Год назад в день своего рождения умер Крис Маркер – великий реформатор документального жанра, медиа-художник и любитель котов. Вспоминая одного из наиболее самобытных режиссеров прошлого века, CINETICLE предлагает перевод разговора кинокритиков Жюльена Гестера и Сержа Кагански с Маркером, опубликованного на сайте издательства Criterion. Это не только одно из последних интервью Криса Маркера, но и одно из самых необычных, которое он дал в зазеркалье компьютерной игры Second Life.
Давно известно, что Крис Маркер с упоением проводит немало времени в виртуальном мире игры Second Life. У всех желающих теперь есть возможность пообщаться с Гийомом Египетским (Guillaume—en—Egypt), котом и по совместительству альтер-эго и аватаром французского режиссера и мультимедиа-художника, осваивающего виртуальное пространство (когда Криса Маркера просят выслать свою фотографию, он отправляет изображение кота).
16 мая Маркер, который редко видится с публикой, устроит в Гарвардском Киноархиве интерактивную экскурсию по своим владениям в Second Life: по архипелагу Ouvroir (дословно переводится как «рукодельня») и собственному музею. Естественно, Маркер появится на мероприятии только в лице своего аватара. Дискуссию с ним будут вести Life Haden Guest, директор архива, и Наоми Янг из Exact Change Press (где выпустили прелюбопытную работу Маркера – CD—ROM «Immemory»), которые специально создали для этого персонажа в Second Life. В конце встречи Маркер ответит на вопросы персонажа Second Life, олицетворяющего публику. Все это будет проецироваться на широкий экран в театре архива в режиме реального времени. Также будут показаны видеоработы и отрывки из фильмов Маркера.
Вы можете сами ознакомиться с тем, что находится на архипелаге Ouvroir, посмотрев эти видеоролики (части one, two, и three), а также оценить восхитительный сферический музей museum. А чтобы хотя бы немного лучше представить себе, почему Маркер увлекся Second Life, прочитайте перевод его интервью для французского еженедельника Les Inrockuptibles от 22-28 апреля 2008 года. Редакторы сообщают, что в свои 87 лет он согласился дать интервью при условии, что оно будет проведено на виртуальных просторах Second Life с вымышленными именами и аватарами, а беседа будет полна поэтики и политики. При этом персонажа Криса Маркера звали Сергей Мурасаки, а персонажа его интервьюеров – Жюльена Гестера и Сержа Кагански – Игги Атлас. Кагански отметил, что несмотря на то, что общение происходило виртуально, при использовании клавиатуры и экрана, беседа шла невероятно живо. Обмен репликами шел очень быстро, в связи с этим некоторые фразы могут показаться слишком краткими, но это лишь свидетельствует о чрезвычайной быстроте и ловкости ума, практически мгновенно выдающего ответы.
Ландшафты игры Second Life
Игги Атлас: Почему вы согласились побеседовать с нами в Second Life, а не в реальной жизни?
Сергей Мурасаки: Надеюсь, так это будет быстрее.
IA: Как так получилось, что вы стали вовлечены в эту игру?
SM: Я решил попробовать из любопытства, ну а потом втянулся, выработалась определенная зависимость.
IA: Почему?
SM: Вы читали «Изобретение Мореля» Адольфо Бйоя Касареса?
IA: Нет, никто из нас не читал. Нам есть чего стыдиться?
SM: Ну, гордиться тут уж точно нечем. Как бы то ни было, в Second Life я нахожу мир, подобный тому, что описан в этом замечательном произведении.
IA: Вы могли бы описать его нам?
SM: Состояние грезы. Чувство взаимопроникновения реального и виртуального.
IA: Какой опыт дал вам виртуальный мир?
SM: Вот на пример: когда Сергей сказал мне, что вас будет двое, я рефлекторно подумал: «нам понадобится третий стул». В реальности это может показаться глупостью, но здесь – нет.
IA: Этот остров, музей и все, что здесь находится, принадлежит вам? Вы создатель и владелец всего этого?
SM: Я никогда не был владельцем чего бы то ни было. Этим занимаются мои венские друзья, ответственные ребята.
IA: Сколько времени у вас уходит на Second Life?
SM: Ну, не то чтобы слишком много, у меня ведь все еще предостаточно дел в реальной жизни. Но все-таки если бы я мог…
IA: Мог что?
SM: Выйти на заслуженный отдых. Как Брандо на Таити. Сразу стало бы меньше проблем с содержанием.
Крис Маркер
IA: Как вы оцениваете то, как в этом виртуальном мире пользователи сами придумали жизнь, экономику, виртуальную торговлю и деньги?
SM: Коммерция Second Life наводит на меня такую же скуку, как и в реальной жизни. В конце концов, я в этом не разбираюсь, и в реальном мире тоже.
IA: Какое место занимает Second Life в художественных вопросах, которыми вы занимаетесь?
