Тет-а-тет Cineticle: «Патерсон» Джима Джармуша

 

Про этого режиссера мы нисколько не боимся повториться, проговорить ещё раз уже сказанное. Не боимся опоздать с обзором нового фильма на неделю, на год. В реальности его кинематографа некуда торопиться, а самые правдивые и искренние слова – это повторения, удвоения раннее произнесённого. Сегодня Джармушу исполняется 65 лет, и мы в очередной раз расписываемся в любви к нему. К сожалению, в редакции Cineticle не нашлось близнецов, но их роли взяли на себя Алексей ТЮТЬКИН и Дмитрий БУНЫГИН, чью эпистолярную беседу мы публикуем в надежде, что этот милый разговор в мессенджере Фейсбука поднимет вам настроение и наведёт на собственные размышления о «Патерсоне».

 

В дискуссии участвуют:

Алексей Тютькин

Дмитрий Буныгин

 

ТЮТЬКИН. Я совершенно очарован фильмом. «Патерсон» – греческий спектакль, с пафосными приключения героя, с катарсисом, с японцем ex machina. Но есть референции и более точные. Например, «Жанна Дильман» Шанталь Акерман. А также вúдение «Покоя» в «Мастере и Маргарите» Булгакова. Драйвер – великолепен (какой там Кейси Аффлек в «Манчестере у моря»!), при виде Фарахани теряю самообладание. (помолчав) Это конспект моего восхищения.

 

БУНЫГИН. О каком «покое» речь, Алексей Леонидович, если что ни день, то неприятности? Вся неделя – сплошное испытание для Патерсона: почтовый столбик качается, как сгнивший зуб, автобус глохнет, жена просаживает семейный бюджет на крашеную гитару. Даже пива вооружённые до зубов негры не дадут спокойно попить. О бульдоге Баскервилей, сожравшем всю прошлую жизнь Патерсона, с содроганием умолчу! Покоя ни минутки и за рулём: строчки лезут на экран, лезут прямо ему на лобовое стекло – спасибо, что он ещё не давит там никого. Патерсон – это такой пластилиновый Иов. Вспомним литературный первоисточник: Иов был «непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от зла». Только зло на автобусе не объедешь, и если б не проникновение эллиноподобного божка из Осаки в этот христианский миф, ухнул бы Патерсон, осерчав, рыбкой с того самого водопада.

 

ТЮТЬКИН. Дмитрий, это «Покой» повторения. И именно эти «испытания», которые вы отметили, и постепенно «Покой» расшатывают, пока не наступает трагедия (эта сцена фильма просто грандиозная!): собака съедает стихи. Патерсон просыпается (правда, ненадолго). Счастье Патерсона – страшноватое, на деле. Но у Джармуша получилось как-то раскачать маятник чувства: то счастье, то какое-то чувство, что и не счастье вовсе, а страшно.

 

БУНЫГИН. У вас просто боязнь счастья.

 

ТЮТЬКИН. Боязнь счастья – это хорошо сказано. Но только счастье, оно же разное…

 

А мог бы жизнь просвистать скворцом,

Заесть ореховым капкейком,

Да, видно, нельзя никак…

 

БУНЫГИН. Кстати, предыдущий фильм Джармуша о вампире-музыканте можно проиллюстрировать другим стихом Осипа Эмильевича:

Почему ты всё дуешь в трубу, молодой человек?

Полежал бы ты лучше в гробу, молодой человек.

 

 

ТЮТЬКИН. Совершенно согласен. (помолчав) Я совершенно не понял тему близнецов в «Патерсоне» – для меня она не сыграла. Хотя потом, отходя ко сну, я подумал, что у Джармуша вообще много близнецов: настоящих и непохожих друг на друга. Приставы в «Мертвеце», близнецы (две пары) в «Кофе и сигаретах» – настоящие, Зак и Джек – в «По закону». Лора и Патерсон тоже.

 

БУНЫГИН. Что такое в сущности «близнецы», Алексей Леонидович? Это рифма – рифма природы.

 

ТЮТЬКИН. Да, шутка про взорвавшийся автобус – тоже рифма. (помолчав) Да, пальцы у японца – сломаны? Вывихнуты?

 

БУНЫГИН. Я не помню, у него средний и указательный сломаны?

 

ТЮТЬКИН. Мизинец и безымянный.

 

БУНЫГИН. А! Обычно такая травма возникает после того, как отвергнутый влюблённый в сердцах бьёт по, допустим, кирпичной стене, чтобы болью снаружи заглушить боль внутри. Японцы такие чувствительные! Aha!

 

ТЮТЬКИН. Aha what? Я много смеялся, кстати.

 

БУНЫГИН. Я засмеялся, когда бармен сказал Патерсону: «Хорошо, что ты его обезвредил, а то бы он нахрен застрелил себя до смерти резиновыми пульками».

 

ТЮТЬКИН. О да! А пошлый анекдот про медведя?

 

БУНЫГИН. Да, такого глумливого Джармуша не помню со времён «По закону».

 

ТЮТЬКИН. Верно. (помолчав) А стихи-то так себе, кстати. Но контраст какой сильный: потеря стихов как потеря ребёнка.

 

БУНЫГИН. Там треть стихов под персонажа написана (что, к сожалению, чувствуется), и автор, Рон Пэджетт, честно предупредил Джармуша, что на заказ не пишет, а если пишет, то вполсилы. Да и не жалко стихов – нарожает ещё.

