Революция без изображения: «Varta1, Львов, Украина» Юрия Грыцыны

 

В конце ноября исполняется третья годовщина начала Революции Достоинства в Украине. К этой дате Юрий Грыцына открывает свободный доступ к просмотру своей документальной картины «Varta1, Львов, Украина». Cineticle уже представлял релиз ленты – об этом фильме впервые писал Станислав Битюцкий в рамках проекта «Украинские независимые». Кинотеатральная же премьера фильма состоялась в Одессе в рамках фестиваля украинского авторского кино «Мы есть», в программу которого также вошли работы Марины Степанской, Эль Парвулеско, Катерины Горностай и других независимых режиссёров. Затем «Varta1» участвовала в фестивале украинского кино в Оттаве. Следом – была отобрана в конкурсную программу фестиваля документального кино Docudays UA и получила Специальное упоминание жюри. А летом картина Юрия Грыцыны была показана на Одесском международном кинофестивале в национальном конкурсе, где завоевала диплом от жюри Международной федерации кинопрессы (ФИПРЕССИ). После такого фестивального пути фильм вновь можно свободно посмотреть в сети. Мы публикуем статью Юлии КОВАЛЕНКО о «Varta1, Львов, Украина» и кинематографических попытках осмыслить украинскую революцию.

 

Три года назад главная площадь Киева наполнилась людьми, давшими импульс одному из самых значительных событий в истории независимой Украины. Улицы и проулки городов по всей стране ожили, впервые за долгое время превратились из объекта в субъект – не делегирующий, а задающий вопросы, не избегающий, а требующий. Событие, порождающее новые пространства, нуждающееся в новых словах. На киевский Майдан были обращены десятки объективов камер режиссёров. Кто-то стремился втиснуть в рамки кадра огромную толпу, которая стала единым организмом – кричащим, дерущимся, израненным, плачущим, разъярённым. Кто-то вылавливал из тысяч протестующих отдельных героев и следил за ними, чтобы, в конечном счёте, сложить определённую мозаику всё той же толпы. Чтоб дать этой толпе цвет, имя, возраст, профессию, слова.

«Майдан» Лозницы стал одной из первых и едва ли не самых популярных до сегодняшнего дня попыток дать революции имя. Отстранённое наблюдение за плотной толпой на главной площади страны, поющей свой гимн, держащей флаги и транспаранты, выкрикивающей требования под пафос речей со сцены; выразительные портреты людей и вновь отстранённое наблюдение за трагическими боями в самом центре столицы. Камера не покидает пределов баррикад. Практически классическое беспристрастное документирование, обрисовывающее контуры и внешность события. «Майдан» вышел на украинские экраны, когда рана от киевских боёв пульсировала с интенсивностью, не позволявшей отнестись к изображению с той же отстранённостью, с которой камера вглядывалась в толпу. Наблюдательная холодность, пожалуй, стала единственным, в чём упрекали режиссёра – но и это мог восполнить слишком живой ещё опыт всей страны, вызывающий в памяти мельчайшие детали происходящего и сотни других знакомых кадров из стримов. «Майдан», скорее, записал голос, но не разобрал слова, которые тогда пытались сказать этим голосом – поиск речи, который и стал самым мощным импульсом революции, уступает в фильме место раздающимся со сцены типичным глуповатым спичам ушлых политиков. Фильм начинается общим исполнением гимна, заканчивается общим отпеванием убитых героев – в этой плотной общности не остаётся места для вопросов.

 

Кадр из фильма «Майдан», реж. Сергей Лозница

 

Событие, которое представляет в своём фильме Лозница, остаётся внутри баррикад не только в прямом локальном значении. Его камера не заглядывает «по ту сторону», в её объективе – преимущественно толпа протестующих. Лишь изредка в кадр попадает «Беркут», воплотивший тогда вертикаль и силу, против которой отчаянно борется народ. Подавляющее большинство документальных лент о Революции Достоинства свободно жертвует возможностью диалога и проблематизации ради чёткого, незамутненного фиксирования героической борьбы простых людей против зарвавшейся преступной власти. От фильмов группы Вавилон13, появляющихся прямо в разгар событий, или альманаха «Чёрная тетрадь Майдана» («Чорний зошит Майдану») второкурсников университета Карпенко-Карого, до более поздних телефильмов и полнометражных работ вроде «Пленники» («Бранці») Владимира Тихого. Как правило, отсутствие или невозможность разговора «с той стороной», речи «оттуда», манифестируется (порой напрямую) как принципиальное исключение самой возможности поэтизации преступлений и чудовищных расстрелов протестующих на Майдане.