SM: Не думаю, что я когда-либо занимался «художественными вопросами». Я ремесленник, обувных дел мастер. Все это – исключительно работа ремесленника, не больше.
IA: Но ваша ремесленная работа в свое время уже предвещала то, чем будут сегодня заниматься современные технологии. Это настоящее предвидение. Вы так не считаете?
SM: Я считаю, что вам стоит обратить внимание на свой словарный запас: «художественные вопросы», «предвидение»… Все эти слова не имеют ко мне никакого отношения. Я занимаюсь честной ремесленной работой и всеми вытекающими из этого практическими вопросами.
IA: А можете ли вы сказать, что Second Life и все эти новые способы коммуникации поощряют вашу склонность к скрытности и мистификации?
SM: Не думаю, что если тебя не показывают по телевизору день и ночь, это говорит о скрытности. Давайте не будем об этом. Хотя, признаюсь, мне польстило то, что после выставки в Цюрихе один критик сказал, что я «создан для того, чтобы существовать в виртуальной реальности».
IA: Точно! Псевдоним и отстраненность от средств массовой информации придают особое значение вашему существованию здесь и использованию нового аватара.
SM: А что насчет аватаров в реальной жизни?
IA: Вы о Масках?
SM: Ну, это что-то совершенно другое. Макс Жакоб как-то рассказывал историю о свидании двух Масок, которые никогда не видели друг друга. В итоге, когда маски были отброшены, оказалось, что под ними был ни тот, ни другая.
Кадр из фильма «Без солнца» (Sans Soleil, 1983)
IA: Аватар и псевдоним – это ваши маски? С их помощью вы разделяете свое ремесло и то, что другие называют искусством?
SM: Нет, я просто очень прагматичен и выбрал псевдоним Крис Маркер, потому что он легко произносится практически на всех языках, а я собирался много путешествовать, только и всего. Тут незачем искать какой-то подтекст.
IA: Но с тех пор вы создали образ, который воспринимается всеми как образ художника.
SM: Я никогда особенно не задумывался о том, как и кем я воспринимаюсь.
IA: Разбросанная по Second Life выставка называется «Прощай, кино!». Как стоит интерпретировать это прощание?
SM: Эй, ну это же «Прощай, кино!», дань памяти Хемингуэю. Это прощание с кино, только без какого-либо преувеличения. Бодлер писал, что по конституции человеку должно полагаться право противоречить самому себе.
IA: От «Прощай, оружие!» к «Прощай, кино!»… Значит ли это, что кино это оружие?
SM: Ну конечно же нет. Я просто выбрал название с прямой отсылкой к роману. Я не склонен привносить какие-либо скрытые смыслы, пожалуйста, не приписывайте мне этого.
IA: Так что же, кино осталось в прошлом?
SM: Эту мысль любопытно развивать. У Годара это замечательно получалось. Но он кинематографист.
IA: А себя вы никогда не считали себя кинематографистом?
SM: Ни-ко-гда.
IA: Тогда какое обращение вы предпочитаете? Ремесленник мультимедиа?
SM: Безусловно, ремесленник. Мультимедиа… это что-то из словарного запаса современности.
IA: Современные технологии как-то влияют на то, как вы воспринимаете и используете изображения и звуки?
SM: Конечно же. Создать фильм «Случай кота-рыболова» (The Case of the Grinning Cat, 2004), своими собственными руками, не прибегая к чьей-либо помощи… и продавать на рынке Сен-Блез DVD, которые я записал сам… признаюсь, я чувствовал тогда настоящий триумф. От производителя – напрямую к потребителю. Никакой прибавочной стоимости. Мечта Маркса осуществилась.
Крис Маркер, 1987 год
IA: Если вдаваться в эту тему, можно отметить, что на выставке представлены портреты художников и политиков, а также изображения демонстраций разных времен. Какая связь между вашей ремесленной работой и тем, что принято называть идеологией?
SM: Боюсь, то, что сейчас принято называть идеологией, уже не имеет ничего общего с изначальным определением. В первую очередь это была одна из военных уловок. А сейчас это замена войны, которой не происходит. Об этом можно долго разговаривать.
IA: Разве все ваши работы не могут рассматриваться в политическом ключе?
SM: Так говорят. Но сам я в двух словах могу сказать, что политика – это искусство компромисса, а я, упаси меня Господи, никогда этим не интересовался. Меня интересует история. Я бы даже сказал, что меня интересует только та политика, что вписывается в историю. Но я не люблю повторяться.
IA: В некоторых фильмах, например, в «2084», вы описываете возможное будущее. А сегодня вы говорите об отсутствии истинной идеологии, прощаетесь с кино, Годар утверждает, что оно умерло, реальность уже представляется совсем другой… Скажите, что было предано забвению для вас, пусть появились и другие новые вещи?
