«Наши герои – не мусор». Интервью с братьями Росс, снявшими «Нос разбит, в карманах пусто»

 

Братья Росс, – оператор Тёрнер и монтажёр Билл IV, – одни из самых интересных новых режиссёров, работающих в паре. Их последний фильм «Нос разбит, в карманах пусто» – это уже характерный для них точно выверенный «докуфикшн», только сейчас место действия – дешёвый бар, якобы расположенный на окраине Лас-Вегаса, где завсегдатаи собираются, чтобы отпраздновать день перед закрытием заведения и, так сказать, справить поминки. Актёрский состав фильма состоит из любителей и просто выпивох, изображающих самих себя в рамках коллективного перформанса. В результате «Нос разбит, в карманах пусто» (Bloody Nose, Empty Pockets, 2020) становится не только натуралистической комедией, но и тонким наблюдением за жизнью обездоленных маргиналов в американском пригороде. Максим КАРПИЦКИЙ перевёл интервью с режиссёрами фильма, которое у братьев взяла Флавия Дима для раздела Notebook портала MUBI.

 

NOTEBOOK: Я бы начала разговор с вашего подхода к съёмкам. Вы сняли гибридный фильм, ускользающий от классических бинарных определений игрового и документального кино. Судя по всему, таким вы и задумывали его, но как именно вы приступали к работе?

 

ТЁРНЕР РОСС: В наших разговорах мы никогда не загоняем свои мысли в какие-то определённые рамки. Если у нас появляется идея, то это обычно что-то абстрактное или то, что пришло в голову непосредственно во время работы. Это может быть идея, общая тема или серия образов – всё то, что мы хотим исследовать и воплотить в жизнь.

Перед вами плод наших долгих разговоров о самых разных вещах. Например, об инфраструктуре окраин Вегаса, об американском мифотворчестве. Или о чисто технических аспектах, об идее создания сообщества в четырёх стенах, где все занимались бы чем-то в течение ограниченного времени, с ограниченным набором возможностей. Или возьмём саму идею бара, особый дух этого места… Мы пытались, ну, знаете, как бы изгнать демонов, живущих там. Мы проводили много времени в таких местах, нас приводили туда в детстве, а, повзрослев, мы приходили сами. Мы наслушались там множество историй со всех концов света. Мы не хотели навязывать нашим героям определённое развитие событий, но вместе с тем знали, чего хотим достичь, а значит, нам необходимо было осмысленно очертить это пространство, сделать его, так сказать, главным персонажем. Это значит, нам нужно было найти архетипных посетителей бара среди определенного сегмента общества. Требовалось, чтобы они могли активно взаимодействовать друг с другом. Нужно было что-то вроде человеческой алхимии. И опять же, ясно, что можно пойти и отснять сотни часов, однако нам важнее было понять, возможно ли сконцентрировать этот опыт, чтобы добраться таким образом до самой сути.

 

БИЛЛ РОСС IV: Не хочу перебивать, но та же история со всеми нашими фильмами: речь, по сути, только о том, чтобы вызвать в сознании некие образы. В «Огнях большого города» (Tchoupitoulas, 2012) тоже был общий сюжет, но на этот раз мы немного активнее провоцировали его развитие.

 

ТЁРНЕР РОСС: Кроме того, нас ведь всего двое. Наши фильмы – ручная работа. Мы всегда думаем, удастся ли нам на этот раз вытянуть какой-то сюжет, учитывая всё, чему мы уже научились и чего мы ещё не знаем? Всякий раз это, по большей части, эксперимент. И учиться иногда приходится на ходу.

 

БИЛЛ РОСС IV: В этот раз было страшнее всего. Хотя я так после каждого фильма говорю [смеётся].

 

Братья Росс

 

NOTEBOOK: Раз вы заговорили о совместных исследованиях – каково вам работать вместе в качестве режиссёров? Есть расхожее мнение, будто режиссёр – это такой диктатор и мучитель, с уникальным видением, присущим ему одному, и так далее.

 

БРАТЬЯ РОССЫ: [переглядываются и посмеиваются]

 

NOTEBOOK: Как вы определяете, кто чем занимается?

 

ТЁРНЕР РОСС: Мы помогаем друг другу.

