В преддверии нового, 25-го номера Cineticle, посвящённого «пустынному» периоду французского кино 1968-1981, мы вспоминаем об одном из последних оазисов перед засухой семидесятнического «застоя» – о революционном… нет, совсем не Мае, а Феврале 68-го и всепарижской стачке в защиту Синематеки Анри Ланглуа. Чем был для кинематографа этот месяц надежд и тревожных предвестий, рассказывает хроника событий, которая невероятно похожа на остросюжетный исторический роман Виктора Гюго.
Cineticle публикует препринт – фрагмент переведенной Сергеем КОЗИНЫМ книги «Франсуа Трюффо» Антуана де Бека и Сержа Тубиана, любезно предоставленный журналу издательством Rosebud. «Франсуа Трюффо» скоро появится на прилавках книжных магазинов.
В памяти Трюффо съёмки «Украденных поцелуев» останутся связаны с одним из самых захватывающих периодов в его жизни: как раз в это время киносообщество объединяется, чтобы спасти Синематеку Анри Ланглуа. Первый кадр фильма снят одним из последних, 29 марта 1968 года, перед запертыми дверьми Синематеки во дворце Шайо. «Этот фильм посвящён Французской синематеке Анри Ланглуа»: с такого титра начинаются «Украденные поцелуи»; в это время зритель может разглядеть на дверях табличку с надписью: «Сеансов нет. Дата открытия будет объявлена в прессе».
7 февраля 1968 года, через два дня после начала съемок «Украденных поцелуев», Жан-Луи Комолли, главный редактор Cahiers du cinéma, находит Трюффо на площадке. Он обеспокоен слухами о том, что должно произойти на ближайшем заседании правления Синематеки, назначенном на 9 февраля. Анри Ланглуа, основатель и бессменный директор Синематеки, находится в опасности. Ланглуа – уникальный человек, обладающий собственным вúдением и неукротимой энергией, однако в делах у него полнейший беспорядок. Тем не менее, для Трюффо и для многих киноманов это фигура символическая. Его отстранение было бы «преступлением против кинематографа». Трюффо состоит в правлении с начала 1968 года. Он не всегда согласен с условиями сбора и хранения фильмов и с тем, как Ланглуа составляет программу показов, однако он безоговорочно встаёт на его защиту на посту главы Синематеки. 9 февраля Трюффо занят на съёмках и не может присутствовать на заседании, поэтому заранее передал Ланглуа свое право голоса. Но слова Комолли вынуждают его изменить планы: утром в пятницу 9 февраля он приходит в главный офис Синематеки, расположенный на улице Курсель.
Заседание правления, по сути, должно продлить полномочия Ланглуа, возглавляющего созданную им Синематеку с 1936 года. Однако, после пылкой хвалебной речи в его адрес, Пьер Муано, чиновник из министерства культуры и новый президент Синематеки, вдруг предлагает заменить Ланглуа Пьером Барбеном, директором фестивалей в Туре и Анси. Многие члены правления просят недельной отсрочки на размышление, но им в ней отказано. Переходят к голосованию. Независимые члены (Жан Рибу, Амбруаза Ру, Ивонн Дорнес, Франсуа Трюффо и другие) понимают, что они в меньшинстве, отказываются голосовать и покидают заседание. Барбен смещает Ланглуа. Очевидно, что интрига была подготовлена заранее. <…>
«Мы хотим Ланглуа!»: Кристиана Рошфор, Жан Руш, Клод Шаброль с плакатом, Жан-Люк Годар и Анри Атталь
Ветераны Cahiers du cinéma – Трюффо, Годар, Риветт, Шаброль, – а также Дониоль-Валькроз, Каст, Астрюк и Ренуар первыми встают на защиту Ланглуа. Таким образом, в окопах этой войны вновь встречаются герои сражений с «официальным» кинематографом 1950-х годов. Но за это время бывшие кинокритики стали влиятельны и знамениты. На их стороне – целое поколение взращённых ими молодых режиссёров (Марсель Офюльс, Клод Берри, Люк Мулле, Жан Эсташ, Филипп Гаррель) и вся новая редакция Cahiers. Все они вступают в свежесозданный «Комитет обороны», во главе которого, с присущей ему пылкостью, встает Трюффо. Штаб-квартира этого органа по защите Ланглуа расположена в редакции Cahiers du cinéma на улице Марбёф, в двух шагах от офиса Les Films du Carrosse; здесь и разрабатывается план контрнаступления.
