Дельфин Сейриг родилась в Ливане в 1932 году. «В лучах солнца, прекрасней которого нет в целом свете», – говорит она. Ее отец – Анри Сейриг – знаменитый французский археолог Среднего Востока. Мать родом из Женевы, страстная последовательница Жан-Жака Руссо. Это протестантская среда, глубоко влюбленная в культуру.
Когда Дельфин исполняется десять, семья уезжает в Нью-Йорк. Она остается там до четырнадцати лет. За эти четыре года – определивших всю ее жизнь – Дельфин Сейриг становится «американкой».
– Я не чувствую себя полностью француженкой, – говорит она, – я в той же степени и американка.
После многолетнего пребывания в пансионе в Севеннах она возвращается в Нью-Йорк. Мужчина, за которого она выходит замуж, – американец – Джек Янгерман. У них рождается сын, которому сейчас одиннадцать. Его зовут Дункан.
В двадцать лет, после странного обучения – в котором, как она говорит, никогда не видела ни малейшей необходимости, – Дельфин Сейриг начинает работать в театре. Она играет в драматических центрах провинции, в Сент-Этьене, в Страсбурге (эти все более и более многочисленные центры за последние двадцать лет сильно изменили французскую театральную жизнь, варьируя ее и децентрализуя). Потом играет в Париже в пьесе Луи Дюкре «Бумажная любовь». Восемь лет работает в театрах Парижа и Нью-Йорка, делая обычную успешную театральную карьеру. Потом внезапно, в 1961 году, словно взрыв: Ален Рене, часто посещающий театр, чтоб подбирать актеров (именно там он нашел Эмманюэль Рива, сыгравшую в фильме «Хиросима, любовь моя»), замечает ее – Дельфин Сейриг. После чего, год спустя, мы видим «В прошлом году в Мариенбаде». Всемирный успех.
Любопытное его следствие: именно театр (за исключением «Мюриэль», замечательного и все еще непризнанного фильма Рене) возвращает себе Дельфин Сейриг. Но отныне там аншлаги. Достаточно одного ее имени. Под руководством ее режиссера, удивительного Клода Режи, она будет собирать аншлаги в течение пяти лет.
Потом, также внезапно, в ее жизни начинают сочетаться в одно и то же время и театр, и кино. С одной стороны – Пинтер, Пиранделло, с другой стороны – Франсуа Трюффо, Джозеф Лоузи, Кляйн и я.
Теперь она стала просто самой знаменитой из всех актрис Франции.
– И, может быть, всего мира, – как сказал мне на днях один очень знаменитый французский режиссер.
Да, я тоже так думаю: может быть, всего мира.
Дельфин Сейриг в фильме «Мюриель, или Время возвращения» Алена Рене
Теперь, когда я попыталась привести скудные черты ее биографии, как вам ее представить?
После протестантского детства, окружавшей ее культуры, розового неба над горами Ливана и Баальбеком в ней развилось понимание искусства и жизни, строгое изящество осанки и манеры держаться, абсолютная верность, лояльность, почти травматическое отвращение ко лжи и т.д. Остальное – это сама она.
Но кто «она»?
Подсчитали, что нужно сотни страниц, чтобы точно описать шаг человека, говоря при этом о его мускульных, нервных процессах и о тех усилиях, которые он предпринимает. Сколько понадобится страниц, чтобы описать улыбку, взгляд, модуляцию, изменение в голосе? Тысяча?
Все, что я могу сделать, – это вызвать у вас желание представить на свой манер женщину, которая носит вот это имя: Дельфин Сейриг.
Прежде всего: она никогда не дает интервью. Когда я позвонила ей сказать, что хотела написать о ней в Vogue, она пришла в бешенство.
– Что можно сказать об актере? Говорить нечего, можно лишь пойти и посмотреть на него!
– Можно попробовать? Вы хотите?