 

БИЛЛ РОСС IV: Мы столько всего переживали вместе, что в какой-то момент поняли – если мы соединим наши таланты, то сможем создать нечто большее, чем поодиночке. Если один упадет, другой подхватит – в этом для нас смысл работы в кино. У нас обоих есть свои друзья, свои партнёры, но и мы с братом также в определенном смысле партнёры друг для друга. У нас сложилось своё понимание, эмпатия, общее видение.

 

NOTEBOOK: Вы могли бы привести конкретные примеры?

 

ТЁРНЕР РОСС: Я сейчас вам всё объясню! Смотрите, вот у меня рождается идея, я делюсь ей, и Билл говорит: «Что ж, звучит любопытно, давай возьмёмся за это». У меня был опыт работы в арт-среде, и я там научился, как реализовывать свои идеи, поэтому обычно берусь за «оркестровку», всякие предварительные работы. А затем мы приступаем к собственно съёмкам, по ходу продолжая обсуждение. Потом Билл берёт на себя роль монтажёра, и хотя мы всё ещё обговариваем какие-то вещи, здесь уже его вотчина.

 

БИЛЛ РОСС IV: Но даже когда я нажимаю кнопки, обсуждение всё равно продолжается. Так что он [Тёрнер] влияет на монтаж не меньше моего. Возьмём «Огни большого города», там всё началось с одного моего яркого сна, и я просто написал Тёрнеру длинный имейл об этом сне, и с этого всё и пошло. Мы хотели воплотить этот сон в реальном мире, поэтому поехали в Новый Орлеан и десять месяцев искали там актёров. Что касается нашего «Вестерна» (Western, 2015), думаю, нам хотелось сделать научно-популярный вестерн.

 

ТЁРНЕР РОСС: Да! Я был такой: «Ну, звучит дико, значит, надо попробовать!» [смеётся]

 

БИЛЛ РОСС IV: Так что всё начинается по-разному, хотя если мы уже заняты каким-то проектом и каждый из нас находит в нём что-то своё, то обычно такие разговоры тянутся два-три года… [смеётся]

 

ТЁРНЕР РОСС: Пока не происходит что-то в духе экзорцизма.

 

БИЛЛ РОСС IV: Пока нам это не надоедает и мы не находим новую тему.

 

 

NOTEBOOK: Возвращаясь к «Нос разбит, в карманах пусто». Замысел фильма  возник у вас десять лет назад. Как я понял, вы искали работающий бар в окрестностях Лас-Вегаса, чтобы по сюжету фильма «закрыть» его?

 

ТЁРНЕР РОСС: Какие-то варианты этого замысла обсуждались даже больше десяти лет. Не всегда речь шла о баре, но всегда – о каком-то месте стока жизненных вод, понимаешь? Всё это для нас символизировал Вегас – люди летят в этот сумасшедший оазис в пустыне с яркими огнями и фантастическими зрелищами. Как и во многих оазисах, люди ищут бар, чтобы сбежать от чего-то. Идея с баром нас потом не отпускала очень долго, даже когда мы уже работали над другими фильмами. Например, мы работали над одним концертным фильмом, где у нас была арена – четыре большие стены. И вот мы подумали: хорошо, мы смогли реализовать такую идею в крупном масштабе, теперь посмотрим, сможем ли мы сделать более камерную, личную версию этой работы.

Мы подыскали местечко, это вполне реальный бар, правда, не в Вегасе, а Новом Орлеане. Нам нужна была идеальная площадка, где всё могло бы произойти так, как нам нужно. Не то чтобы в Лас-Вегасе нет отличных баров – но там нам каждый раз казалось, что место «работает» только отчасти, что чего-то не хватает. К тому же, никто не хотел финансировать наш проект, так что в итоге мы решили сжульничать и снять всё в орлеанском баре, а уличные сцены отснять потом. Просто хотели проверить, выйдет ли что-нибудь из нашей идеи.

 

NOTEBOOK: А как вы нашли актёров?

 

БИЛЛ ТЁРНЕР IV: Предполагалось, что в фильм войдёт много разных историй о каждом из персонажей. Кого-то из участников мы знали, например, Ло, длинноволосого седого парня. Он местный выпивоха из Нового Орлеана, мы его очень любим. И он дружит с Пэм – вы сами видели, какая между ними динамика в кадре. Она много пьет, поэтому мы знали, что нужно только собрать этих двоих вместе – и дело пойдёт само по себе.

