Орсон Уэллс в своём фильме-эссе указывал на то, что фокусник – это не маг, а лишь актёр, исправно играющий роль мага. Так и Вугар Эфенди – не режиссёр и даже не эссеист, но блестящий исполнитель, создающий идеальные тренажёры эссеистики. Фальшивые аппараты, сквозь которые фантазия второго порядка проявляет себя в нашем мире.
Часть 1: Юлия Коваленко. «Зимняя тайна»
Часть 2: Кевин Б. Ли «Что я делал в Институте Харуна Фароки»
Часть 4: Когонада «Годар по кусочкам»
Не то чтобы Вугар Эфенди был самым популярным или заслуженным видеоэссеистом своего поколения. Скорее дело в том, что его ролики срабатывают в наиболее широком диапазоне. Чьи ещё эссе станут публиковать не только специализированные сайты – Criterion или IndieWire, но и Le Monde, Esquire, Elle, BBC? Чьи видео с одинаковой скоростью разлетаются не только с английскими, но и с турецкими, испанскими, французскими, итальянскими комментариями – и даже русскоязычные страницы откликаются неуклюжими заголовками вроде «Блогер нашёл совпадения известных фильмов с живописью».
Вы наверняка видели его, но никогда не против лишний раз пересмотреть. Как и все вышеназванные журналы не прочь написать ещё про несколько дополнительных серий Film Meets Art (в 2016 году Вугар выпустил три ролика о связи живописи и кино, но с тех пор переключился на фотографию и блог). Хотя видеопочерк Вугара незамысловат, даже примитивен, а подборка фильмов порой до обидного банальна, ему словно удается прикоснуться к самому сердцу жанра – к тому, ради чего мы вообще смотрим видеоэссе. «Я просто люблю магию» – с ребяческой искренностью сознается уличный фокусник, герой документальной короткометражки Вугара.
Вот и сам Вугар – человек очарованный. Благодарный зритель, он с одинаковым трепетом припоминает как Дрейера, так и Аронофски, цитирует Орсона Уэллса вперемешку с Мартином Скорсезе, добросердечно привечает всех от мала до велика. Его канал на Vimeo, собственно, и начинался с оммажа – нехитрого и заботливого перемонтажа нескольких сцен из фильма «Она» Спайка Джонса (впоследствии он выпустит два похожих посвящения – «поэтике» Алехандро Иньярриту и «натурфилософии» Терренса Малика). Заимствуя чужие кадры, Вугар сцепляет из них новое произведение, исполненное глубокой признательности к оригинальной картине, но со зрительской точки зрения уже независимое от него – необязательно знать хоть что-нибудь о Кубрике и Тарковском, чтобы получить удовольствие от сборки Эфенди. Впрочем, даже если вы и видели «Барри Линдона» с «Ивановым детством» – ничего. Фильмы несравненно приятнее вспоминать, чем смотреть. Возможно, именно в этом источник соблазнительности видеоэссеистики как таковой? А Вугар Эфенди выставляет её на всеобщее обозрение как есть, в нагом виде, не забалтывая аналитикой, не отвлекая внимание чересчур остроумным исполнением. Чем убедительнее он воспевает кинематограф, тем сильнее дереализует его, и тем отчетливее в этой оде слышится восторг не перед фильмами, но перед самим видеоэссе.
После опыта с посвящением Спайку Джонсу во втором своём ролике Вугар Эфенди находит безотказный прием, захватывающий внимание любого зрителя, – сравнение. Сравнение фильмов и картин, фильмов и комиксов, фильмов и других фильмов. Почему визуальная рифма срабатывает столь гипнотически, а схожесть Хичкока с Эдвардом Хоппером не оставляет равнодушным? Сперва кажется, что это простые лакановские радости: кинематограф вместе со зрителем заглядывают в полотна живописцев как в зеркало и неожиданно начинают узнавать в них себя, тем самым обретая целостность, испытывая сладкий миг самореализации. Скажем, ролик «Вот я смотрю на тебя» (Here’s Looking At You) построен на ритмичном сопоставлении многочисленных сцен, где актеры, нарушая правила, смотрят прямо в камеру. На первой же минуте накатывает мощное чувство, будто это весь мировой кинематограф собирается в единый организм и заговаривает непосредственно с тобой.
Но чуть пообвыкшись и присмотревшись, ощущаешь себя уже Алисой, у которой Безумный Шляпник допытывается – чем ворон похож на конторку? Наличие самой загадки будто бы предполагает существование правильного ответа. Однако правда в том, что между одним и другим кадром из видео Эфенди не больше общего, чем между кэрролловскими конторкой и вороном. По-настоящему важны и волнительны их различия.
Впрочем, все эти рассуждения имели бы смысл, если бы Вугар Эфенди и Алиса и мы вслед за ними действительно говорили о том, о чём думаем – о живописи и кинематографе. Да только и живопись, и кинематограф здесь аккуратно упакованы в третий контейнер – само видео. Видео, которое, по правде сказать, не слишком чувствительно к судьбе других искусств. Именно поэтому Вугару Эфенди как будто невдомек о приступах страха и взрывах агрессии, случавшихся во взаимоотношениях кинематографа с его двойниками. Все киноподражания в роликах Эфенди выглядят в крайнем случае неуклюже, но ни разу не зловеще. С поразительной невозмутимостью он ставит Робера Брессона рядом со Стэнли Кубриком и Серджио Леоне. Ведь видео не сравнивает по-настоящему – оно лишь развивает бесконечные вариации.
Нас завораживают эти ролики совсем не потому, что они проясняют хоть что-нибудь и просвещают взгляд. Мы реагируем на них как на чистое движение, поток, внутри которого способны предугадать, почти проконтролировать следующее мгновение (вот-вот, сейчас Джульетта Мазина вслед за Чарли Чаплином и Чхве Мин Сиком посмотрит нам в глаза). Кинематограф становится не более понятным, но более близким. Уже не светит нам откуда-то сверху, с сияющего экрана, а сидит рядом в зрительном зале, буквально умещается в кармане, сжимает нашу руку.
Неслучайно одно из тринадцати эссе Вугара Эфенди, ничем не выбивающееся из линии его работ, посвящено уже не кинематографу, а крупным медийным событиям 2016 года – войнам, скандалам, модным трендам, шумным победам. Зрители и их любимые фильмы сегодня уравнены в правах и обитают на одной поверхности, на плоскости новостной ленты. Где ничто нельзя сравнить ни с чем, но где всё уже приравнено ко всему, в едином потоке. (Максим Селезнёв)
23 января 2018 года