Daddy Longlegs
Реж. Джош и Бенни Сэфди
США, 100 мин., 2009 год
После восхитительного «Удовольствия быть обокраденным» мы больше всего боялись, что с миром Сэфди может что-нибудь произойти. Подобные опасения внушал и синопсис Daddy Longlegs (история отца с двумя детьми), и срочное изменение названия после первых показов (изначально фильм назывался Go Get Some Rosemary), и эти навязчивые разговоры о смерти Mumblcore, негласного движения режиссеров, куда порой относят и братьев Сэфди. Но все это оказалось не более чем традиционным мандражом, той частичкой синефилии, где ожидания просмотра подобны долгожданному свиданию.
Мир Сэфди нисколько не изменился, оставшись все таким же необузданным и игривым, веселым и меланхоличным – тем «безумным-безумным миром», в котором были бы за своих Чарли Паркер и Джек Керуак, молодой Джон Кассаветис и даже Жан Виго.
В мире братьев Сэфди все происходит только в Нью-Йорке – городе, застывшем во времени, не имеющем четких границ. Этот Нью-Йорк мог бы быть одной страной с Нью-Йорком Вуди Аллена или «Бессрочных каникул» Джима Джармуша. В нем есть как что-то открыточное, так и то, что неподвластно взгляду. В «Удовольствии…» в компании Джоша Сэфди и его подруги Элеанор Хендрикс мы совершали однодневное путешествие по этому миру, в Daddy Longlegs нам уже позволено прожить в нем в течение двух недель.
Но если «Удовольствие…» – был фильмом Джоша, то Daddy Longlegs – это уже работа братьев Сэфди, где к романтической взбалмошности Джоша добавляется рационализм Бенни (смотри к/м The Acquaintances of a Lonely John). При этом фильм все также остается исключительно личным высказыванием. Его интимность заключается в посыле – главным действующим лицом и главным зрителем фильма становится отец. Сэфди питаются своими детскими воспоминаниям, умышленно искажают факты, беря лишь несколько (ровно три, если верить Джошу) реальных историй из своего прошлого. Главным помощником в их новой авантюре становится Роланд Бронштейн (режиссер прекрасного инди-фильма Frownland), дебютирующий в «Длинноногом папе» в роли актера.
Его герой, Ленни – разведенный киномеханик, в течение двух недель проводит время со своими сыновьями. Он разрывается между работой и личной жизнью, клеит в баре девушек и встречается с героиней Элеанор Хендрикс, организовывает спонтанные прогулки на природу и отказывается от какой-либо спонтанности в городе. Ленни напоминает керуаковского Дина Мориарти – уже не столь молодого вечного непоседу, который, осев в большом городе, так и не находит себе успокоения.
Но взгляд на Ленни уже далек от того, что мы видели в «Удовольствии…». Сэфди идут дальше в своем развитии, показывая в этот раз своего героя с разных ракурсов. Здесь больше нет былой романтизации – Ленни оказывается и монстром, и добряком, вызывает негодование и улыбку. Для этого братья создают цепочку связанных между собой сцен, где словно в джазовой импровизации обыгрывается один из мотивов – одна из сторон Ленни. Вот он играет дома с детьми или защищает их от увальня-приятеля – и это самый прекрасный на свете отец. Или вывозит всех на природу,и этот отец — лучший друг. Но уже в следующей сцене он спешит избавиться от детей и бежит в бар, где тут же «снимает» девушку. Или затем сплавляет детей соседу – и это уже не тот отец, о котором мы всегда так мечтаем. «Для нашего отца не существовало сегодня, было лишь вчера и завтра», — говорят сами братья. И Ленни очень точно отображает это жизненное кредо. Он находится в постоянном движении. А дети оказываются для него чем-то вроде домашних питомцев, с которыми весело играть или коротать время, но которые часто превращаются в обузу. Самым характерным моментом здесь становится эпизод со снотворным, где уставший Ленни дает детям взрослую дозу, а когда те впадают в кому, отказывается вести их в больницу, попросту выжидая, что те проснутся.
Но помимо сцен Ленни с детьми, эпизодов, где все показано глазами детей, братья Сэфди отправляются за ним и в его обыденную жизнь, наблюдая при этом споры с начальством, трогательные поедания хот-догов и столкновения с местным подонком (восхитительное появление Абеля Феррары). Порой мы видим Ленни глазами Элеанор Хендрикс – и это возможно самый трезвый и рассудительный взгляд. Но это вновь совсем другой Ленни, не тот, что с детьми или на работе.
Все это время воздушная, буквально невесомая камера нежно порхает по улицам, вылавливает лица случайных прохожих, спеша поздороваться с каждым из них словно со старым приятелем. Эта спонтанность, надо сказать, не исчезает и при заточении в четырех стенах. Камере Сэфди, кажется, вообще не страшны никакие преграды – даже оказавшись в коробке ей будет чем себя занять.
При этом Сэфди абсолютно все делают сами. Они выступают в роли сценаристов, операторов, продюсеров, монтажеров. Появляются в небольших ролях. Вместе с актерами отсматривают отснятый материал и, обсуждая его, подвергают новой редактуре. В этом братья Сэфди действительно близки к первозданному, к очень чистому неиспорченному кинематографу по Йонасу Мекасу. Это кинематограф прошлого и будущего. Здесь начисто отметается система актеров-звезд и раздутой машины кинопроизводства. Все снимается на 16-мм пленку. В главных ролях выступают только знакомые – сплошь харизматичные ньюйоркцы. Так, в «Длинноногом папе», помимо Роланда Бронштейна, мы вновь встречаем музу Джоша – Элеанор Хендрикс и Дакоту Голдхор, уже упомянутого Абеля Феррару и участника Sonic Youth Ли Рейнальдо (детей в фильме, к слову, играют его сыновья Сейдж и Фрей). Мир братьев Сэфди оказывается полностью открытым для друзей. Он ими создается, для них и существует. И каждый зритель фильма, способный принять его, автоматически становится избранным, одним из своих – тем самым почетным жителем «Нью-Йорка Сэфди» – понятия, которое отныне получило полное право на жизнь.