Kolonna Publications опубликовала переписку Эрве Гибера и Эжен Савицкая, чтение которой бросает то в холод, то в жар; Алексей ТЮТЬКИН написал текст об эпистолярных отношениях этих двух прозаиков – француза из «проклятого поколения» и бельгийца из «поколения невозмутимых».
Октябрь должен быть холодным. Когда ночная комната кажется тесным мёрзлым коробом, приходит понимание, что такое тепло и насколько оно дорого. Тепло передаётся от более нагретого тела к менее нагретому, но октябрьской ночью первоначала термодинамики не согреют. У одинокого человека три очага тепла: стёганое одеяло, электрическая сушилка для полотенец в ванной комнате, глоток крепкого алкоголя. Нет сил для крика, но довольно и шёпота, призывающего читателя, советчика или врача. Но ночью ответа наверняка не последует.
Есть тексты, которые не подразумевают адресата. Звучит кокетливо, даже соблазняюще: пишем «не подразумевают», держим в уме «как же хочется быть прочитанным!». Переписка же – особый жанр, в котором наличие адресата обязательно; впрочем, несколько писем, написанных в никуда или на ту сторону жизни, составляют удивительные исключения. Почта священна, пусть даже она электрическая; образ вестника или почтальона (читай ангела) – сквозной во всей европейской культуре последних десяти столетий.
Письмо – это четвёртый очаг тепла. Читая письмо, можно даже возомнить, что уже не одинок, и вознести молитву ангелам-вестникам. И даже в стылом октябре, когда ещё нет уверенности во включении центрального отопления, полковнику приходит по почте пара строк, а рожок почтальона ещё не стынет в снегу, наигрывая гимн старейшей почтовой службы «Турн-и-Таксис». Становится теплей от того, что помнят.
А вот чужие письма читать нельзя. Даже те, что разрешены к публикации, нужно прочитывать с опаской, при первой же возможности отводя взгляд и ожидая взрывов ярости, как в переписке Пауля Целана и Ингеборг Бахман, или почти братского понимания, которое становится жестоким разрывом, как в письмах Кандинского Шёнбергу. Письма Эрве Гибера (Э.Г.) Эжену Савицкая (Э.С.) и ответы на них, переведенные Алексеем Воиновым, такие же неоднозначные; нужно быть настороже, ухватывая нить долгого эпистолярного разговора и чувств, за ним скрывающихся.
Слово «переписка» подрастеряло амфибиологический, если говорить словами Ролана Барта, смысл: устар. «корреспонденция» (или по-французски correspondance) сохраняет бодлеровский флёр, изымая наружу сущность переписки – соответствие. Здесь не обойтись без тавтологии: чтобы корреспондировать, то бишь быть корреспондентом, нужно соответствовать друг другу, отвечая на письмо ответным письмом.
Десять лет переписки Э.Г. и Э.С. – впечатляющий срок, за который произошло немало приятных и горьких событий; читая письма, видна не нить, но пунктир. Их переписка – саспенс: сначала ни к чему ни обязывающие письма благодарности за присланную по почте книгу; скоропостижный переход на «ты»; пару фотографий (забывать, что Эрве Гибер – великолепный, особым образом запечатлевающий лица и интерьер фотограф – непростительная ошибка); затем интервью и «Послание собрату по перу» – признание в любви к человеку и тексту («Я люблю тебя в том, что ты пишешь. Я люблю тебя, когда ты пишешь», С. 152); и долгое, еле переносимое молчание. Э.С. не отвечает на письма Э.Г., и причину этого молчания нужно разгадать.
Когда адресат молчит и не с кем корреспондировать, начинается собственно чистое письмо. Тогда возможно всё – всё становится разрешено. Обращение «дорогой» превращается в притяжательное «мой», каждое письмо становится попыткой разговорить далёкого адресата, детали нанизываются на детали, всё запутывается. Внезапно Эжен Савицкая отвечает – немногословно, но и пара строчек вновь налаживает прерванную связь. «Ты живешь в холоде, я в тепле» (С. 75), пишет Гибер; «Тут тепло, есть дровяная печка» (С. 105), после долгого молчания отвечает Савицкая – так материальное тепло выступает против абстрактного.
Но чего ещё ожидал Гибер от человека, который в интервью ему заявил «Я предаю с наслаждением» (с. 146) и, опростоволосившись, отправил Мишелю Фуко в больницу Сальпетриер свою книгу «Мёртвые хорошо пахнут»? Немного дерзости и тепла, бледный, цвета ангельского крыла медальон в подарок, а затем ускользание, отягощённое молчанием. Наверное, любовь всегда асимметрична: один дарит больше, чем другой, один ранен больше другого, один нуждается в теплоте больше другого. И, конечно же, один адресат пишет больше писем, чем другой.
Эрве Гибер, Эжен Савицкая. Переписка : перевод Алексея Воинова. – Москва: Kolonna Publications, 2020. – 172 с.
Алексей Тютькин