SM: Мальро предложил одну замечательную формулу, которую почему-то так никто и не использовал: «В мире, где нет никаких ценностей, рождаются вещи, которые не являются их заменой». Сейчас так сложно жить, потому что прежде чем появится новая идея, нужно уничтожить все порожденные веком и телевидением (его любимым инструментом) симулякры, которые заменяли то, что исчезло. Именно поэтому я с таким воодушевлением смотрю на новую информационную сеть, интернет, блоги и так далее. Никуда не деться от того, что там достаточно всякого шлака, но все равно я верю, что из интернета родится новая культура.
IA: Какая это будет культура по вашему мнению?
SM: Это уж решать нашим внукам. Сейчас можно лишь сказать, что нечто происходит. Сейчас это можно охарактеризовать, как нечто, а если вдаваться в конкретику, то это уже будет больше похоже на предсказания или политику.
Кадр из фильма «Прекрасный май» (Le Joli Mai, 1963)
IA: Вы говорите, что Second Life обращает вас к атмосфере «Изобретения Мореля». Second Life обращает вас к каким-то из ваших фильмов?
SM: Так или иначе, это может происходить из-за присутствия моего кота, Гийома. Вы обратили внимание на то, что он чувствует себя здесь как дома?
IA: Наверное, вы же этому и способствовали?
SM: О, это распространенная ошибка. Это сложно объяснить тем, кто, в отличие от меня, не был котом в своей прошлой жизни. Гийом сам напросился к моим венским товарищам без моего ведома. Можете сами спросить. Коты, знаете ли, обладают определенным влиянием.
IA: В некоторых ваших фильмах, от «Без солнца» (Sans Soleil, 1982) до «Улыбка без кота»/«Цвет воздуха – красный» (Grin Without a Cat/Le fond de l’air est rouge, 1977), действительность занимает первостепенное место. Когда вы здесь, вы не скучаете по этому?
SM: Я бы не сказал, что в таком фильме, как «Без солнца», довлеет действительность. Но если вы настаиваете…
IA: Мы не говорили «довлеет»…
SM: Когда действительность присутствует в полной мере, она имеет тенденцию довлеть надо всем…
IA: Что в реальном мире волнует вас сейчас больше всего?
SM: Если говорить непосредственно о сегодняшнем дне, то я с интересом слежу за передачей олимпийского огня. Та выходка в Сан-Франциско – это самый увлекательный фарс, который я видел за долгое время.
IA: А если охватить более общий отрезок времени?
SM: Ну, когда ты узнаешь, что некто Джон Польсон (John Paulson) заработал на бирже три миллиарда долларов, а всего в четырех часах на самолете, на Гаити, бушуют голодные бунты, ты резко возвращаешься в жестокую действительность.
IA: Через какие источники вы получаете информацию сегодня?
SM: Через международные онлайн-публикации, CNN, «Аль-Джазиру» на английском и мой любимый канал, российский «РТР Планета». Также у меня есть свои информанты в разных местах. А еще у нас в районе есть дрозд, который каждый день в пять утра приносит мне все последние сплетни.
IA: Почему вы так внимательно отслеживаете то, что происходит в мире?
SM: Из любопытства, только и всего. Я вообще редко испытывал что-то другое в жизни.
IA: Вы все еще смотрите кино?
SM: О, увы, увы…
IA: Увы?
SM: Я всегда выступал за то, что кино нужно смотреть только в кинотеатре, а телевизор нужен лишь для освежения памяти. Стыдно признаться, но я нарушил свою клятву, потому что у меня больше нет времени.
Кадр из фильма «Взлётная полоса» (La Jet?e, 1962)
IA: Какие фильмы вы смотрите?
SM: Анархического толка. Мне очень нравятся телевизионные американские сериалы. Вот вы упомянули политику. Скажите, ну разве можно найти что-то лучше, чем The West Wing?
IA: Как насчет The Wire?
SM: Ну да, я как раз подумал об этом. Но я бы сказал, что это ближе к социологии, чем к политике. Им надо бы ввести английские субтитры.
IA: А что кроме политики и социологии привлекает вас в сериалах, которые стали сейчас снимать все больше и больше?
SM: В первую очередь, их превосходное качество с точки зрения кинематографа. Именно там сейчас сконцентрировались все новые идеи и инновации. Это чувствуется во всем: в сюжете, монтаже, актерском составе, звуке. Они пошли дальше Голливуда.
IA: Видно, что вы увлечены американскими сериалами так же, как и ваш друг, Ален Рене. Наверняка, вы немало говорите с ним об этом.
SM: Думаю, все это началось еще с нашего общего увлечения комиксами.
IA: Вы следите за творчеством таких ваших старых знакомых, как Ален Рене, Аньес Варда и Жан-Люк Годар?
SM: Естественно. Аньес как раз собиралась взять у Гийома интервью… Видите, я же говорил вам.
IA: Как бы вы охарактеризовали все свое творческое наследие, результат всей вашей ремесленной работы молодому поколению, которое не знает, кто такой Крис Маркер?
SM: Я бы посоветовал им прочитать «Изобретение Мореля».
Перевод: София Пигалова