Видеоэссе Cineticle. «Зимняя тайна» Юлии Коваленко

 

С нового года Cineticle открывает новую рубрику, посвящённую видеоэссеистике. По случаю январских праздников первой представляем работу Юлии КОВАЛЕНКО «Зимняя тайна» – маленькую рождественскую головоломку, собранную из нескольких важных для нас новогодних фильмов.

 

Часть 2: Кевин Б. Ли «Что я делал в Институте Харуна Фароки»

Часть 3: Вугар Эфенди. «Вот я смотрю на тебя»

Часть 4: Когонада «Годар по кусочкам»

 

Как многие видеоэссе, видеоэссе Юлии Коваленко обустроено экономно и с простотой. На соположении. В левой части экрана откроется окошко с «Франкфуртским перекрестком» (Ромуальд Кармакар, 1998), с уютным магазинчиком за углом, куда в последние часы года заглядывают припозднившиеся и неспешные посетители. На правой стороне появятся кадры из «Рождество, опять» (Чарльз Покел, 2014), где в тесном трейлере, среди ёлок и гирлянд, незнакомка на мгновение засыпает на плече незнакомца. Четверть минуты изображения соседствуют друг с другом, и вот мы ощущаем, будто бы между ними (как и между всеми фильмами этого эссе) царит одна непрерывная зима, протянувшаяся от Франкфурта до бруклинского Гринпойнта.

Впрочем, нет. Как некоторые видеоэссе, «Зимняя тайна» удерживается не только общим пространством сравнения, но конкретными рифмами. Девушка, чьего имени мы не узнаем, своим тихим и вполне волшебным появлением нарушившая предпразничную меланхолию франкфуртского магазинчика, в медленных танцевальных оборотах несколько раз подряд зеркально совпадет с незнакомкой в исполнении Ханны Гросс из соседнего фильма. А чайный цветок, столь магически и вовремя распускающийся перед героями Покела и зрителями на крупном плане, зарифмовывается с будничным процессом заварки чая в почти аналогичном кадре из «Главной роли» (Сергей Буковский, 2016).

Но снова не то. Как редким видеоэссе, этому полиэкран необходим не для создания смыслового поля и даже не для красивых рефренов, а скорее затем, чтобы помешать зрителю. Отвлечь жадный взгляд от великолепной сцены из фильма Кармакара, отвлечь от танца, от чуда, от любви. Потому что ни любовь, ни чудо, ни просто хорошее кино не могут существовать как непрерывность, а начинаются там, где взгляд поводит в сторону, а внимание ненадолго рассеивается, чтобы затем вспыхнуть с новой интенсивностью.

Если над всеми фильмами и повисла одна и та же зима, то она вот-вот разлетится на куски, покрытая, как плотной сеточкой трещин, множеством различий – слишком по-своему каждый проживает её, слишком уникален и случаен каждый кадр (рождественского) кинематографа. А сколь убедительно ни отражались бы друг в друге героини разных фильмов, всё-таки гораздо больше действующих лиц останется за кадром, не пойманными в «главные роли». Как мелькающий на пару секунд среди кружева снежинок и почти неузнаваемый персонаж фильма «Между нами» (Катерина Горностай, 2013). Как Джем Коэн, во всех городских ландшафтах остающийся по ту сторону объектива. Как владелец «Франкфуртского перекрёстка», какие бы чудеса вокруг ни творились, запирающий магазин вовремя для того, чтобы идти домой, к любимой.

Как раз в этом фрагменте с магазином – финальный секрет, загадка эссе. На протяжении семи минут от сцены волшебного танца нас последовательно и настойчиво одёргивали другие фильмы. Но теперь это уже «Франкфуртский перекрёсток» перебивает собственную речь. Словно бы изнутри своей кульминации фильм решил сам себя закрыть вопреки каким-либо приличиям и законам времени. Что ж, очень по-новогоднему. (Максим Селезнёв)

 

 

Юлия Коваленко

7 января 2018 года