Крайне редко режиссёры решаются повернуть разговор от общей борьбы и стремления к всецелым переменам в сторону маленьких, человеческих конфликтов с новой действительностью. Как, например, это происходит в короткометражном фильме Катерины Горностай про снос памятника Ленину в альманахе «Евромайдан: черновой монтаж». В объективе камеры документалистки оказывается мужчина, чья жизнь ломается на две части в конкретные минуты, когда в общем порыве толпа людей набрасывается на памятник основателю компартии. И дело не в том, что мужчина этот «с другой стороны баррикад» и противник революции – напротив, он признаётся, что разделяет ценности и стремления протестующих. Просто этот злосчастный памятник для него – давно уже вовсе не памятник Ленину, а просто памятник, под которым в молодости назначали свидания или встречались с друзьями. Этот памятник лишён давно своего идеологического значения. И единственное, что он символизирует для мужчины – его же убежавшие годы, его жизнь, для памяти о которой вдруг больше не оказывается места в новой действительности, в новом публичном пространстве. Конфликт с собственным прошлым, с историей собственной страны оказывается слишком неуместным на то время, и всё, что остаётся мужчине, – просто уйти.

Такой негласный маркер неуместности как в социальном, так и в кинематографическом контексте оттягивает во времени возможность создания диалога, поля для осмыслений опыта Революции Достоинства. Полнометражная документальная картина «Всё пылает» Течинского, Солодунова и Стойкова, вышедшая на украинские экраны через год после событий на Майдане, вызывала зрительскую критику за отсутствие сантиментов, за фокусировку на деструктивной силе революции вместо патриотического пафоса, а главное – за кадры, снятые «по ту сторону» баррикад, среди силовиков. Понадобился ещё год, чтоб, например, короткометражка «Униформа» Безлюдного и Вадимского, которую можно назвать исповедью бойцов внутренних войск МВД, вообще не подняла никаких дискуссий о неуместности речи «с той стороны».

 

Кадр из фильма  «Всё пылает», реж. Александр Течинский, Алексей Солодунов, Дмитрий Стойков

 

Кинематографические попытки осмыслить украинскую революцию в большинстве своём упираются в созданный самими же режиссёрами коннотативный образ киевского Майдана. Весь потенциал, уникальность опыта революции 2013-2014 годов редуцируется до изображений столичных баррикад и боёв, купируя при этом не только борьбу в других городах, но и самое важное – желание построить государство, где народ будет политическим субъектом, где от его воли действительно будет зависеть принятие решений, где он научится, наконец, вести диалог и нести ответственность. Вместо этого на экранах чаще всего разворачивалась история киевского восстания против власти, утратившей доверие, и делегирование полномочий другой политсиле.

В «До свидания, синефилы» Станислав Битюцкий вместо кадров со столичного Майдана оставлял чёрный экран и шум протестов. В истории трёх друзей, один из которых решает эмигрировать, артикулируются вопросы об украинской идентичности. История своей страны для режиссёра – это часть личной истории каждого человека, личный опыт, который постигается через искусство, через кино, через текущие события. Исходя из чего, у Революции Достоинства не могло быть «общего» изображения – как не может быть «общей» жизни на всех. Унификация здесь становится насилием, знаком тоталитаризма. Созвучно этому будет вспомнить, как Йонас Мекас в «Потери, потери, потери» говорил: «Пусть моя камера запишет отчаяния малых стран. Как я ненавижу вас, большие государства – ваши большие реки и горы, вашу большую историю с большой армией». Большая история, называющая официальных героев и однозначно клеймящая врагов, это всегда история власти, история режима. У такой истории есть свои иконические знаки, образцовые изображения, названные имена. Такая история по определению не может принадлежать толпе, не может принадлежать анонимам из периферий и других городов.