Андре Олло, генеральный директор CNC, считает дело решённым и со спокойной душой уезжает в двухнедельный отпуск. 9 февраля, около 3 часов дня, Пьер Барбен, в окружении небольшого отряда единомышленников, входит в помещение Синематеки и устраивается в кабинете Ланглуа, не забыв для верности сменить замки. Через несколько дней он увольняет верных помощниц Ланглуа – Мари Эпстейн, Лотте Айснер и Мари Меерсон. В это время друзья Ланглуа с редким проворством проводят мобилизацию. Они планируют привлечь как можно больше профессионалов от кино, синефилов и простых зрителей – и таким образом вынудить Мальро изменить решение.
Уже утром 10 февраля запущена кампания по сбору подписей французских и заграничных режиссёров. Из почтового отделения на улице Клеман-Маро, ближайшего к редакции Cahiers, разлетаются около сотни телеграмм; редакторы журнала и секретарши «Кареты» целый день висят на телефоне, обзванивают всех нужных людей, при необходимости передают трубку старым волкам Новой волны, чувствующим необыкновенный душевный подъём от забытого ощущения приближающейся битвы. К середине дня готово воззвание, предлагающее «всем друзьям кино присоединиться к любому публичному протесту против спорного решения об увольнении Анри Ланглуа». 11 февраля приходят ответы от Ренуара, Паньоля и Тати: до тех пор, пока Ланглуа не будет восстановлен в должности, они запрещают использовать для показов свои фильмы, хранящиеся в Синематеке. Такие же запреты присылают Ганс, Рене, Франжю, Годар, Маркер, Астрюк, Шаброль, Брессон, Моки, Роберт Флори, Ричард Лестер, Линдсей Андерсон, Анри Картье-Брессон, Мишель Симон, Басби Беркли… Вслед за ними приходят петиции от ассоциации датских режиссёров, возглавляемой Карлом Дрейером, от ассоциации американских критиков во главе с Эндрю Сэррисом и манифест японских режиссёров, подписанный Куросавой, Осимой, Нарусэ, Ёсидой и 16 другими мастерами… Резонанс производят телеграммы от живых классиков – например, от Йозефа фон Штернберга: «Озадачен вашей телеграммой. Что предпринимает Ланглуа? Почему вмешивается государство? Конечно, я поддерживаю Ланглуа». Подобные отзывы присылают Джерри Льюис, Глория Суонсон, Чаплин, Росселлини и Фриц Ланг: все они запрещают Синематеке использовать их картины, пока Ланглуа не вернётся в свой кабинет.
<…>
«Дети Синематеки» под лозунгом «Нет Барбентеке!»
