«Атлантика» (Atlantique)
Реж. Мати Диоп
Франция, Сенегал, Бельгия, 106 мин., 2019
Общим местом можно считать положение, что кинематограф – идеальное средство для производства любовных фантазмов. Сама логика медиума, реализующая призрачный эффект подлинного присутствия увиденного, практически полностью совпадает с тем механизмом, который в западном искусстве остался за работами, направляемыми Эросом. Например, в книге «Станцы. Слово и фантазм в искусстве запада» Джорджо Агамбен показывает, как сводятся маршруты, по которым меланхолия, любовное и эротическое сплетаются воедино. «Не внешнее тело, а внутренний образ … есть исток и объект влюбленности», а «эротический процесс традиционно подключается к фантазматической практике». В результате «воображаемая потеря, которая столь обсессивно оккупирует меланхолическую направленность, не обладает реальным объектом, потому что его похоронная стратегия устремлена к невозможности ухватить фантазм».[1] С некоторыми оговорками этими словами можно лаконично описать особенность скопического влечения в тех случаях, когда любовный порыв к образу дублируется на экране любовной историей.
Этот сюжет из истории (теории) искусства понятен каждому, кто хоть немного знаком с феноменом женского/любовного романа, который в эпоху кино заявил о себе как об одной из самых востребованных форм удовлетворения потребности в грёзах. Формула таких произведений, известная по голливудским мелодрамам, обычно предполагает элементы мистицизма, толику криминального напряжения, которые призваны выступить аранжировкой для центральной линии – репрезентации тотального и всепроникающего чувства. Можно скептично относиться к подобному жанру, но фильмы вроде «Привидения» Джерри Цукера и не претендуют на нечто большее, чем производство комфортных и подкупающих грёз. Эскапизм и идеализация социальных отношений, которые неизбежно сопровождают такое кино, не удваивают социальную действительность, а пристраиваются к ней в качестве анестетика: их задача не столько сгладить противоречия, сколько облегчить боль встречи с реальностью.
Однако если подобная формула попадает в радары ангажированной социальной повестки, то существенно меняется и её восприятие. Стоит «фантазмам эроса» объединиться с новостным потоком об очередной потонувшей лодке с мигрантами из Африки, как магия кино-грёзы моментально проявляет свои фальшь и цинизм. В такой ситуации история «большой и вечной любви» оборачивается фестивальной замазкой, которой пытаются заретушировать травматический опыт встречи с «реальным объектом» (мертвыми телами на европейском побережье). И тогда дело доходит до того, что история пропускается через фильтр авторского высказывания, а музыкой, дирижирующей зрительскими эмоциями, расставляются акценты-аффекты. Герои располагаются в модельных позах, их лицам придается глянцевый блеск. Образуется конструкт(ор), в инструкции к которому указано: собирать и использовать лишь при условии, что «всё на продажу».
Именно эту формулу последовательно воплощает фильм Мати Диоп. Оставаясь в пределах формата «любовного романа», «Атлантика» соединяет стоны об Эросе с новостями о жертвах капитализма и политики в отношении мигрантов. Это заводит её в тупик неразличения: между ангажированным высказыванием, всегда устремленным (на помощь) к другим, и нарциссическим желанием полюбоваться в зеркало на собственные грёзы. Фигуры славных и гордых «дикарей», представленные в экзотических декорациях сенегальского побережья, становятся в «Атлантике» ещё одним фильтром для обработки фотографий: всё так, как «мы» хотим, только в более тёмных и томных тонах.
Олег Горяинов
16 декабря 2019 года
Примечания:
[1] Giorgio Agamben Stanzas: Word and Phantasm in Western Culture. Translated by Ronald L. Martinez. University of Minnesota Press, 1993. P. 23-24, 25. [Назад]