Сны – это нечто вроде кинематографа: события резко сменяют друг друга, персонажи появляются и тут же исчезают. Во снах – своя особенная логика, которая почему-то делает поступки странными, а иногда – дурацкими, гротескными, кошмарными. Аргентинский режиссёр Дэмиан Рунья посвятил этой особенности сновидений целую фильмографию, даром что снимает он исключительно фильмы ужасов. На примере картин Руньи Алексей ТЮТЬКИН показывает, каким образом обычный «жанровый» режиссёр приобретает статус «автора», а шаблонный хоррор становится вызовом для зрителя.
Жиль Делёз, не будучи приверженцем или продолжателем такой довольно спорной кинокритической концепции как «политика авторов», нечаянно стал тем мыслителем, который предложил пусть не её развитие, но новое толкование. В 1980-х годах французский философ изложил в двухтомнике «Кино» своеобычную таксономию фильмов и режиссёров, которую в самом широком смысле можно было бы подверстать под идею «авторства». Но в те времена говорить о «политике авторов», очень специальной идее, с помощью которой можно маркировать режиссёра как «автора» или «не-автора», было не то, чтобы неприлично, а просто глупо: эта концепция, родившись в 1950-х в стенах редакции «Кайе дю синема», стала забронзовевшей легендой, счищать патину с которой не хотелось почти никому.
По большому счёту, к концу 20-го века статус «автора» уже мало что значил. Все смотрели фильмы – мало кто смотрел кино. Авторы кинематографа прошлых десятилетий уже умерли, а зрители разучились думать на длинную дистанцию, в рамках фильмографий; сейчас, в 2020-х, после смерти Жан-Люка Годара и Жан-Мари Штрауба, жир больших кинокорпораций беспрепятственно и окончательно залил весь мир. Всерьёз анализировать последний продукт Netflix? Да вы с ума сошли!
Несомненно, реактивировать «политику авторов» сейчас невозможно. Но у горстки зрителей, память которых ещё способна удерживать в себе особенности фильмов определённых режиссёров, зарождалось тревожное чувство, которое могло быть успокоено лишь попыткой классификации. У некоторых режиссёров всё ещё виден стиль, постоянное возвращение к конкретным темам, тяготение к нешаблонным подходам к выстраиванию кадра, построению мизансцены, актёрской игре. Конечно же, глобальными, проходящими сквозь всё творчество кинорежиссёра, такие важные вещи назвать не поворачивалось перо, но на частном уровне не отметить приверженность к ним было невозможно.
И здесь нужно вернуться к Делёзу.
Кадр из фильма «Последние врата» Дэмиана Руньи
В главе «I как в Idee (Идея)» фильма-интервью «Алфавит Жиля Делёза» его режиссёр Клер Парне расспрашивает Делёза о его остром интересе к идеям философов, кинорежиссёров и живописцев. Делёз отвечает просто и весомо: «Творить – значит иметь идею. <…> Я был поражён тем, кто такой “режиссёр фильма”: до момента, когда какой-то из них становится важным, существует множество режиссёров, у которых нет ни малейшей идеи. Но идеи довольно навязчивы, они такие: приходят, потом уходят и исчезают, принимают различные формы, но все эти формы, какими бы разнообразными они ни были, они остаются распознаваемыми». Навязчивость идеи, неотвязное желание её воплощения, творчество как процесс работы над идеей – всё это сейчас может стать параметрами наречения некоторых режиссёров «авторами». Чуть далее, отвечая на этот вопрос, Делёз оговаривается, что, конечно же, воплощать одну-единственную идею на протяжении всего творчества, во всех фильмах – дело почти неслыханное, но для того, чтобы назвать кинорежиссёра «автором», вполне достаточно увидеть циркуляцию идей, которые то кружат, то словно зависают в воздухе, то просыпаются и входят в силу.
