Жуан Сезар Монтейру. Кино — это я

Через месяц после падения диктатуры в Португалии журнал Cin?filo, по большей части посвященный кино, в редколлегию которого входил и Монтейру, предложил кинематографистам поговорить о только что наступившей новой эпохе и о том, как отразились эти события на их деятельности; журнал провел опрос, опубликованный в двух номерах журнала. Нижеследующий текст – ответ Монтейру на вопросы анкеты – станет последним его текстом в жанре кинокритики.
В опросе, опубликованном в n°33 от 25-31 мая 1974, приняли участие: Фариа де Альмеида, Кошта э Сильва и Жоао Сезар Монтейру. В следующем номере – Рожериу Сетил, Антониу-Педру Вашконселос и Фернанду Лопеш.
Аделину Кардосу
Кино во время демократии?
Опрос среди кинематографистов
Кино – это я, как говорит наш приятель Жуан Сезар Монтейру, или же кино – это мы? Я думаю, все зависит от того, каким образом «я» составляет часть от «мы». Если «я» стремится собой ограничиться, тогда вовсе не имеет смысла продолжать, будь-то вчера в пространстве борьбы с фашизмом или же сегодня в более свободном пространстве, что нам предлагает демократия. Верить в невозможность построить пригодную для жизни страну значит удобно устроиться на стороне нежилого.
Кино во время демократии – на что это будет похоже? Вот опрос, который мы провели среди кинематографистов, снимающих сегодня. Нам известно, что будущее кино не является таким, каким его представляет каждый кинематографист по отдельности. Однако будет полезным, если каждый поразмыслит вслух, публично, в соответствии со своими обязанностями. Что касается содержания, можно начать с того, что кино во время демократии будет прежним, ни хуже, ни лучше. Также можно начать с измерения дистанции, что разделяет слова и действия, ибо, как мне кажется, именно с этой дистанцией переворот 25 апреля обретет свой смысл, равно как и в пространстве борьбы.
То, что отделяет слова от дела – это гигантский шаг, который кинематографисты пока еще не сумели сделать, как и многие другие классы. В данный момент мы все еще принадлежим словам, которые данный опрос, не стесняясь, приумножает. Нашей скромной задачей является также наладить связь между производителем зрелищ и потребляющей публикой, и этот опрос на свой лад ищет компромисс между первыми и вторыми.
Вопросы:
— В виду того, что цензура, по всей видимости, завершилась, и кинематографисты оказались в новой политической ситуации, каким образом, как вы думаете, португальское кино сможет ответить этой новой реальности и включиться в нее?
— В вашем личном случае, будете ли вы продолжать ваши предыдущие проекты или же, если вы их полностью меняете, то в каком направлении и почему?
Аделину Кардосу
***
Записочка, в которой ваши сиятельства меня опрашивали, улетучилась. Ветер ли причиной тому или рассеянное внимание?
Таким образом, я не уверен, что отвечу на заданный мне вопрос, что само по себе не должно стать предметом удивления, если только не для кого-то, способного предположить с невинным видом, что я собирался найти какой-нибудь ответ или какую-нибудь потертую уверенность подле того, чья жизнь взяла за основу напрасный поиск напрасных вещей. Совершенная, что тех снов, архитектура, Диотима.
В сей час и в час антифашизма мне остается только пожелать моим выдающимся приятелям-павлинам из кинематографической конторы, о которых я не прекратил говорить гадости, не в силу миссионерского прилежания, но по причине обычного рутинного излияния, чтобы им, вместе с падением презренного режима, чьими жертвами они стали, удалось изгнать глубочайшее слабоумие из их фильмов и чтобы они обрели наконец то, что в ходе удушающего притеснения они не соблаговолили продемонстрировать: толику воображения, изюминку сообразительности, совсем ничего тонкости и исступления, долю поэтической строгости.
Другим же, и в особенности Антониу Рейшу, за все то, что он представляет как кинематографист и как гражданин, я желаю, чтобы они, достойным их образом, имели впредь менее скотские условия для их повседневной и все лучше управляемой кинематографической деятельности, в том уже предполагаемом смысле предельной требовательности. Что касается меня, я больной человек, преждевременный случай одомашнивания. Несколько месяцев назад, когда я предложил мои услуги для работы в редакции этого журнала (стоит ли уточнять, что я поддержал со всеми коллегами и вышестоящим начальством самые чистосердечные и дружеские отношения?), мои намерения были, если я не заблуждаюсь, и я полагаю, что я не заблуждаюсь, предельно ясны: прибавить в весе и слушать музыку. Кино – вне моего поля зрения. Ситуация и сегодня на прежнем месте, однако что касается набрать жира, в этом я жалким образом провалился. Все, таким образом, заставляет думать, что в этом высочайшем призвании мне навсегда отказано. Я силюсь вернуться на поле битвы, что я могу еще (?!) сделать, чтобы снимать фильмы при помощи той малости и той худобы, из которых я сделан.
Необходимо заострить, и как можно быстрее, кинематографический зуб, чтобы кино было способным крошить, переваривать и испражняться реальностью. Только так оно обретет свою преобразующую способность. Если кино не бежит вперед реальности, оно не избежит опасности ее копировать, словно бледный отблеск. Я глубоко убежден, что это нео-паразитическое кино, к сожалению, будет главенствующим в португальском обществе, каким, впрочем, оно всегда и было, здесь, как и в любом другом месте.
Моя трагедия в том, что меня признали негодным для военной службы, и я не знаю точно, должен ли я послушно занять положение позади или впереди пушек. Несколько представителей от политики объяснили мне, что это относительно: всегда позади – в метрополии и впереди – в колониях. Мало ли; думаю, что я останусь скрюченным, это то, что я всегда делал, и что буду продолжать делать. С той лишь разницей, что сейчас я знаю (плохо) представителей, которые уже заявили о себе касательно управляющих должностей, и которые мне казались, на удивление, слегка червивыми и хорошо подкормленными предыдущим режимом. Мне придется очень быстро прекратить все отношения с этими людьми, которые готовы продолжать еще более опасным и изощренным образом пожирать последнюю шкуру голодающего бедняка этой страны. Я свято верю в диалектику пожирания и в невозможность построить пригодную для жизни страну, пока будут те, кто ест, и те, кого едят. Если хорошо задуматься, этот опрос не имеет смысла:
КИНО – ЭТО Я, или точнее: творчество абсолютно и абсолютно неудобно.
Перевод с французского по изданию: Joao C?sar Monteiro, Une Semaine dans une autre ville, Journal parisien & autres textes. Paris, La Barque, 2012, p. 150-153.

