Реж. Абдель Кешиш
Франция, 151 мин., 2007 год
До того как снять «Кус-кус и барабульку» свой самый многострадальный фильм (его сценарий вынашивался несколько лет, его то и дело прерывали трагедии на съемоной площадке и вне ее), Кешиш сделал восхитительную «Увертку» и «Ошибку Вертера». Первый в ряде французских изданий успели даже окрестить самым смелым политическим фильмом 00-х, второй – дебютный фильм Кешиша – стал одним из главных фестивальных откровений 2000-го. Но фестивальная мода все же довольно условна и непостоянна, так же и лесные слова критиков. Фильму «Кус-кус и барабулька» был посвящен специальный номер Кайе дю Синема, но уже через три года в ряде рейтингов 00-х он был благополучно забыт. Сегодня есть новые имена, новые герои. И в отношении Кешиша – это кажется, ужасно несправедливо (во многом все должна исправить его новая картина Venus noire, выход которой назначен на конец года).
Тем более, для самого Кешиша – это все, похоже, имеет большое значение. Он может иронично замечать, что его фильмы исключительно для «киношников», сетовать на многочисленные факторы извне. Но быть услышанным – для него, порой, кажется едва ли не главной необходимостью. И там где тот же Рабах, снимая небольшое, но предельно дерзкое кино, Кешиш нуждается в куда большей форме, более приглушенных тонах и обязательно, в своем зрителе, принимающего его, становящегося его незримым союзником. В этом смысле, его кинематограф с самого начала был искомо французским. Подчиненным незримым правилам, узаконенный традициями. Не зря, говоря о Кешише неизменно вспоминают Мориса Пиалу. Употребляя в главных характеристиках такие термины как неброский, социальный, кинематограф находящейся на грани документального и игрового, на стыке популярного и авторского. Называя, при этом, последнее, как например это было в рецензии в Кайе, извечной бедой французского кино.
«Кус-кус и барабулька», в этом смысле не исключение. Самый личный фильм Абделя Кешиша, продолжительностью в два с половиной часа – это история портового грузчика, который выйдя на пенсию решил осуществить свою давнюю мечту – открыть ресторан, главным блюдом которого будет кус-кус. В этом ему будет помогать его многочисленное семейство, его новая спутница и ее дочь. Преодолевая бюрократические трудности, делая шаги на встречу примирения между его старой и новой семьей, главный герой фильма Слимон Бейжи, с неизменно каменным лицом, будет довольно сдержано двигаться на встречу своей мечте. И в какой-то мере такая мотивировка, для Кешиша будет выглядеть еще одной необходимой условностью. Возможно, довольно театральной. Но Кешиш все-таки ребенок театра. В его предыдущей ленте «Увертка», юные герои разыгрывали сцены из Проспера Мариме. В «Кус-кус и барабульке» — театральна уже сама структура фильма. С небольшими временными отрезками, попадающими в кадр, с продолжительными интермедиями, которые умещаются в одну долю секунды. В театре в таком случае прибегают к занавесу и антракту, Кешиш просто сменяет один кадр другим.
При этом, он еще и прибегает к рваному монтажу. Его сцены предельно насыщены. Полны невидимых связей, переплетений, оживающих, играющих новыми красками посредством монтажа. Здесь показательна сцена совместного обеда семьи Бейджи – восхитительная сцена, которую, как заметили ряд критиков, можно смело преподавать в киношколах. На основе обычной череды диалогов, Кешиш выстраивает настоящее представление, исполненное высшего драматизма. Где слова, порой весьма банальные и незначительные по отдельности, вместе образуют нестоящую феерию, с обязательным местом и комедии и драмы, грань между которыми постепенно исчезает, делая их со временем и вовсе единым целым. При этом, Кешиш снимает эту сцену исключительно крупными планами. Никаких отвлечений, никаких общих вставок. Здесь он кажется едва ли не наследником Джона Кассаветеса. С которым его и вправду многое роднит – оба пришли в режиссуру из актеров, оба отдают главное предпочтение актерской игре в своих фильмах и оба безмерно влюблены в своих героев (пожалуй, сегодня такой преданной любви к своим персонажам как у Кешиша больше не встретить ни у одного режиссера). Что бы не случилось с последними, какую бы ошибку они не совершили, Кешиш так же, как и когда-то Кассаветес всегда готовы дать им второй шанс. Дать возможность исправиться, показать себя, куда в лучше свете.
В «Кус-кус и барабульке» Кешиш еще и в очередной раз дает настоящий мастер-класс работы с актерами-непрофессионалами (а к их услугам он прибегает во всех своих фильмах). Репетиции, схожесть со своими персонажами – безусловно. Все это было и у Пиалы и, в первую очередь, у Брессона. Но, в отличие от них, Кешиш отказывается бросать своих актеров на войну с пространством кадра. Он наоборот, тщательно оберегает их от этой неравной схватки. Их поддержкой, их возможностью к новой жизни, в полной мере становиться безупречный рваный монтаж. И если Годар говорил, что «монтажом можно исправить все», то Кешиш как будто еще и добавляет: «монтаж может стать продолжением актерской игры», ее союзником, ее оплотом. И когда в финальной сцене, он монтирует старика Бейджи, гоняющегося за малолетними преступниками укравших у него мопед, и юную девушку, отдающую последние силы в неистовом танце живота – это кажется совершенно уместным завершением. Крайне драматичным, умышленно затянутым. Где вы либо принимаете это как должное, либо становитесь главным противником кинематографа Кешиша. Кинематографа, где все должно закончиться по законам театра – либо смертью, либо примирением. Другого попросту не дано.