 

ТЁРНЕР РОСС: Мы искали людей, которые умеют хорошо проводить время, но также обладают достаточно сложным внутренним миром, который они могли бы показать при определённых обстоятельствах. Так что нашей задачей было создать микро-динамику отношений внутри более широкой динамики, показать людей в поисках своего рода товарищества, примеры которого нередко можно наблюдать в подобных местах. Мы хотели сделать характеры более выпуклыми, держа в уме ряд архетипов. Мы спрашивали себя: что из себя представляют этот парень, сидящий с краю, и тот, кто стоит за барной стойкой? В каком часу вот этот человек приходит в бар и по каким причинам он здесь, что он вообще за человек, и как так вышло, что все они так удачно подходят друг другу? Вносят ли эти люди в общий разговор что-то своё, чего нет у других, становятся ли уникальной частью целого?

 

БИЛЛ ТЁРНЕР IV: Мы искали актёров по барам, уж и не знаю, сколько баров мы исходили, чтобы набрать нужное количество людей…

 

ТЁРНЕР РОСС: По меньшей мере, дюжину. По паре часов в каждом месте, каждый раз это сотни людей – и мы ходили и просто смотрели. А потом, в конце концов, впечатления стали складываться в единую картину: «Помнишь того парня в этом баре и этих двоих в другом, вот их хорошо бы свести вместе». Просто какая-то безумная серия озарений. Нам понравился Пит – это дикий татуированный мужик, рокер, сильная личность. Мы пригласили его, и он заявился к нам со своим личным таксистом, и это, э-э… это была просто умора.

 

БИЛЛ ТЁРНЕР IV: В итоге он стал у нас Феликсом – ну который в фильме похож на Эйнштейна!

 

 

NOTEBOOK: Вы дали им провести какое-то время вместе перед съёмками или как?

 

ТЁРНЕР РОСС: Многое из того, что вы увидели, сложилось уже в процессе – само по себе. Мы провели с ними какое-то время перед съёмками, просто проводили интервью, рассказывали о своих идеях, узнавали, чем они живут и о чём думают, чтобы лучше представлять себе общую картину. Ещё мы прикидывали, насколько они подходят друг другу. Почти все они встретились впервые, но иногда можно было услышать от кого-нибудь: «Эй, я помню тебя оттуда-то». И вот так за короткое время сложились что-то вроде сообщества.

 

БИЛЛ РОСС IV: Они все завсегдатаи баров, это их объединяло, так что им было довольно комфортно находиться на площадке. И всё же поразительно, насколько удачно всё сработало, они ведь как будто мгновенно определяли, как им двигаться, как вести себя в этом пространстве…

 

NOTEBOOK: Одна из главных подспудных тем фильма – алкоголизм и то, как он сказывается на человеческой жизни. Алкоголикам присуще своеобразное ощущение общности, и в вашем фильме есть сцены, где эта мысль выражена напрямую. Каково вам было работать над этой щекотливой темой?

 

ТЁРНЕР РОСС: Всё это было довольно сложно, мы и сами знакомы с проблемой, и часто видели своими глазами, как алкоголь даёт людям крылья, но точно так же может увлечь на самое дно. Так что хотя мы хотели рассказать историю общего, коммунального пространства, мы помнили, что прежде всего это место, где люди «употребляют», чтобы почувствовать себя лучше, отпраздновать что-то, скрыть,… забыть или вспомнить, по множеству причин. Некоторые из них заходят слишком далеко и без выпивки уже не могут жить. Алкоголизм – тема важная, но мы также хотели присмотреться к самому процессу. Вот, например, под барной стойкой крутятся дети – а когда-нибудь они и сами придут в бар. Молодёжь заглядывает сюда время от времени, они думают, что это круто – посидеть здесь. Но некоторые из них вернутся и постепенно превратятся в завсегдатаев. Некоторые из них станут пить там дни напролёт, вполне этим наслаждаясь, ведь именно так они и представляют себе удачное завершение дня. А кто-нибудь из них потом, просиживая в баре, посмотрит на себя и внезапно поймёт, каким отстойным на самом деле было время, которое они провели там: «Не я пью в этом месте, это оно выпивает меня». Так что тут всё сложно. В любом случае, эти люди были нам дороги, мы хотели поддержать их и выразить им своё сочувствие.  Мы снимали не для того, чтобы просто сказать: «алкоголь – это яд».