 

Через месяц после падения диктатуры в Португалии журнал Cinefilo, по большей части посвященный кино, в редколлегию которого входил и Монтейру, предложил кинематографистам поговорить о только что наступившей новой эпохе и о том, как отразились эти события на их деятельности; журнал провел опрос, опубликованный в двух номерах журнала. Нижеследующий текст – ответ Монтейру на вопросы анкеты – станет последним его текстом в жанре кинокритики.

В опросе, опубликованном в n°33 от 25-31 мая 1974, приняли участие: Фариа де Альмеида, Кошта э Сильва и Жоао Сезар Монтейру. В следующем номере – Рожериу Сетил, Антониу-Педру Вашконселос и Фернанду Лопеш.

 

Аделину Кардосу

 

Кино во время демократии?

Опрос среди кинематографистов

Кино – это я, как говорит наш приятель Жуан Сезар Монтейру, или же кино – это мы? Я думаю, все зависит от того, каким образом «я» составляет часть от «мы». Если «я» стремится собой ограничиться, тогда вовсе не имеет смысла продолжать, будь-то вчера в пространстве борьбы с фашизмом или же сегодня в более свободном пространстве, что нам предлагает демократия. Верить в невозможность построить пригодную для жизни страну значит удобно устроиться на стороне нежилого.

Кино во время демократии – на что это будет похоже? Вот опрос, который мы провели среди кинематографистов, снимающих сегодня. Нам известно, что будущее кино не является таким, каким его представляет каждый кинематографист по отдельности. Однако будет полезным, если каждый поразмыслит вслух, публично, в соответствии со своими обязанностями. Что касается содержания, можно начать с того, что кино во время демократии будет прежним, ни хуже, ни лучше. Также можно начать с измерения дистанции, что разделяет слова и действия, ибо, как мне кажется, именно с этой дистанцией переворот 25 апреля обретет свой смысл, равно как и в пространстве борьбы.

То, что отделяет слова от дела – это гигантский шаг, который кинематографисты пока еще не сумели сделать, как и многие другие классы. В данный момент мы все еще принадлежим словам, которые данный опрос, не стесняясь, приумножает. Нашей скромной задачей является также наладить связь между производителем зрелищ и потребляющей публикой, и этот опрос на свой лад ищет компромисс между первыми и вторыми.

 

alt

«Что мне делать с этим мечом?» (1975), реж. Жуан Сезар Монтейру

 

Вопросы:

— В виду того, что цензура, по всей видимости, завершилась, и кинематографисты оказались в новой политической ситуации, каким образом, как вы думаете, португальское кино сможет ответить этой новой реальности и включиться в нее?