Революцию невозможно снять на площади, не обрезая при этом рамками кадра её суть. Не лишая её главного – сотен тысяч безымянных, анонимов из периферий по всей стране, которые и начинают диалог. Они не только обретают голос, они ищут новые слова, с помощью которых можно было бы ориентироваться в новом пространстве. В полнометражной документалке «Varta1, Львов, Украина» («Varta1, Львів, Україна») Юрия Грыцыны в кадре оказывается жилой Львов через год после революции – его спальные районы, околицы, маршрутки, надписи на обшарпанных стенах, всё, в чём каждый день живут те самые анонимные тысячи. Это и есть улицы революции. В этом пространстве до сих пор сохранились следы событий прошедшей зимы – следы поиска и выстраивания новых координат действительности. Не иконические баррикады, но объявления с призывами воздержаться от развлечений в трудный для страны час, листовки с требованиями расследовать расстрелы на киевском Майдане. В этом пространстве уже родились новые слова и новые смыслы: аббревиатура АТО, оставляемая кем-то на стенах, – objet petit а, вызывающий целое облако координат от фактических военных действий на Донбассе до дискуссий об их статусе; таблички ПТН-ПНХ вместо номеров на машинах; призывы «Украина, проснись!» или надписи «ЕС» на серых раздолбанных бетонных заборах, и по сей день не перестающие обрастать значениями. Революция происходит главным образом здесь – на таких далёких улочках с однотипными многоэтажками по всей стране. Здесь анонимная толпа становится политическим субъектом, обретающим голос и пытающимся этим голосом говорить новые слова. Похожим образом Эль Парвулеско в «Пределах Европы» актуализировал символическое пространство протестной борьбы, которое невозможно охватить единым планом, – режиссёр вглядывался в физически осязаемые баррикады, созданные из всевозможных доступных вещей, и проявляющие эту неподвластность революции объективу камеры.

 

Кадр из фильма «Varta1, Львов, Украина», реж. Юрий Грыцына

 

«Varta1, Львов, Украина» – попытка документирования украинской революции без вычерчивания её образов и официальных линий. Если визуально режиссёр исследует пространство новых координат, которое преобразуется революцией и в котором она сама и происходит, то на аудиальном уровне Грыцына документирует сам поиск нового символического порядка, который ложится на плечи не обладающих именем героев или делегатов, а всё тех же неизвестных жителей жилмассивов, околиц и периферий.

Во время Революции Достоинства во Львове, как и практически повсюду в Украине, самоорганизовались гражданские службы добровольцев, поддерживающие жизнедеятельность и порядок в городе. Волонтёрские группы и патрули координировали между собой действия и образовали своеобразную систему коммуникации, что стало особенно важно, когда в стране исчезла старая власть, а на её месте ещё не появилось ничего – ни новой власти, ни понимания, куда дальше двигаться. Это момент не столько головокружения и дезориентации, сколько обнуления существовавших символических механизмов и конвенций – и именно в этот момент важно начать говорить, пробовать искать слова. Во Львове для этого работал радиоканал Varta1 на приложении-рации для телефонов Zello – в эфире этого канала активисты автопатруля координировали свои действия и решения. Записи этих переговоров в те дни, когда старая власть была повержена и правоохранительные органы негласно перестали исполнять свои функции, и использует Грыцына в своём фильме.

Анонимные пользователи рации, чьи лица, имена, адреса, профессии останутся не названными и не вписанными в историю, в диалоге ищут новые механизмы регуляции общественной жизни, новые точки опоры для совместного сосуществования. От дежурств на блокпостах и проверок подозрительных машин, заезжающих в город, до вопросов ответственности и полномочий принимать решения или определять социальные нормы. Возможно ли и если да, то как построить общество, в котором решения принимаются коллективно? Где проходит граница дозволенного и как может функционировать система контроля? Новая действительность начинается тогда, когда у субъекта появляется понимание и опыт собственной ответственности.