12 февраля, в 22 часа, по призыву Мишеля Симона и Клода Берри, 200-300 режиссёров, критиков, киноманов и актёров (в том числе добрая часть съёмочной группы «Украденных поцелуев», во главе с Трюффо, Лео и Клод Жад) перекрывают вход в просмотровый зал Синематеки на улице Ульм. <…> Кульминация протеста наступает 14 февраля. Этот день войдёт в историю: никогда прежде Франция не видела, чтобы полиция дралась с режиссёрами и актёрами. По призыву «детей Синематеки» триста человек собираются на эспланаде Трокадеро. К 15 часам квартал оцепляют около 30 полицейских машин: проход к Синематеке полностью отрезан. Присутствуют телекамеры (французское телевидение игнорирует события этого вечера, но зарубежные каналы посвятят им немало эфирного времени). Участникам раздают листовки, актер Жан-Пьер Кальфон вслух зачитывает их содержание. Затем толпа направляется к дворцу Шайо, скандируя: «Олло в отставку!» или «Нет Барбентеке!» В саду Трокадеро – первая цепь из полицейских и первые стычки. Годар прорывается, но остается один в окружении полицейских и вынужден вернуться. Демонстранты обходят цепь с флангов, возвращаются на Эспланаду и спускаются по авеню Президента Вильсона, перекрывая движение. На пересечении с авеню Альбера де Мена их встречают главные силы полиции, и бой разгорается с новой силой. Полиция идёт в атаку. Есть раненые, Трюффо изрядно досталось, ему оказывают помощь под портиком. Годар оглушён и потерял темные очки, Тавернье разбили лицо, жену Ива Буассе бросили на землю. Толпа отступает к Трокадеро, и Годар, взяв командование на себя, приказывает разойтись. Манифестация разогнана полицией, но дух сопротивления крепок. Больше того: эти события настраивают общественное мнение в поддержку защитников Ланглуа. В этот вечер ни в министерстве культуры, ни в Елисейском дворце не нашлось тёплых слов для префекта полиции…
Клод Шаброль, окружённый полицейскими
Пользуясь моральной победой, 16 февраля друзья Ланглуа созывают пресс-конференцию, на которую приходят 300 журналистов и представители пяти зарубежных телеканалов. К этому моменту министерство уже выпустило новое коммюнике, заметно отступающее от первоначальных позиций CNC: оно предполагает найти для Ланглуа «новые творческие функции», а также отвергает дорогой сердцу Пьера Барбена проект о «легальном складировании» кинокопий в Синематеке, по примеру Национальной библиотеки. <…> Журналисты расходятся, уверенные, что возвращение Ланглуа – вопрос считанных дней, но протестующие не ослабляют хватку. 20 февраля, около 18 часов, по призыву Франсуазы Розе, Жана Маре и Рене Аллио, 400 манифестантов захватывают помещение на улице Курсель. 26 числа, по инициативе Трюффо, создаётся «Комитет обороны Французской синематеки», куда входят около двадцати видных деятелей кино. <…>
Андре Мальро понимает, что против настолько массового протеста ему не устоять. 5 марта, на собрании правления Синематеки, по предложению Жана Рибу, хозяина нефтяной корпорации «Шлюмберже», друга Ланглуа и Мари Меерсон, создаётся «консультационный комитет», который должен найти компромиссное решение. Возглавить его поручено независимому члену правления: это Жорж Ведель, бывший декан юрфака Сорбонны. Ещё один жест доброй воли: в число пяти членов комитета приглашен Риветт, который решает назначить на 22 апреля 1968 года чрезвычайное общее собрание абонентов Синематеки – единственный орган, способный официально отменить решение от 9 февраля.
Тем временем, интриги продолжаются. Пьер Муано, новый президент Синематеки, пытается отстранить Пьера Барбена, но тот держится за вырванный с кровью пост художественного директора. Лотте Айснер и Мари Меерсон по-прежнему нежеланные гости на улице Курсель. Комитет обороны начинает беспокоиться, что хитрая дирекция учредит новую Синематеку: это, несомненно, ухудшит ситуацию. Трюффо решает снова вмешаться и критикует в прессе компромиссные решения министра.
<…>
В понедельник 22 апреля 1968 г. сотни абонентов Французской синематеки собираются в Зале искусств и ремесел на авеню Йены, где проходит чрезвычайное общее собрание по вопросу о статусе Ланглуа. Декан Ведель зачитывает резолюцию консультационного совета: «Синематека, действующая на основании закона от 1901 года, будет строиться и управляться как частная организация, без какого-либо государственного вмешательства в её внутренние дела…» Собрание единогласно возвращает Ланглуа функции художественного и технического директора. Пьер Муано и Пьер Барбен лишены полномочий, а с ними – и всё правление. 2 мая зал на улице Ульм снова открывает двери. Ланглуа, светящийся от радости, долго аплодирует Трюффо и заканчивает свою торжественную речь звонким возгласом: «Даешь кино!» (Place au cinema!)
Анри Ланглуа в Синематеке
Для всех участников и свидетелей эти события имеют несомненное политическое значение. Режиссёры и киноманы испытали свои силы в схватке с властями и с правительством, приобрели опыт уличных демонстраций и организованной борьбы. Так получилось, что защитники Ланглуа предвосхитили май 1968-го и пережили его на два месяца раньше, чем вся страна.
Перевод: Сергей Козин