В Венеции показали «Черную Венеру» Кешиша. Джей Вайсберг из Variety оказал фильму холоднейший прием, поспешив назвать его едва ли не одним из главных провалов нынешнего кинофестиваля.
Нет ничего более интригующего и захватывающего, чем история о Саарти Баартман, так называемой готтентотской Венеры, чьи нестандартные формы стали объектом притяжения на разного рода парижских и лондонских фрик-шоу начала XIX века.
Абделлатиф Кешиш не стремится залезть в шкуру Саарти, но напротив, показывает ее внутреннее достоинство, закованное в ужасающее унижение. Идея фильма достаточно смелая, однако Кешишу, режиссеру и сценаристу в одном лице, едва ли удалось поймать ритм фильма. Длинные сцены становятся удручающими и лишают желания воспринимать как добро, так и зло.
Режиссер избегает исторической достоверности, по всей видимости, для усиления драматической линии. В действительности Саарти была намного старше двадцати пяти в 1810 году. Каждый желал увидеть «Черную Венеру» такой, какой она никогда не была – дикаркой, принцессой, уродцем. Режиссер создает образ абсолютно далекий от героини: Саарти становится объектом расового уничижения, неким символом, нежели личностью.
Фильм имеет четкую структуру, начинаясь со сцены в парижском анатомическом театре в 1815 году, когда тело Саарти препарируют ученые, пытаясь доказать собственную теорию социального дарвинизма до появления этого понятия как такового. Хладнокровные «медицинские» дискуссии ужасающи, но это оказывается только верхушка айсберга.
Следующий эпизод – флэшбэк: Лондон, 1810 год, Саарти, более известная под именем Сара (в исполнении выразительной Яхимы Торрес) выставлена на показ в клетке Хэндриком Кизаром (Андре Жакоб) перед шумной толпой рабочих. Во время представления Саарти держат на привязи, она запугивает толпу и исполняет трюки. Однако все это напускное: она не дикарка, она – профессионал.
Эпизод в публичном доме Кешиш заимствует из «Сало» Пазолини, показывая аморальные извращения высшего общества. Унижение Саарти не выдерживает критики – сцена является язвительным комментарием не столько к категории «другого», сколько к поведению самих французов. Подобная ремарка особенно выразительна на фоне поведения англичан, пытающихся спасти Саарти. Французы едва ли имели исключительное право на евгенику, поэтому противопоставление благородных англичан безнравственным французам по меньшей мере кажется странным.
Достаточно трудным для восприятия оказывается звуковое решение. Каждый герой фильма смеется слишком громко, слишком шумно и беспокойно себя ведет, тем самым отвлекая внимание от настоящих ужасов женской деградации. Кешиш не пытается объяснить причины поведения Саарти – остается загадкой почему она отказалась от помощи англичан.
Исполнительница главной роли Яхима Торрес создает яркий образ с удивительно малым количеством диалогов, передавая живость внутреннего мира Саарти, чья глубина раскрывается даже тогда, когда ее мысли и побуждения остаются скрытыми.
Операторская работа не передает того ощущения реальности, которым была исполнена работа Кешиша «Кус-кус и барабулька». Цифровой формат фильма наиболее ощутим в натурных съемках, в особенности, когда действие происходит в Лондоне. Декорации выглядят убедительными, однако до конца не соответствующими исторической правде; костюмы героев, особенно в сценах, происходящих в Париже, представляют собой сумасбродную путаницу.
Перевод: Аделя Мухамедьжанова