«Сергей Эйзенштейн» Майка О’Махоуни: Маргинальный ад

 

Издательство Ad Marginem способно как осчастливить своих потребителей, так и огорчить – чаще бывает последнее. При выпуске какой-нибудь особенно курьезной книги сотрудники маргинального «Ада» и вовсе как будто бы стремятся нанести читателю плохо смываемое оскорбление. Одно из них, завуалированное под биографию Сергея Эйзенштейна, не смог вытерпеть Дмитрий БУНЫГИН.

 

Карликовая монография Майка О’Махоуни нужна тому, кто видел Эйзенштейна, но не читал о нем и его. Другими словами, она требует читателя прямолинейного – такого, который откроет ее с начала и станет листать по порядку. Бывалый же и стреляный из вредности скользнет в конец, минуя все двести страниц карманной энциклопедии: тут ему будет достаточно взглянуть на убористый список обильно цитируемой литературы (в этом перечне встречаются и русские фамилии) и на глазок и память сопоставить с объемом и качеством взросшего на нем «исследования». Взятие в кавычки не следует путать с проявлением иронии – они лишь подчеркивают условность формата, смутившую как «исследователя», так и российских издателей, которые честно – хоть эта честность и не делает им чести – кротко называют в аннотации полученный продукт «кратким введением в биографию». Сам О’Махоуни держится еще скромнее: для него это «текст, посвященный истории жизни» и «анализу важнейших работ».

Однако же и добряка насторожит такое, например, пищащее из скобок уточнение: «Переехав в 1915 году в Петроград (так переименовали Санкт-Петербург с началом Первой мировой войны)» (с. 16). Насколько простодушен должен быть читатель? Вероятно, не в меньшей степени, чем автор мини-фолианта, выразивший нижайшую благодарность коллегам из Бристольского университета за «щедрую поддержку гранта» и за поддержку вообще. Слово «поддержка» звучит три раза на протяжение короткого абзаца, словно О’Махоуни в легком отчаянии убеждает в чем-то самого себя, понимая, что с собой-то он как-нибудь разберется, а с другими… Тут уж поддержать его некому. Просительные интонации вдребезги бьются, столкнувшись с веселым недоумением: а вы к кому, товарищ?

В достопамятном киносериале «Полицейская академия» действовал сквозной персонаж – озороватый симпатяга-сержант по фамилии Махоуни. «Опять этот Махоуни! О, Махоуни!» – неслось ему вслед после очередной нарушающей мораль и субординацию выходки. «О, О’Махоуни!» – хочется восклицать уже при чтении монументальной книжки-малышки о «Леонардо наших дней» (снова цитата из аннотации). О’Махоуни, вы доказали, что умеете читать – ваша домашняя библиотека на зависть многим – но почему вы так настойчиво стремитесь остаться в истории эйзенштейноведения как талантливый компилятор Оксаны Булгаковой и Юрия Цивьяна (опустим перечисление еще эдак двадцати имен)?

 

Обложка книги Майка О’Махоуни

 

«И вновь удача улыбнулась Эйзенштейну», «не успела докрутиться до конца последняя катушка пленки на премьере «Стачки» в Ленинграде, как Эйзенштейн» – смазывая свой рассказ фразками из дореволюционных авантюрных романов, столь обожаемых героем биографии, Махоуни бодро решает задачу, поставленную редакторам школьных учебников по истории («Как уместить Средние века в несколько параграфов?»), с неоспоримым мастерством человека, зарабатывающего на жизнь написанием рефератов. Воображаемый заголовок «Краткое учебное пособие по творчеству Эйзенштейна» при всей его сомнительности был бы, вероятно, к месту, тогда как реальное название – «Сергей Эйзенштейн» (!) – кажется удовлетворительной расшифровкой понятий «нонсенс» или даже «анекдот»: как не вспомнить остроты застойной Одессы – «ООН объявила Год Слона. Немцы издали книгу «Введение в изучение некоторых вопросов слоноведения» в десяти томах. Американцы – иллюстрированную брошюру «Всё о слонах»? Кто-то, в их числе Наум Ихильевич Клейман (чью личную и опосредованную «поддержку» Махоуни также отметил), посвящают Слону отечественной кинематографии, без шуток, жизнь; «Киноведческие записки» – серию номеров; Майк О’Махоуни – покетбук. Вновь дан бой многословию и канители: другое сочинение этого доктора философских наук, «Спорт в СССР» («всё о спорте в СССР»?), едва насчитывает триста страниц.

«Полумилорд, полукупец»… Тематическая серия, по узкой колее которой Ad Marginem гонит подобный маргинальный ад, зовется «Критическими биографиями», и оба слова, конечно, впору предварять приставкой «полу-». Ведь что такое «Сергей Эйзенштейн» как не постный полусухарь из стихотворного цикла Владимира Шинкарева «Полусухариный сад», чей лирический герой, враз помрачнев, завершает рутинную посиделку сакраментальным воскликом гоголевского Городничего: «Не вижу лиц… Одни лишь полусухари!». Так и капитальный труд О’Махоуни  – полу-чем-то полу-полон: хлипкий палп фикшн о взлете и падении в целом удачливого плута прибит к земле аналитическим балластом в волшебных, то есть неисчерпаемых мешках с трюизмами: вот мешочек со значением «метафорического единения Марфы Лапкиной с энергией солнца» (с. 115), вот – с «отсылками в «Иване Грозном» к немецкому киноэкспрессионизму» (с. 208).

Полу-О’Махоуни лишен лица – не своего, своё у него есть: сухарное. У него нет чужого лица из ряда сиятельных, а также присущих им черт: О’Махоуни не свойственно романное мышление Лоранс Скифано («Висконти»), незнаком алхимический секрет диффузии между биографией и фильмографией («Альфред Хичкок» Питера Акройда), ему дик раж Роба Хаскинса («Джон Кейдж»), своего соседа по «Критическим биографиям». Биограф – всегда экзорцист, но О’Махоуни не оживил не то что каменных одесских львов, а даже и червей из рациона Вакуленчука.

 

Дмитрий Буныгин

7 ноября 2016 год