Французский философ приводит пример кинематографической идеи: «<…> [Винсенте] Миннелли задаёт очень странный вопрос, и он относится только к нему, насколько я знаю: “Что означает присутствовать в чьих-то снах?” <…> Присутствие в чьих-то снах может стать причиной действительно ужасных вещей: быть заложником чьего-то сна – это, вероятно, кошмар в чистом виде». Быть заложником чьего-то сна – и здесь важно, как говорит Делёз, чьего именно: военного на поле боя, молодой девушки, персонажа мюзикла. Если воспользоваться этим делёзовским методологическим ходом, то можно утверждать, что персонажи фильмов Дэмиана Руньи живут и действуют во снах дурака, которому под утро снятся вязкие, дурацкие кошмары.
Дэмиан Рунья – «автор» в смысле делёзовского понимания идеи; впрочем, понять это можно, даже не обращаясь к глубокоэшелонированным философским концептам. Небольшая фильмография кинорежиссёра этому способствует, так как, посмотрев три доступных зрителю фильма, довольно легко отыскать в них и явный авторский стиль, и навязчивое обращение к некоторым темам, и специфический юмор. Аргентинский режиссёр, пусть и определяемый как создатель фильмов ужасов, снимает их по-своему, его идеи превращают их в особенные – мерзкие и уморительно смешные – комедии, следующие идее «жить в кошмарном сне дурака».
Кадр из фильма «Последние врата» Дэмиана Руньи
Вот доказательство, которое будет первым, но может стать последним: нужно прочесть синопсис полнометражного дебюта «Последние врата» (The Last Gateway, 2007). Он укладывается в одно предложение: в животе Майкла, главного персонажа фильма, из-за ошибки вычислений теолога открываются врата в Ад. Прочитав такую заявку, оценив её крайний идиотизм и залившись громогласным нездоровым смехом, нужно придерживать свой живот, чтобы его не надорвать.
Воплощение этой идеи ей под стать: фильм поражает немотивированными, крайне нерациональными действиями персонажей – и это, безо всяких сомнений и колебаний, мета-установка творчества режиссёра, в каждом из фильмов которого зрители отмечают странность, глупость и беспричинность событий. Именно это и позволяет маркировать фильмы Руньи как сны, действия в которых не требуют объяснений; всё, что вытворяют персонажи, абсурдно и идиотично; единственно их извиняет то, что они – заложники кошмара, который снится дураку.
За Майклом, а, точнее, за Вратами Ада в нём начинается охота: мистики-идиоты хотят завладеть порталом в пространство, пронизанное хаосом и ужасом (смачная деталь: один из мистиков утверждает, что в Ватикане открыты самые большие врата, которые и дарят этому карликовому государству невообразимую власть). Погоня за Майклом, который только женился на Мэри-Энн, отягощается и тем, что Ад, открывая врата в животе Майкла, выпускает своих созданий в приснившийся идиоту мир. Так как фильм не просто мало-, а микробюджетный, то Ад этот – студенистого и склизкого типа, который создаётся не кропотливой работой Грега Никотеро сотоварищи, а кое-как слеплен из потрохов, купленных на рынке. Но Дэмиану Рунье удаётся справиться со всей этой динамикой слизи, трезво понимая, что достаточно умолчаний, дешёвого синего освещения и съёмок в темноте, чтобы создать обстановку кошмара.
Кадр из фильма «Оцепеневшие от страха» Дэмиана Руньи
К сожалению, фильм «Ты не знаешь, с кем разговариваешь» (No sabés con quién estás hablando, 2016) для просмотра недоступен; это комедия, а не хоррор, но, судя по синопсису («Хуан и Романо планируют убийство цыганского барона, чтобы вернуть украденный автомобиль»), идея «жить в кошмарном сне дурака» также применима и к этой картине. Анализируя фильмы Руньи, следует понимать, что дурак, которому снятся кошмары – это вовсе не режиссёр, который, наоборот, весьма умён и крайне ироничен. Дурак-соня – это и не некая инстанция Внешнего, провалившаяся в сон, это вовсе не какой-то Разум, порождающий чудовищ; спящий идиот – это главный персонаж фильма или, что точнее, все персонажи, которые видят один для всех кошмар.
