В субботу

 

Реж. Александр Миндадзе

Россия, 99 мин., 2011 год


За некоторое время молодым российским режиссерам удалось сконструировать миф о фатальности и безысходности, как о ключевых характеристиках всего, о чем они снимают. Существуя в сознании зрителя, этот миф превращается в главный тренд нового российского кино, позволяя говорить о нем как об очередной «волне».

Фильм Александра Миндадзе «В субботу», если вынести за скобки кажущуюся на первый взгляд стилистическую схожесть, ничего общего с этим трендом не имеет. Он выделяется, отличной режиссурой и операторской работой, а главное той бешенной витальностью, которой так не хватает современному российскому кино.

Режиссер с самого начала предлагает нам рваный ритм действия. Первые минуты фильма мы бежим вместе с главным героем Валерой на только что взорвавшийся четвертый энергоблок Чернобыльской АЭС. Камера Олега Муту затягивает нас в эту карусель со сбитым дыханием, с мужскими истериками партийного руководства на АЭС, и вот мы уже мчим на черной волге к самому месту катастрофы со срывающимся в бешенство счетчиком Гейгера. Это первое приближение Валеры к разрушенному реактору, словно приближение героя к живому чудовищу, начало нового мифологического эпоса Александра Миндадзе, который ляжет в структуру фильма.

Последующая история – это история метаний героя в орбите реактора. Метаний нравственных потому, что приходиться постоянно совершать выбор: бежать или остаться, рассказать о катастрофе или умолчать, порываться спасать всех или со всеми умереть. И физических: сначала в общежитие забрать Веру, любимую девушку, потом на вокзал. Но у нее ломается каблук и они, не успев на поезд, идут в магазин за новой обувью. При этом нужно еще забрать паспорт, отданный в залог под инструменты на комсомольской свадьбе, а Вера еще поет в ансамбле и просит подождать немножко, и вот Валера уже сам за барабанной установкой вместо забухавшего драммера исступленно исполняет соло, не слыша других музыкантов. Ручная камера, которая на протяжении всего путешествия выхватывает сверхкрупные планы лиц, ног, спин Валеры и Веры, как будто задыхаясь вместе с ними, мельком фиксирует обычную жизнь выходного дня: ребят, играющих в футбол, молодых людей, идущих в кино, мужиков, собирающихся во дворе, молодых мамочек с колясками. Но когда Валера с Верой выбегают к берегу и видят на той стороне дымящийся реактор, нам кажется, что камера дрожит уже не от усталости, а от близости к чудовищу, над которым висит черное радиоактивное облако.

Исключительность Валеры (только он в городе знает о случившейся катастрофе) определяет его личную связь с реактором. Борьба героя и монстра кажется заведомо обреченной. Любой из выборов, стоящих перед Валерой, где каждый из вариантов хуже другого, предполагает определенную жертву. Но, как мы прекрасно знаем, чтобы стать лицом к лицу с реактором и победить его Валера должен переродится, выбирая каждый раз худшее из зол. Однако дважды он пытается выбрать меньшее и дважды порывается бежать. Первый раз Валера оставляет Веру в магазине, когда она выбирает новые туфли. Возвращаясь к Вере так, что она не заметила его отсутствия, он совершает свой первый выбор между жизнью и любовью в пользу любви.

Между первым и вторым побегом – комсомольская свадьба – центральное место в фильме, ключ к пониманию главного героя. Общественная столовая превращается в магическое место встречи Валеры со своим прошлым, где он еще не начал продвижение по партийной линии, когда у него еще были друзья, и было другое имя. Валера в поисках Веры встречает музыкантов, лабающих на свадьбе, бывших друзей с которыми раньше играл. Вера пообещала спеть с ними пару песен, а друзья просят Валеру (они по прежнему называют его Джонни) по старой памяти «стронцевать» с ними сев за барабанную установку. Экспрессия, с которой теперь уже Джонни лупит по барабанам – не просто акт отчаяния, это завороженность взгляда внутрь себя, как будто внимательно всматриваясь в зеркало, Джонни постепенно меняется, как будто радиационный котел, в который он окунается, побуждает к жизни все человечное, что раньше оставалось скрытым, что раньше было просто ненужным. Свадьба в тупом рок-н-рольном ритме скатывается в пьяный угар, вовлекая Джонни-Валеру все больше. Нервные лица музыкантов передают тот особый вид страсти где-то между паникой и риском, с предвкушением хорошего «чёса», быстрых рок-н-рольных денег. И эта страсть, разливаясь по залу, вовлекает всех в празднование жизни с металлическим привкусом смерти во рту.

Но закончился портвейн и Джонни бежит в магазин. На обратном пути с бутылками он замирает перед заревом горящего реактора. Третья встреча с чудовищем заставляет Джонни бежать на вокзал. Но, как и при первой попытке к бегству, он останавливается, не решаясь запрыгнуть на ступеньку поезда. Теперь Джонни совершает выбор между самим собой теперешним и тем, каким он был еще сутки назад. Выбирая первое, он вместе с портвейном возвращается на свадьбу. Последний ее акт – это рок-н-рольная сюита, сыгранная измученными от страсти и страха музыкантами, для облученного еще не рожденного ребенка в утробе невесты, которая на своих плечах держит пьяных мужа и Джонни.

Он просыпается на коленях у Веры. Они проплывают на каком-то баркасе, вместе с давящимися от смеха друзьями по сцене, и разрушенный реактор медленно открывается его взгляду. Находясь так близко, перерожденный Джонни теперь  может смотреть с вызовом  в его открытую дышащую пасть.