 

NOTEBOOK. Что верно, то верно. Вы обращаетесь со своими героями как с равными и видите в них обычных людей, разве что застрявших в баре по той или иной причине на более или менее длительный срок. Ещё мне очень понравилось, что герои всегда готовы выслушать собутыльника и найти для слова утешения, как будто между ними есть негласный уговор, по которому ты никогда не должен стесняться своих чувств. Судя по вашему методу, я делаю вывод, что большая часть таких сцен – гениальные случайности, реальные эмоциональные реакции. Это сама обстановка баре так влияет на людей? Как вы думаете, почему так происходит?

 

ТЁРНЕР РОСС: Это как раз один из вопросов, который мы ставим в своём исследовании. Бары – места общественного утешения. Почему туда ходят? Кто-то находит утешение в спорте, кто-то – с помощью религии. Большинство людей в мире знают, что есть такие специальные места, где можно пообщаться с другими людьми. Вы покидаете одно место, чтобы отправиться туда, где вы можете быть другим. И это то пространство, из которого можно приходить и уходить, место временного пребывания. Но да, когда мы снимали фильм, в нашей стране наступило время разногласий, каждый выбирал чью-то сторону, и если ты на одной стороне, то значит, ты идиот, а если ты на другой – идиот для других. Мы задавались вопросом, к чему всё вообще идёт? Получалось, что в никуда. Так давайте вернёмся к истокам, к месту, где люди собираются вместе, чтобы попытаться понять, что происходит на самом деле. В этом и была сверхидея фильма – почему мы выбираем эти пространства? Чем они для нас являются? Почему они продолжают существовать, пережив столько времени, разные культуры и исторические эпохи? Почему людям там нравится, почему оттуда всегда слышен радостный смех? Я не думаю, что мы ответили на этот вопрос. Честно говоря, мы бы не хотели давать окончательный ответ. Нам больше нравится, когда беседа не кончается. Когда можно сесть, выпить и как следует потолковать обо всём. Мол, что у тебя на уме, расскажи, как живёшь? Что это место для тебя значит? В каких местах тебе лучше всего? Было действительно забавно, когда после выхода фильма к нам подходили люди и говорили: «Чувак, всё прямо как у меня!», «Я знаю этого мужика – это мой батя!», «Я тоже через это прошел! Я такой же как они!» Так что да, мы всё это знаем не понаслышке.

 

 

NOTEBOOK: Пролог с прощальной вечеринкой по поводу закрытия бара определённо позволил актёрам раскрепоститься, разойтись на полную. Но ведь это не было единственной причиной для такой завязки?

 

ТЁРНЕР РОСС: Нам было важно передать это чувство потери, потому что это много говорит об американской идентичности и прямо связано с изменениями, которые происходят сейчас в стране. Ты или пытаешься отвоевать свою идентичность, или задаёшься вопросом, как же всё до этого докатилось. Так что это был простой сюжетный стержень, который позволял вызвать подобные ощущения не только у зрителей, но и у участников. Большинство из них незнакомы с камерой, они не знают, что такое концептуализировать себя, поэтому мы хотели создать рамки, внутри которых они могли бы чувствовать себя естественно и вести себя в духе «Я – это я, а это мой любимый бар, и скоро его закроют».

 

БИЛЛ РОСС IV: Пока я монтировал, мне пришло в голову, что все наши фильмы – о том, что всему приходит конец. Не знаю, почему так. Может, мы меланхолики в душе [смеётся]. Но взгляните сами на героев «Современного цвета» (Contemporary Color, 2016) – это их последнее представление перед тем, как они окунутся во взрослую жизнь. «Вестерн» рассказывал о борьбе с новой реальностью, когда старый уклад уходит в прошлое. «Огни большого города» – ностальгический фильм о конце эпохи невинности. «45365» (2009) – фильм о расставании. Не знаю, может нам стоит обсудить завязки в наших фильмах. С другой стороны, ведь завершение чего-то – тоже по сути начало, ведь так? [смеётся]

 

NOTEBOOK: Меня заинтересовал персонаж Майкла. Насколько я понимаю, в реальной жизни у него происходит всё то же самое.