«Оцепеневшие от страха» (Aterrados, 2017) разрабатывают эту идею, и на этот раз бюджет фильма позволяет сделать её воплощение более детальной, чем в полнометражном дебюте. Как и прежде, большинство зрителей отмечают грубейшие прорехи в сюжете, нелогичные действия персонажей – и юмор самого глубокого чёрного колера. Мерзости, творящиеся в пригороде Буэнос-Айреса, невозможно систематизировать, проявления зла не поддаются никакой классификации: это не «Хижина в лесу» (The Cabin in the Woods, 2012) Дрю Годдарда, где ужасы можно вызвать нажатием кнопки, а все чудовища заперты в отдельных боксах, как актёры, ожидающие своего выхода. Ужасное, по Рунье, воплощается из некоего резервуара хаоса, впрыгивая в кошмарный сон по воле подсознания.
В «Оцепеневших…» ярче воплощается идея безнадежности, невозможности не то что победить, а просто противостоять злу. Эта идея вынута из логики сновидения, в котором присутствующий может претерпевать любые воздействия и быть втянутым в самые невообразимые перипетии. Проблема персонажей фильмов Дэмиана Руньи – это невозможность проснуться, бытие-заложником кошмара, которое всегда заканчивается смертью.
Кадр из фильма «Когда зло прячется» Дэмиана Руньи
После участия в альманахе «Сатанинские латиноамериканцы» (Satanic Hispanics, 2022) Дэмиан Рунья снимает последний на сегодня фильм «Когда зло прячется» («Одержимые злом» / Cuando acecha la maldad, 2023). Это, без преувеличений и прикрас, зрелая работа автора, в которой все его идеи разработаны в полной мере. Куда же дальше развиваться? Не хотелось бы быть жестоким провидцем, но то, что Дэмиан Рунья не сможет поддерживать столь высокий уровень оригинальности и предастся перепевам, может произойти с высокой долей вероятности.
С первой же сцены «Когда зло прячется» становится предельно ясно: дуракам приснился кошмар, в котором они завязли и никогда из него не выберутся. Персонажи делают всё, чтобы быстрее прийти к смерти, чем-то напоминая юфитовских матёрых, тупых и бодрых, которые любыми путями пытаются самоубиться. Нагромождение кошмарных деталей разрешается в грандиозном эпизоде рождения демона. Эта сцена – глубокий сон, со всей его вязкостью и густым идиотизмом. Нужно видеть, как вместилище демона пытаются вылечить с помощью некоего специального инструмента – помеси прялки и астролябии – от которой, как бывает во снах, отваливается нужная деталь. Вероятно, нужно иметь особенным образом настроенное чувство юмора, чтобы увидеть в этом фильме комедию, но именно эта работа Дэмиана Руньи станет лакмусовой бумагой, которая подскажет зрителю, владеет ли он такой специфической его разновидностью. Умение смеяться над дураками присуще многим людям, а вот посмеяться над их кошмарами могут не все.
Тревога, с которой пришлось поделиться выше, что теперь Дэмиану Рунье будет сложно выдумать нечто новое, вероятно, развеется с выходом на экраны следующих его картин. Глядя на эпизод, в котором только родившийся демон, покрытый кровью с ног до головы, встречая первый рассвет своей жизни, идёт навстречу солнцу и уводит детей за собой, легко предположить, что вот она – новая идея: быть заложником демона, которому снятся сны. Но фильм отпускает демона в закадровое пространство, к неведомым ещё поворотам сюжета, и возвращается к дуракам, которые завязли в общем кошмаре и, наверное, никогда не проснутся.
Кадр из фильма «Когда зло прячется» Дэмиана Руньи
Алексей Тютькин