Обойдёмся без историй. Клод Соте и ничего, кроме будничных утренних драм

 

Клод Соте, взвесив весь риск, входит в «пустынный период» французского кинематографа «чистеньким»  без остросюжетных историй, (почти) без криминальных сюжетов, без громких слов. За десять лет он снимает семь фильмов, которые мог снять только Клод Соте. А потом пустыня берёт своё: ещё четыре фильма, как четыре крика в пустыне, и  молчание. Почему Клод Соте забыт сегодня и почему его нужно внимательно пересмотреть каждому, у кого пусто в огромном сердце, пишет Зинаида ПРОНЧЕНКО.

 

В списке «100 лучших фильмов французского кинематографа», составленном журналом Les Inrocks в 2014 году, нет ни одного за авторством Клода Соте. Жак Лурсель, основатель Presence du cinéma в своём капитальном труде «Словарь кино» уделяет Соте буквально пару строчек. Et pourtant, pourtant… как пел Шарль Азнавур, вероятно, любимейший из шансонье нашего героя. Сегодня, в эпоху ностальгии по славному тридцатилетию, когда старожилы склонны идеализировать не такие уж и буколические семидесятые, а молодёжь от безысходности верит на слово бабушкам и дедушкам, Соте внезапно стал зрителям дороже тех же Годара с Ромером. А значит и наиболее высокомерным из нас приходится возвращаться мыслями к несправедливо обойдённому вниманием, в прошлом народному режиссёру, Соте и всматриваться, наконец, в его сентиментальные мелодрамы пристальнее. В прошлом году переиздали сборник интервью с Соте Мишеля Бужю, в нынешнем к печати готовится аж три книги сразу, анализирующих Соте со всех возможных ракурсов, в том числе делезианского.

Лучший период в его довольно обширной фильмографии, по признанию самого режиссёра – как раз семидесятые, начавшиеся с сугубо экспериментального, импрессионистичного «Мелочи жизни» (Les choses de la vie, 1970) и закончившиеся вполне классицистской картиной «Плохой сын» (Un mauvais fils, 1980), в которой то тут, то там можно предугадать Соте позднего, образца фильма «Сердце зимой» (Un cœur en hiver, 1992). А посередине декады, будто условный Рубикон, располагается «Венсан, Франсуа, Поль и другие» (Vincent, François, Paul… et les autres, 1974) – парад и планет, и клише о нации, портрет Пятой республики в нежных сумерках уходящей натуры, в названием которого Соте с присущим ему ненавязчивым юмором обыгрывает старинную идиому «спросите у Пьера, Поля, Жака» – то есть у кого угодно и первого встречного.

 

Кадр из фильма Клода Соте «Венсан, Франсуа, Поль и другие»

 

Проста ли его «Простая история» (Une histoire simple, 1978)? А если проста, если столь непритязательна по фактуре и типична, то почему никак не разогнать тот будничный морок, сквозь который, ускоряя шаг, Роми Шнайдер с подругами совершают дефиле эмансипе, свободных от  диктата патриархального, но не экзистенциального. Впрочем, и те, кто выбрал эту прогулку на последнем дыхании молодости, и те, кто остался за кадром допивать пиво с кальвадосом в бистро (непутёвые кавалеры Бруно Кремер и Клод Брассер), знают – лучшее, конечно, позади.

Что всякий раз поражает у Соте, помимо Роми и Мишеля Пикколи, его вечных инь и ян, на которых держится его киновселенная – вместе с тем режиссёр не позволяет себе пустого любования – так это удивительная чуткость к прожитым героями часам, потраченным, тут же забытым. Здесь одновременно проявляются мудрость Соте и то самое моральное беспокойство – ecce homo, имейте сострадание/совесть к героизму обычных людей. Социальнее некуда, никто из кинематографистов тут Соте не ровня – ни Морис Пиала, с непрекращающейся  истерикой, озвученной колоссом Депардьё, ни перенявшие эстафету братья Дарденны со своими поучениями, ни генералиссимус классовой борьбы Кен Лоуч с призывами «отобрать и поделить», хотя все они великие и заслуженно расположились на Олимпе. Разве что Майк Ли приближается к Соте в его умении целомудренно драматизировать банальное, но и то с натяжкой.

 

Кадр из фильма Клода Соте «Простая история»

 

В отличие от коллег, Соте не знает, как жить «правильно», а его герои не знают, что страдают, обижены или ущемлены системой/остальными. В любом его фильме, даже в «Максе и жестянщиках» (Max et les Ferrailleurs, 1971) (а в принципе это нуар с роковой женщиной), в кадре – занятые работой люди. Не призванием, не поденщиной, а трудом как времяпровождением – ничего другого-то не существует. После работы они возвращаются домой – на такси, в метро, пешком, за рулём. И тут снова Соте внимателен. Ведь наконец-то каждый предоставлен себе. Вот сейчас герой задумается о чём-то важном, но его отвлекут, толкнут, посигналят, попросят прикурить. А дома будет бутылка красного и bœuf bourguignon или омлет на скорую руку, Шнайдер порежет хлеб, Пикколи достанет сыр и даже не попробует, сразу за сигарету, но Девер сварит кофе, и даже Монтан оторвётся от газеты. И все будут друг друга перебивать, и Венсан и Поль, а тот, у кого ушла жена или банкротится контора, непременно получит шанс высказаться. Мужчины замолчат, женщины выйдут в осенний сад. Заиграет музыка Филиппа Сарда, пойдут титры. Надломлен багет, отложен берет, никакое бонвиванство не способно отсрочить смерть: людей, отношений, эпохи.

 

Зинаида Пронченко

 

– К оглавлению номера –