 

ТЁРНЕР РОСС: Майкл – настоящий профессионал. Я имею в виду, что он говорит от лица своего Оно, становится проводником чего-то ещё, понимаете, как настоящий актёр, как человек, способный обращаться с такими вещами. Он прекрасно играет, к тому же, он серьёзно готовился к съёмкам – как если бы готовился к постановке по пьесе Юджина О’Нила. Он думал над ролью, прикидывал так и этак, мучался, долго не мог определиться, как себя вести. Но в итоге совсем не важно, говорит ли он о себе, реальном Майкле, или играет на камеру, или изображает нечто среднее. Результат всё равно потрясающий.

 

NOTEBOOK: Его можно назвать главным героем фильма.

 

ТЁРНЕР РОСС: Всё начинается с него, им же и заканчивается.

 

NOTEBOOK: У него есть любопытные сцены, когда он рассказывает, например, о социальных различиях, уверяет, что хорошо понимает молодёжь, их злость на систему и недовольство его поколением. Ведь это почти что отповедь в стиле «ok, boomer». Это всё его личная инициатива?

 

ТЁРНЕР РОСС: Майклу реплик никто не писал.

 

БИЛЛ РОСС IV: Майкл сказал именно то, что и хотел сказать.

 

ТЁРНЕР РОСС: В каком-то смысле, это импровизация, но также и ожидаемая реакция. У Майкла было общее представление, чего мы хотим добиться в нашем фильме, и мы с ним двигались к этому сообща. Он также отзывается на эмоции других людей. Например, он смотрит на кого-нибудь и смекает: «Ого, да у того парня накопилось много чувств по поводу моего поколения». Вот Майкл и высказался о том, что в тот момент витало в воздухе.

 

 

NOTEBOOK: Как много материала вы сняли?

 

БИЛЛ РОСС IV: Точно не скажу, но для нашего первого фильма мы наснимали 500 часов, так что с тех пор я перестал считать. Знаете, чтобы опять не пугаться [смеётся]. Основная часть съёмок длилась 18 часов, на две камеры, плюс кое-что потом подснимали по мелочам.

 

ТЁРНЕР РОСС: Мы много всего наснимали на улицах Вегаса, но ничего из этого не вошло.

 

NOTEBOOK: В фильме вы то и дело показываете в кадре часы. Мне кажется, это замечательная отсылка к истории кино, но использовали ли вы ещё какие-то упорядочивающие принципы, кроме идеи ограниченного пространства и времени?

 

БИЛЛ РОСС IV: Сложный вопрос. Думаю, за два года монтажа мы начали учитывать ещё и степень опьянения героев, среди прочего.

 

ТЁРНЕР РОСС: Ещё пять стадий горя. И время дня.

 

БИЛЛ РОСС IV: И спектры цветового круга! [смеётся]. Каждый раз, когда на экране появляется текст, это фактически означает начало новой главы, это своего рода передышка перед следующими 10-15 минутами. Музыкальный автомат очень помог выстроить эти, скажем так, временные карманы.

 

ТЁРНЕР РОСС: Может, расскажешь что-нибудь о своей первоначальной идее снять всё непрерывными сценами, и чем это в итоге закончилось.

 

БИЛЛ РОСС IV: О да! Я хотел сделать уже в «Огнях большого города»: снять фильм из десяти приблизительно 7-минутных кадров. Так мы и снимали, очень, очень длинными планами, и первая монтажная версия получилась где-то на три с половиной часа, и кадры там длились от 30 секунд до восьми минут, как, например, сцена драки в финале. Но друзья сказали нам, что это не работает.

 

ТЁРНЕР РОСС: Возможно, дело в том, что увиденное просто не вызывало у них никакой эмоциональной реакции.

 

БИЛЛ РОСС IV: Я надеюсь, когда-нибудь мы снимем такой фильм.

 

ТЁРНЕР РОСС: В этот раз нам было не до того. Нужно было передать ощущение, будто ты находишься в баре, будто стоит только повернуть голову, и ты действительно окажешься там.

 

 

NOTEBOOK: В общем, это было не лучшее время для базеновщины.