 

Кадр из фильма «Varta1, Львов, Украина», реж. Юрий Грыцына

 

Вместе с тем все эти записи радиопереговоров сохраняют искренность, которая сопротивляется революционному пафосу. Анонимные активисты, координирующие свои действия в эфире Varta1, – не эксперты, у которых есть планы действий на все случаи жизни, и не безрассудные супергерои. Они люди. Они пробуют, сомневаются, шутят, злятся, теряют терпение, юлят, подозревают, ошибаются. Боятся групп молодых людей с битами на райончике. Бравируют своими знакомствами, даже если это седьмая вода на киселе, а сам знакомый – не особо законопослушный юный мажор. Они готовы радоваться желаемым новостям, даже если они не подтверждённые, учатся на собственных ошибках, задаются вопросами и хотят быть причастными к событиям в городе. И в этом всём их главное достоинство.

Подобное же относится и к визуальному ряду «Varta1, Львов, Украина». Дёргающееся видео, снятое Грыцыной на VHS-камеру, обладает не только особой эстетикой, передающей нечёткость, неловкость, неуверенность ситуации, но и обеспечивает то неосознаваемое доверие, при котором режиссёр не кажется фигурой именующей, обладающей каким-то ключевым знанием или взглядом со стороны. Эти все сцены на экране – живые и узнаваемые, из действительности, которая привычна для безымянных улиц, спальных районов, городов, расстилающихся за пределами иконических баррикад столичного Майдана. Камера Грыцыны время-от-времени останавливается на знакомых для многих городов милых и смешных любовных посланиях на стенах или уставших, спящих пассажирах автобусов.

 

Кадр из фильма «Varta1, Львов, Украина», реж. Юрий Грыцына

 

Однажды в кадр попадает человек, который пытается взобраться на пышно заснеженный пригорок, растянувшийся вдоль железной дороги, но соскальзывает и вновь начинает подниматься. Похожим настроением Джем Коэн заканчивает «Музейные часы», визуализируя пейзаж, о котором за кадром говорит Бобби Зоммер: «На возвышении стоит высокое здание. Изучая его, взгляд выхватывает фигуру пожилой женщины в одеждах, чёрных как смоль, которая поднимается по дороге, проходящей по крутому склону и поворачивающей направо. Тогда понимаешь, что женщина решилась на это, потому что на улице холодно и только что начал падать снег, а ей во что бы то ни стало нужно подняться наверх, прежде чем на её пути не возникнет ещё больше препятствий. Тогда невольно задумываешься, о чём же эта картина – о высоком здании, возвышающимся над бедным рабочим кварталом, или о старухе, преодолевающей свой путь по холодной асфальтовой дороге и исчезающей за массивным забором. Это приводит к мыслям о том, что главная тема – сам путь. А потом остаётся лишь разглядывать холодный серый воздух, в котором задние фонари машин сияют невероятным красным цветом и даже выглядят красиво». Возможно, нечто подобное можно отнести и к «Varta1, Львов, Украина». Вместо монументального панно о боях и героях, о том, как новая власть сменяет старую и легитимизирует официальную историю государства, Грыцына снимает фильм о том, у чего не может быть конкретного изображения – о революции, которая всегда анонимна и всегда является самим путём, едва ли не рутинным, самим процессом выстраивания диалога, процессом преобразования серых пространств периферий. Пространств, где живут люди. И где для них, как сказано в самом последнем кадре, «висят самые тяжёлые тучи».

 

Юлия Коваленко
24 ноября 2016 года

 

 

Смотреть «Varta1, Львов, Украина»:

(Версии фильма без перевода и с русскими субтитрами тут)

 

 

Читайте также:

— Интернет-независимость: Юрий Грыцына, режиссёр «Varta1, Львів, Україна»
— Последний раз, когда я видел. «Розовая карта» Эль Парвулеско
— «24» Станислава Битюцкого: Человеку, ходящему во тьме
— Ментальное путешествие: Марина Степанская, режиссёр «Каникул»
— Искренняя документалистика: Катерина Горностай, режиссёр «Между нами»
— Украинские независимые
— Кино. Независимость. Воспоминания: опрос украинских режиссёров

 

 

Последний раз, когда я видел. «Розовая карта» Эль Парвулеско