Берлинале-2014: «Путешествие на Запад», «Отрочество»

 

Ольга КОВАЛЕНКО о главных фильмах Берлинского кинофестиваля.

 

Xi You

Реж. Цай Минлян

Франция, Тайвань, 56 мин., 2014 год

 

Boyhood

Реж. Ричард Линклейтер

США, 163 мин., 2014 год

 

1.

Фильм, который напоминает видео-арт, а не кинофильм в его стандартном понимании, отсылает нас к классическому китайскому роману шестнадцатого века «Путешествие на Запад». В нем буддистский монах и его три помощника отправляются на Запад, в Индию, на поиски мистических сутр, которые они должны принести обратно в земли, погрязшие в невежестве. По ходу романа мы знакомимся с историей короля-обезьяны, который стал первым последователем монаха, и спутником в их последующих приключениях.

«Путешествие» является продолжением проекта о медитирующем монахе и первым фильмом серии, снятым на Западе (в будущем выйдет еще несколько картин, созданных в различных городах). Все начинается с Марселя, портового города, в чем есть некоторая логика – после приключений в мегаполисах Азии герой высаживается в приморском городе Европы. Знакомый нам уже Ли Каншен в роли монаха идет, медитируя, по узким улочкам, спускается в переходы, проходит по арабскому кварталу, где завсегдатаи кафе рассматривают его с удивлением и интересом.

Параллельно мы следим за историей Дени Лавана в роли короля-обезьяны. Вот он лежит в подвале, вот мы видим его силуэт на фоне желтых гор, на морском побережье. Персонаж китайского романа был рожден из камня и, взбунтовавшись против неба, находился в заточении под горой до тех пор, пока его не освободил Будда в обмен на самоотверженную помощь монаху. Таким образом, король-обезьяна становится учеником монаха и отправляется вместе с ним в Западные земли.

В фильме мы видим, как Дени Лаван следует за монахом, педантично копируя все его движения. Древний китайский сюжет о взаимоотношении ученика и учителя приобретает новую окраску в современном контексте. Не случайно огромное число последователей буддизма, которые с самоотверженностью и скрупулезностью выполняют предписания учителей, находится именно на Западе. И, проводя ассоциацию с образом короля-обезьяны, не очень понятно, то ли они механически повторяют чуждые им движения, то ли пародируют их, то ли со всей серьезностью приобретают новые знания.

При этом не только монах и его ученик скитаются по улицам Марселя. Каждый житель или посетитель города находится в собственном путешествии: вот туристка делает фотографию старинного здания и вместе фотокамерой к зданию направляются ее мысли; туристы рассматривают уличные пейзажи с крыши автобуса, и в этот момент их помыслы сконцентрированы на чем угодно, но только не на жестком сидении; жители города идут по своим делам, погруженные в свои мысли и переживания… Один только монах присутствует здесь и сейчас, ощущая малейшее прикосновение своей ноги к асфальту.

Финальным аккордом фильма становится площадь, отраженная в зеркальном потолке здания. На площади стоит уличный артист и выдувает огромные мыльные пузыри, которые переливаются всеми красками радуги и лопаются, как иллюзия, которая на мгновение очаровала прохожего своей необыкновенной красотой и ощущением вечности преходящего момента.

 

2.

Ричард Линклейтер мастер составлять интригующие маршруты из заурядных точек человеческой жизни. Случайная встреча, семейные проблемы, кризис – все это бывает у каждого, и Линклейтер, как задушевный собеседник, снова берет слово, рассказывая знакомые каждому истории. И если фильмы, составляющие его ключевую трилогию («Перед рассветом», «Перед закатом» и «Перед полуночью») построены на событиях одного дня, то в «Отрочестве» в 163 минуты укладывается уже двенадцать лет жизни.

Техасская глубинка, разведенные родители, поиск себя. Кинематографический эксперимент, процесс которого был явно интереснее, чем его результат, где за игрой Итана Хоука, по правде говоря, следить намного интереснее, чем за взрослением Эллара Колтрейна. Съемки «Отрочества» проходили на протяжении двенадцати лет, причем Линклейтер, по его словам, был готов менять сценарий в зависимости от того, что происходило в жизни персонажей. Мальчик вырастает, родители стареют, еще чуть-чуть и он будет в том возрасте, когда у его родителей появился он – и круг замкнулся.

При этом, в подходе ко времени, кадру, приемам, «Отрочество» является полной противоположностью уже упомянутой трилогии. Там локация ограничивалась одним городом и взаимоотношения героев раскрывались при помощи диалогов, так что динамика фильма создавалась за счет постоянного передвижения персонажей в пространстве, скользящей камеры, продолжительного кадра и эмоционально заряженного текста. В «Отрочестве» же эта динамика создается за счет передвижения героев во времени, пространство здесь не играет центральной роли, а камера стремится к сдержанности. И если в трилогии каждый из прожитых персонажами дней был настолько наполнен эмоциями, что походил на целую жизнь, то в «Отрочестве» двенадцать лет, наоборот, как бы сконденсированы в один день, где за рассветом следует день, а потом закат.

Линклейтер великолепно передает ощущение времени. Так, отдельный день с конкретным конфликтом в центре, как в трилогии, раскрывает предшествующие ему события. Он глобален, тянется вечность и напоминает спутавшийся комок ниток, разобраться в котором можно только проследив за каждой из нитей. Зритель, таким образом, вплотную приближается к разворачивающемуся конфликту, становится его свидетелем и чуть ли не участником. В «Отрочестве» же мы следим за взрослением персонажей с расстояния. Структура фильма здесь линейна, что позволяет нам переходить от одного события к другому как по цепочке камушков, оставленных на дороге. По ним можно с легкостью вернуться в прошлое, но рассматривая их спустя какое-то время,  всегда удивляешься тому, что когда-то их обронил именно ты.