 

БИЛЛ РОСС IV: Ага. В итоге отснятый материал сам подсказал нам, что мы должны говорить на другом языке. И тогда на монтаже мы начали резать мельче, перескакивая с места на места по залу, вдоль барной стойки. Таким образом получалось передать ощущение места и при этом поддерживать контакт со всеми персонажами. Это был долгий процесс.

 

NOTEBOOK: В зеркале едва-едва можно заметить камеру, но не считая этого и редких кадров, когда в сцену вводится тот или иной персонаж, вам не кажется, что камера у вас – самостоятельный персонаж?

 

ТЁРНЕР РОСС: Интересное замечание.

 

БИЛЛ РОСС IV: Мы не хотели скрывать, что мы там тоже находились.

 

ТЁРНЕР РОСС: Мы никогда не говорили о камере как о персонаже. Но мы всегда сознательно включали в процесс съёмки самих себя. Мы хотели передать, что находимся в гуще событий, вместе со всеми этими людьми, что мы часть происходящего. Так что если в какой-то сцене мы оказались в кадре вместе с героями, то это только к лучшему. Мы не пытались достичь той степени искусственности, когда начинаешь тщательно скрывать своё присутствие.

 

NOTEBOOK: Вернёмся к архетипам, о которых вы упомянули. Фильм действительной снимался во времена раскола в американском обществе, и в такие времена архетипы легко становятся стереотипами. Вы учитывали такой риск в контексте этичного отношения к своим персонажам?

 

ТЁРНЕР РОСС: Именно поэтому мы позволяем жизни идти своим чередом, потому что не хотим создавать стереотипы. Так что когда я говорю об архетипах, то имею в виду прежде всего, что в кадре должны быть самые разные люди, без привязки к какой-то норме, разного возраста, социального положения, сексуальной ориентации. Демографический состав посетителей бара настолько пёстрый, что о какой-то норме не может быть и речи. Мы не искали типажи, а скорее пытались создать пространство, внутри которого различные типы людей действовали бы сообща. Именно к этому мы стремились во время поиска актёров, для нас было важно найти определённые голоса. Пусть это не было полноценное социологическое исследование, но мы хотели, чтобы эти голоса были услышаны.

 

 

NOTEBOOK: Кстати о женских персонажах – бары ведь часто представляют как чисто мужское пространство.

 

ТЁРНЕР РОСС: Да вы просто никогда не встречали Пэм!

 

NOTEBOOK: Кстати, это очень здорово, что женские персонажи у вас остаются самими собою без опасения показаться неженственными.

 

ТЁРНЕР РОСС: У меня самого дочь и я хочу, чтобы в мире были сильные женщины. У каждой из них была возможность высказаться. Это полная ерунда, что бары должны быть местами, где собираются одни мужчины. Конечно, мы очень много размышляли над темой маскулинности, мужской энергии, которая витает в барах. Но ведь, если подумать, то именно у Пэм самые железные яйца в этом баре. Если там кто и доминирует, так это она.

 

NOTEBOOK: В фильме подчёркивается присутствие медиа: взять, например, бесконечный цикл передач по телевизору, на который то обращают внимание, то нет, хотя как раз он точно напоминает о положении дел за пределами «кокона» бара. Как вам кажется, как можно излечить социальные травмы, связанные в том числе и с бедностью, у некоторых из ваших персонажей, лишённых возможности быть услышанными обществом?

 

ТЁРНЕР РОСС: Надо просто их выслушать, вот и всё. Для этого мы и сняли свой фильм. Нам казалось, что мы слышим то, на что не обращают внимание другие. Большинство не обращает внимания на людей вроде наших героев, а ведь это значительная часть общества. Мы хотели хотя бы на время создать пространство, где могли бы научиться чему-то не только как режиссёры, но и как люди, где могли бы пережить этот совместный катарсический опыт. Наши герои – не мусор, все они важны для общества в том или ином смысле. Повторюсь, достаточно простого умения слушать и слышать, чтобы достичь взаимного понимания и определённой степени эмпатии. Нам казалось, что именно этого не хватает людям, и поэтому фильм зазвучал с такой силой.

 

 

 

Перевод: Максим Карпицкий

Оригинал интервью: An Alchemy of the People: The Ross Brothers Discuss «Bloody Nose, Empty Pockets»