«В лучах солнца» Виталия Манского: Раз Корея, два Корея


«В лучах солнца»

Реж. Виталий Манский

Россия, Чехия, Германия, Латвия, КНДР, 106 мин., 2015

Можно было бы, перефразируя Бодрийяра, сказать, что Северной Кореи не существует. Есть Корея-шутка, Корея-страшилка, Корея-мем: страна поющих детей и зомбированных взрослых с нелепым диктатором во главе. Это тоталитарное государство, которое явлено миру исключительно через сетевой фольклор и юмористические новостные заметки, и в таком цирковом качестве оно куда более реально для сознания западного человека, чем вся остальная страна за пределами туристических маршрутов. Северокорейская пропаганда хорошо это понимает и, кажется, охотно поддерживает абсурдистский имидж на нужном уровне: тогда настоящие свидетельства беглецов, спасшихся от режима, становятся слегка ирреальными — чем-то вроде преданий, правдоподобных, но далёких и никак не проверяемых рассказов из первых уст.

Режиссёр-документалист, следовательно, в Северной Корее столкнётся с двумя проблемами. Первая — что вообще можно снять документального там, где слово «реальность» не имеет особого смысла? Вторая заключается в том, чтобы сделать фильм о Корее без оглядки на её распространённый образ, созданный из завлекающих новостей, чёрного юмора и завалов медиамусора.

Об этом — фильм «В лучах солнца» Манского: не столько о Корее, сколько о бессилии режиссёра перед этими вопросами.

Как построена эта картина? Официально Манский со съёмочной группой делали в Корее топорное пропагандистское кино о том, как восьмилетняя девочка живёт с родителями, учится в школе и готовится к участию в большом государственном празднике. Параллельно и втайне от северокорейских властей были сняты и другие кадры: камеру оставляли включённой между дублями, и в неё попадали люди с каменными лицами и в неброской одежде, раздававшие команды послушным актёрам. И парадные, и тайком снятые сцены в итоге столкнули на монтаже, и в получившемся фильме мы видим не только пропагандистскую картинку, но и её оборотную сторону — нехитрый трюк, вокруг которого и выстроен весь остальной материал.

Манский в интервью говорит, что первоначальный замысел был в том, чтобы снять пропагандистский фильм по-настоящему, без фиги в кармане. Фактура, дескать, настолько абсурдна, что сама себя разоблачит. Идея довольно странная, если вдуматься: раз изображение говорит само за себя, зачем куда-то ехать с камерами? Уж чего-чего, а видеоматериалов северокорейский режим подарил миру предостаточно, бери да монтируй found footage. Но режиссёр едет в Корею лично и, похоже, с той же целью, что и обычный турист. Сначала — просто поглядеть на диковинку, потом (главный пункт в программе экстремальных развлечений), пощекотать себе нервы, обмануть приставленного гида и успеть краешком глаза увидеть скрытую Корею, тайную Корею, спрятанную Корею. Интересно ведь!

Боюсь, что хорошие кассовые сборы этой картины обусловлены примерно тем же. Хотя «В лучах солнца» успешно прикидывается умным серьёзным высказыванием о тоталитаризме, на деле фильм рассчитывает на обыкновенное ярмарочное любопытство, призывая нас поглядеть с безопасного расстояния на нечто пугающее и заманчивое. Съёмки скрытой камерой для этого и предназначены, в этом их притягательная сила — уметь одновременно будоражить близостью и успокаивать отдалённостью. Работает безотказно: что в реалити-шоу, что в порно, что в плохой документалистике.

В остальном же приходится констатировать, что о Северной Корее фильм «В лучах солнца» не говорит совершенно ничего. Иной задачи, кроме вуайеристской, у этого фильма, пожалуй, и нет. Режиссёр не пытается ни разобраться, как устроен северокорейский режим, ни вникнуть в местные условия человеческого существования, ни взглянуть на страну хотя бы под каким-то новым углом. Глубина анализа здесь находится на уровне образовательного ютюб-ролика: вы только представьте себе, в КНДР есть тоталитаризм и пропаганда, а люди там лишены индивидуальности и ходят стройными рядами.

Зато Манского очень увлекает сам процесс разоблачения. Кроме прочего, он заключается ещё и в том, чтобы наблюдать, как за маской тоталитарной идеологии проглядывает физиологическая природа людей: зевки, случайные взгляды исподлобья, почёсывания (есть, конечно, и слёзы, но их автор придерживает до конца фильма — у него там, видите ли, мощный финал). Поэтому Манский, как опытный следователь на допросе, ломает своих героев: светит лампой в глаза, подолгу тычет камерой в лицо, ловит на оговорках и ошибках и результаты показывает зрителю. (Смотрите, смотрите — девочке холодно! А вот у этой — глядите-ка! — глаза слипаются! А эта — зевнула!) Это единственная реальность, которую он может выпытать из жителей потёмкинской деревни. Её-то нам и преподносят как драгоценную, с превеликим трудом добытую документальную правду.

***

Проблема в том, что никакого другого фильма в результате получиться не могло. Документалистика прямого наблюдения в Северной Корее попросту не срабатывает. Режиссёр либо натыкается на непреодолимо фальшивую бутафорию потёмкинской деревни — и тогда погоня за реальностью теряет всякий смысл. Либо он пускает в ход скрытую камеру, чтобы взглянуть на закулисье, — и тогда фильм превращается в пытку, а режиссёр, отказывающий своим героям в праве на частную жизнь, собственное мнение и тело, становится на одну сторону с тоталитарной властью.

Но можно снимать и по-другому. К счастью, у нас под рукой есть другой документальный фильм 2016 года, «В самое пекло» Вернера Херцога. Северной Корее там посвящён небольшой фрагмент, но за эти двадцать минут фильм успевает наглядно сделать то, чего не смог Манский за полтора часа. Херцогу не приходится разоблачать людей пристальным наблюдением и выдавливать из них нечто «настоящее»; они могут отыгрывать свои роли и быть сколь угодно ненатуральными. Он не заворожен коллективными представлениями и мифами о Северной Корее, и потому не ведёт себя как турист и не говорит банальностей. Лёгкая и удобная тема пропаганды, за исключением пары флегматичных реплик («Похоже, личные мнения здесь являются отражением вездесущей идеологии»), тоже никак не поднимается.

Зато, в отличие от Манского, Херцог знает, что хочет сказать. Он снимает фильм про вулканы, про тонкую плёнку цивилизации над бездной хаоса, и КНДР — просто ещё один вид порядка, который люди надстроили над кипящей лавой. Для Херцога в этом смысле жители Северной Кореи ничем не отличаются ни от нас, ни от жителей деревни в Вануату, ни от игуан. Как оказывается, в этом взгляде куда больше сочувствия к людям, чем в многозначительной российской картине.

Артём Хлебников

5 декабря, 2016