Она согласилась. Прежде всего потому, что мы подруги. Еще потому, что я не журналист. Она относится к журналистам с ужасным недоверием, так как «они искажают правду». Она единственная актриса в Европе, которая отказывается быть звездой известных глянцевых журналов, потому что для этого нужно через них пройти, пройти через журналистов.
Ее никогда не видели на светском коктейле. Она никогда не была объектом хотя бы малейшего шума. Ибо точно также, как она не выносит самое принятое, самое распространенное искажение реальности журналистикой, не выносит она светский церемониал, преподносимый этой журналистике в качестве основной пищи.
Посмотрите: все-таки можно стать великой актрисой, пренебрегая саморекламой.
Она высока для француженки. Она худая. У нее очень красивое тело. Глаза очень, очень голубые. Волосы чуть рыжеватые. Чаще всего окрашенные в белокурый оттенок. Ослепительный ряд зубов, чуть неровных, которые она полностью показывает, улыбаясь. (Однажды ей сказали: вы никогда не будете сниматься в кино из-за этого зубика, который налезает на соседний, нужно его заменить. Она отказалась: никогда. И теперь говорит: «Видите, их ни за что не надо слушать».)
Когда она идет, движется все ее тело, и она делает это настолько же тихо, что и ребенок. Когда во Франции спрашивают: которая ходит красивее всех? – отвечают: Дельфин Сейриг.
Дельфин Сейриг в фильме «Украденные поцелуи» Франсуа Трюффо
У нее абсолютно преданные друзья, у них железная дружба. Она совершенно двуязычна. У нее есть свой дом в Париже, да, настоящий дом, с прекрасным двором, на одной из самых красивых площадей мира, на площади Вогезов, прежней Королевской площади. Триста квадратных метров для нее одной и мальчика Дункана. Терраса, на террасе растут розы. Она водит машину, будто шофер такси. У нее безудержный смех. Она танцует джерк. Она всегда для всех в одинаковом настроении. Когда у нее пара свободных дней, она едет на море, на берег Ла-Манша, а когда всего лишь вторая половина дня, она идет в синематеку на площади Трокадеро. После полудня она на улице, в непромокаемом плаще, ненакрашенная, с книгой в руках: на тот случай, если кино на земле исчезнет и нужно будет почитать в ожидании конца света. Что еще? Ни одна не производит такого ощущения хрупкости. На самом деле она крепка, как моряк северных морей. У нее очень пылкая, увлекательная и никому не видимая личная жизнь. Она разошлась с мужем, но он ее лучший друг.
Если вы не видели ее в кино, как вам сказать о том, что с ней происходит?
Послушайте: когда Дельфин Сейриг попадает в поле зрения камеры, мимо проходят тени Гарбо, Клары Боу и ищешь неподалеку Кэри Гранта. Ну и вот, мы безутешны из-за беспорядка, царствующего в судьбе кино. Это тонкое лицо – вне рамок какой бы то ни было моды, – на котором играет улыбка, говорящая о прекрасном чувстве юмора или об уме – это одно и то же, – оно столь же непредсказуемо, что и лицо какой-нибудь встречной прохожей на улице. И так происходит каждый раз, когда снова с ней видишься. Это то, что она называет словом «меняться».
– Я не верю в амплуа. Когда хочешь меняться, меняешься. Нужно действовать, переходя от одного к другому, от фильма к фильму, от пьесы к пьесе. Но нужно играть. Прежде всего, играть. Думать не о карьере, а о том, чем в данный момент занят или чем будешь заниматься. То, что называют «амплуа», – это полная свобода, полная готовность.
Дельфин Сейриг в фильме «Несчастный случай» Джозефа Лоузи
Мы подходим к последнему различию меж нею и остальными – манере говорить.
– Считают, что у меня смешная манера говорить. Это действительно так, у меня смешная манера говорить, но это моя манера говорить и в жизни.
Это правда: меж актрисой и той, что разговаривает с маленьким мальчиком, живущим в доме, нет никакой разницы.
