деле: «There’s no such a thing» («Монстров не существует»).  В этот же самый момент на экране телевизора в комнате появляется надпись со вступительным титром ленты Говарда Хоукса – «The Thing».

Неужели Лори ошибалась? Нет, её однозначный отказ идеально описывает извечного монстра фильмов Карпентера – Нечто. В логике человека и человеческого мира Нечто и в самом деле не существует, не может существовать. И с другой стороны, это самое отсутствие, это «нет!», и есть сущность Нечто.

 
Мы протягиваем вам маску. Осмотрите её с внешней стороны. Примерьте её на себя, взгляните сквозь эти прорези. Теперь у вас есть всё необходимое для участия в эксперименте, благодаря которому вы сможете изобличить присутствие Нечто в его отсутствии и наоборот, а также обнаружить героическое в монстрах Карпентера – и монструозное в его героях.