 

ТЮТЬКИН. Он-то нарожает, но и к погибшим его отношение просто удивительное. Грубо говоря, жизнь насекомого не менее важна, чем революция.

 

 

БУНЫГИН. А, вот же чем мне кажется «Патерсон» – картиной «Девочка на шаре»: надёжный (и нежный) великан сочиняет в уме стихи, сторожа резвящуюся женщину-девочку. Персонаж Голшифте и правда как тинейджер себя ведёт, хотя самой актрисе 33 года. (помолчав) Разумеется, фамилия актёра и его профессия (driver) – любовная дань Джармуша своей подруге жизни Саре Драйвер.

 

ТЮТЬКИН. Меня ещё немного смущает титр «Нелли в роли Марвина». Что бы это значило?

 

БУНЫГИН. Сука! В роли кобеля.

 

ТЮТЬКИН. Там был микрогэг, когда они ели пирог с чеддером и брокколи: показали пса, который уже поел этого пирога, и у неё забурчало в животе.

 

БУНЫГИН. Когда Патерсон в той же сцене стаканами вливает в себя воду, чтобы как-то протолкнуть в себя эту отвратительную сухую стряпню, это уже тянет на макрогэг. Похоже на одну из сцен обедов Билла Мюррея в «Сломанных цветах».

 

ТЮТЬКИН. Чёрт, неужели она так плохо пекла пироги? А всё ж 286 долларов на распродаже – при том, что две сотни на гитару сложно выделить.

 

БУНЫГИН. Пирог ему в горло не лезет. Давится им. Вот, наверное, почему к ним никто в гости не ходит. В кино тоже оба как чумные себя ведут – в таком маленьком городишке не завели себе знакомых, чтобы можно было хоть кивнуть кому в зале в знак приветствия? (помолчав) По поводу сцены в кинотеатре наш коллега Сергей Дёшин высказал любопытную версию, что, оказывается, там рядом, на соседнем ряду, сидит гей-пара, а Патерсон-то морпех, вот и морозится.

Вернёмся к похабному анекдоту о медведе и охотнике. В нём тоже есть «стансы» – «стансы жизни», о которых Джармуш говорил в интервью, имея в виду, что дни недели (в экранной жизни Патерсона, да и в наших с вами жизнях) варьируются подобно стансам: «каждый день – это лишь повторение предыдущего дня или будущего». Так вот, сексуальные контакты медведя и охотника, повторяющиеся согласно сценарию анекдота снова и снова изо дня в день, множатся как стансы, чтобы в конце концов привести к корневому вопросу всей ситуации: «Мужик, ты охотник или пидор?». Обратите внимание, вопросы того же рода виснут и над Патерсоном. «Водитель я или поэт? Работяга я или председатель Земного шара»? – спрашивает себя Патерсон, всякий раз отвечая себе иначе. В начале фильма он – Поэт Поэтыч, бывалый строкоплёт, который снисходительно выслушивает вирши начинающей поэтессы. Вот только это она первая и ставит его в тупик, крикнув на прощание: «Водитель автобуса, которому нравится Эмили Дикинсон!». И Патерсон так то ли озадаченно, то ли разочарованно моргает, и мы сразу понимаем, что вопрос он себе задал и ответ найти не может – окончательный ответ. Он ведь полнится иллюзией, что раз он водитель, то автобус – его инструмент, и раз он поэт – то инструментом служит тетрадка. Но тут глохнет автобус, Патерсон-шофёр чувствует себя профнепригодным, а потом, увидев, что от тетрадки остались лишь рожки да ножки, объявляет себя поэтическим банкротом и японцу заявляет, что он всего лишь водитель автобуса. Ритуальная вежливость японца, его урок доброты, по сути, спасают Патерсона, и тот наконец принимает самого себя в обеих ипостасях, обнаружив, что можно, оказывается, быть и водителем, и в то же время поэтом и не метаться между свинцовой рутиной и Олимпом, а принимать их в симбиозе. Проще говоря, в пространстве анекдота Патерсон с лёгкой душой ответил бы медведю, что он и пидор, и охотник, и что проблема восприятия такой дуальной сущности – исключительно его, медведя, головная боль.

 

ТЮТЬКИН. Колечко, колечко, кольцо – вот самый главный, кхм, символ фильма. Закольцованность во всём. Главное понять – хорошо ли это или плохо. Быт или не быт? Поэзия или смерть!

 

БУНЫГИН. По мне, так это выход из кольца. Дон Джонстон из «Сломанных цветов» и Адам из «Выживут только любовники» слонялись по кругу, не утруждая себя графиком с 9 до 5, но всё же сгорая от меланхолии. Стоило Джармушу спуститься с облака натужных фантастических нарративов (вампиры-рокеры? миллионеры-донжуаны? серьёзно?), и герой его новой картины излечивается от меланхолии (не тот фильм «Лекарством от меланхолии» назвали), и, поездив вдоль кольца, проходит, как палец новобрачной, сквозь кольцо – к иному времени и его восприятию — из здесь-бытия в бытие-в-мире.

Напоследок – вдохновляющая цитата из отзыва, который оставил один из пользователей Кинопоиска: «По-моему, «Патерсон» снят так специально: мы с вами вряд ли поймем, о чём он на самом деле». Трудно не согласиться!

 

Заглавная иллюстрация: Татьяна Чёрная

 

 

---