— В вашем личном случае, будете ли вы продолжать ваши предыдущие проекты или же, если вы их полностью меняете, то в каком направлении и почему?

Аделину Кардосу

 

***

 

Записочка, в которой ваши сиятельства меня опрашивали, улетучилась. Ветер ли причиной тому или рассеянное внимание?

Таким образом, я не уверен, что отвечу на заданный мне вопрос, что само по себе не должно стать предметом удивления, если только не для кого-то, способного предположить с невинным видом, что я собирался найти какой-нибудь ответ или какую-нибудь потертую уверенность подле того, чья жизнь взяла за основу напрасный поиск напрасных вещей. Совершенная, что тех снов, архитектура, Диотима.

В сей час и в час антифашизма мне остается только пожелать моим выдающимся приятелям-павлинам из кинематографической конторы, о которых я не прекратил говорить гадости, не в силу миссионерского прилежания, но по причине обычного рутинного излияния, чтобы им, вместе с падением презренного режима, чьими жертвами они стали, удалось изгнать глубочайшее слабоумие из их фильмов и чтобы они обрели наконец то, что в ходе удушающего притеснения они не соблаговолили продемонстрировать: толику воображения, изюминку сообразительности, совсем ничего тонкости и исступления, долю поэтической строгости.

Другим же, и в особенности Антониу Рейшу, за все то, что он представляет как кинематографист и как гражданин, я желаю, чтобы они, достойным их образом, имели впредь менее скотские условия для их повседневной и все лучше управляемой кинематографической деятельности, в том уже предполагаемом смысле предельной требовательности. Что касается меня, я больной человек, преждевременный случай одомашнивания. Несколько месяцев назад, когда я предложил мои услуги для работы в редакции этого журнала (стоит ли уточнять, что я поддержал со всеми коллегами и вышестоящим начальством самые чистосердечные и дружеские отношения?), мои намерения были, если я не заблуждаюсь, и я полагаю, что я не заблуждаюсь, предельно ясны: прибавить в весе и слушать музыку. Кино – вне моего поля зрения. Ситуация и сегодня на прежнем месте, однако что касается набрать жира, в этом я жалким образом провалился. Все, таким образом, заставляет думать, что в этом высочайшем призвании мне навсегда отказано. Я силюсь вернуться на поле битвы, что я могу еще (?!) сделать, чтобы снимать фильмы при помощи той малости и той худобы, из которых я сделан.

 

alt

«Jaime» (1974), реж. Антониу Рейш

 

Необходимо заострить, и как можно быстрее, кинематографический зуб, чтобы кино было способным крошить, переваривать и испражняться реальностью. Только так оно обретет свою преобразующую способность. Если кино не бежит вперед реальности, оно не избежит опасности ее копировать, словно бледный отблеск. Я глубоко убежден, что это нео-паразитическое кино, к сожалению, будет главенствующим в португальском обществе, каким, впрочем, оно всегда и было, здесь, как и в любом другом месте.

Моя трагедия в том, что меня признали негодным для военной службы, и я не знаю точно, должен ли я послушно занять положение позади или впереди пушек. Несколько представителей от политики объяснили мне, что это относительно: всегда позади – в метрополии и впереди – в колониях. Мало ли; думаю, что я останусь скрюченным, это то, что я всегда делал, и что буду продолжать делать. С той лишь разницей, что сейчас я знаю (плохо) представителей, которые уже заявили о себе касательно управляющих должностей, и которые мне казались, на удивление, слегка червивыми и хорошо подкормленными предыдущим режимом. Мне придется очень быстро прекратить все отношения с этими людьми, которые готовы продолжать еще более опасным и изощренным образом пожирать последнюю шкуру голодающего бедняка этой страны. Я свято верю в диалектику пожирания и в невозможность построить пригодную для жизни страну, пока будут те, кто ест, и те, кого едят. Если хорошо задуматься, этот опрос не имеет смысла:

КИНО – ЭТО Я, или точнее: творчество абсолютно и абсолютно неудобно.

 

Оригинал: Joao C?sar Monteiro, Une Semaine dans une autre ville, Journal parisien & autres textes. Paris, La Barque, 2012, p. 150-153.

 

Перевод с французского: Татьяна Никишина

 

 

Также в разделе:

 

Письмо Карлушу де Оливейра

Сладким голосом Монтейру

«После революции»: опыт кинематографического приближения к событию у Жуана Сезара Монтейру и Роберта Крамера

Опыт различения красоты и банальности в фильме «Цветок моря»

 

 

к содержанию номера