Я нахожу образ и описываю его для вас: она говорит так, как говорит человек, только что выучивший французский, у кого были фантастические данные для французского, но не было к ним никакой привычки, она говорит, как человек, который испытывал бы высочайшее, физическое наслаждение говорить на этом языке. Можно было бы сказать, что он только что доел некий фрукт, что его рот все еще увлажнен его соками и что именно в этой свежести, нежной, терпкой, пронизывающей, зеленой, летней, рождаются слова, фразы, речь, которые доходят до нас в уникальном своем перерождении. И на английском, говорят мне, она говорит точно так же, неподражаемо.
Что касается меня, я могла бы пригласить ее из-за одного только голоса, услышанного по телефону, даже не видя ее.
Есть такие, кто ее не переносят, их все меньше и меньше. И есть другие, кто ею одурманен. Что касается меня, то до того, как все мои тексты розданы, я «слышу» как все их прочитывает Дельфин.
Этот нереальный голос, это интонирование, абсолютно непредсказуемое и идущее вне всяких правил, – это также Дельфин Сейриг.
Вы начинаете ее себе придумывать?
Представьте себе невозможное родство. Чьей бы внучкой могла быть Жанна Моро? Я бы сказала, она могла быть дочерью Луи Маля и внучкой Стендаля. А Дельфин? Дочерью Алена Рене, внучкой Пруста. Пойдем дальше. Когда и где могла бы родиться Жанна Моро? Я бы сказала, во французской деревне, в Бургундии, во времена Реставрации. А Дельфин? В романтичной Аравии, в пустыне, по которой скитается Т. Э. Лоуренс. Одна француженка. Другая – точно неизвестно, откуда она.
Дельфин Сейриг в фильме «Музыка», дебюте Маргерит Дюрас
Она все время как будто наполовину в Нью-Йорке. Я говорю «Нью-Йорк», имея в виду город, в котором есть кинозалы, театры, улицы, еще раз улицы, пыль, забастовки, темнокожие, безумцы.
– Если бы мне было нечего больше делать, совсем нечего, я бы хотела продавать билеты в синематеке, тогда бы я могла смотреть фильмы.
Что касается меня, я ей говорю, что хотела бы управлять станцией обслуживания на национальной магистрали, полной машин.
– А, это тоже неплохо, смотри-ка… – она делает паузу. – Я бы хотела все-таки сыграть хотя бы раз в жизни Шекспира на английском…
Вы начинаете придумывать себе голос? Видеть лицо?
Послушайте еще: мне пришлось работать с ней в течение месяца над одним фильмом. Так что я видела ее каждый день, и в радости, и в печали, и утром, и вечером, и раздраженной, усталой, обеспокоенной и т.д. Я никогда не видела, чтобы она перекладывала тяжесть какого-либо своего состояния на плечи других, никогда.
Я скажу больше: я никогда не видела, чтобы кто-нибудь разделял радость или горе так, как разделяет она все, что случается с остальными, будь оно хорошим или плохим.
Однажды во время съемок этого фильма с одним техником поступили несправедливо. Это не имело к ней совершенно никакого отношения. И она кричала. И она плакала.
– Я знаю, что меня это не касается, но я не могу, я не могу отстраниться от этого.
Единственная преграда ее свободе – это несправедливость, от которой страдают другие.
Другие материалы блока:
Симпатическое письмо: короткометражные фильмы Маргерит Дюрас
Вступительное слово к «Аврелия Штайнер (Париж)»
«Аврелия Штайнер (Париж)». Сценарий неснятого фильма
Клип Бюль Ожье. Сквозь историю кинематографа
Читайте также:
Олег Горяинов. Маргерит Дюрас. Политика не различения кино и литературы
Олег Горяинов. «Корабль «Ночь»» Маргерит Дюрас: по направлению к материалистическому кинематографу
Морис Бланшо. Уничтожить (перевод: Татьяна Никишина) – о фильме «Разрушать, говорит она»
Интервью с Маргерит Дюрас – о фильме «Разрушать, говорит она» (часть 1)
Интервью с Маргерит Дюрас – о фильме «Разрушать, говорит она» (часть 2)