«Стремглав» (Стрімголов)
Реж. Марина Степанская
Украина, 105 мин., 2017
В девяностые годы прошлого века все девчонки играли в «резинки». Замкнутая эластичная петля растягивалась меж двумя неподвижно стоящими отроковицами, а третья прыгала между ними с таким расчётом, чтобы, выписывая различные фигуры «резиночного» пилотажа, обеими ступнями прижимать пружинящие линии. Сначала петля располагалась на лодыжках, потом, когда задания усложнялись (вспомнить бы их эзотерические названия – и ощутить поэзию юности), она поднималась к коленям, а потом – волнительный момент! – набрасывалась на пояс. Были и такие прыгуньи, которые, не стесняясь разлётов коротких юбочек, прыгали в резинки на уровне шеи, поднимая уровень мальчишеского волнения до запредельного. Так вот, если прыжок не получался, и резинка предательски соскальзывала под пяточкой, те две неподвижные хором констатировали: «Стратила!».
Когда я смотрел «Стремглав» Марины Степанской, я ощущал жесточайший саспенс, но связан он был не с историей, показанной в фильме, а с самим, что ли, украинским кинематографом или, что точнее, украинским отношением к режиссуре в целом и актёрской игре в частности. Возможно, огромное удовольствие, которое я получил от этого фильма, было порождено тем постоянным чувством – чувством страха, что сейчас Степанская «стратит». Петля поднималась всё выше и выше, и становилось всё страшнее и страшнее – до самых титров, когда казалось, что прыгунья, подняв «резинку» до уровня шеи, «стратит», фальшанёт, утратит так точно найденную интонацию, и это будет горько и обидно.
Не стратила.
Марина Степанская на съёмочной площадке (фото из Facebook)
Конечно же, нужно объясниться. Никакого «украинского отношения к режиссуре» нет, а «украинский кинематограф» – всего лишь удобная таксономическая единица. Однако «украинскость» и «кинематограф» как два свойства, не имеющие общего знаменателя, всё же общаются (в смысле общения свойств, communicatio idiomatum) как душа и тело, как священное и мирское, как божественное и человеческое. Общаются – и напитываются друг другом.
Украинский кинематограф, как и украинская кухня, тяжеловат. И эта тяжесть переходит и в режиссуру, и в актёрскую игру. Слишком много сала с прорезью, пахучего чеснока и благоухающего пережжённым зерном самогона – вкусно, хмельно и тяжело для желудка. Украинские режиссёры, которые во время съёмки должны улавливать актёрскую фальшь, переедание чувствами и опьянение игрой, не прерывают эту оргию жирноголосия и пучеглазия, а сами опьяняются и закусывают жирным.
Здесь можно было бы провести критический анализ, помянув православно-похотливые фантазмы о гетьманах, метафизическо-наркотические поиски идентичности, бесконечные телеслёзовыжималки, фильмики ужасиков и сцены секса в бойлерной, которые сняты по порно-калькам, но преподносятся как вершины реализма. Сейчас действуют энтузиасты, находящиеся в процессе разыскания неведомых «перлин» (укр. «жемчужин») кинематографа независимой Украины, но мне кажется, что это возможно лишь при определённом приятии того настроя на избыточность (надеюсь, от широты души, а не от отсутствия вкуса) – режиссуры, актёрской игры, операторской работы – украинских кинотворцов. Если такого приятия нет, то и перлини кажутся просто перлами, если не перловкой.
Кадр из фильма «Стремглав» Марины Степанской
Но критического анализа не будет – в этом тексте будет только одно имя: Марина Степанская – режиссёрка, снявшая воздушное – нет, воспарившее! – кино о любви и растерянности. Когда украинскому режиссёру дают в руки блестящую трубу, – тему отношений мужчины и женщины – он первым делом вынимает из неё сурдинку и начинает трубить, аки оглашенный пионерский трубач, сзывающих всех на завтрак. Актёрская игра в этом случае соответствующая – «на разрыв аорты», если не в стиле «кайдани порвіте!». Степанская в своём фильме – Майлз Дэвис, играющий «Около полуночи»: ни одного фальшивого вскрика трубы не слышно – актёры сдержанны, интонируют мягко, без нажима.
Большинство игровых фильмов, снятых за последние двадцать семь лет в Украине, надкушены вампиром Аристотелем: с обязательными завязкой, кульминацией и развязкой, героем и хором козлов. Даже если автор фильма отрешается от аристотелевского шаблона, то всё равно в его фильме герои переживают кровавый pathos (все умерли, расстреляны, а некоторых убили ударом тумбочки по голове) и мощнейший катарсис.
Вампиризм этот — врождённый. Как и многие национальные кинематографии, украинское кино изначально заражено театральной драматургией. Но если во французских разговорных фильмах речь персонажей не вызывает к жизни призрак сценария, исчёрканного режиссёром, то в украинских фильмах герои разговаривают так, словно слова не помещаются у них во рту. Некоторые режиссёры, пытаясь как-то обойти эту особенность, снимают фильмы без слов, но в них персонажи, как говорят в Одессе, так «пересаливают лицом», что вызывают стыд с поджиманием пальцев в ботинках. Новое украинское кино – это кино обычной речи. Точнее – преодолённого текста сценария, который переплавлен актёрами в речь. И «Стремглав» Степанской – это новое украинское кино.
Кадр из фильма «Стремглав» Марины Степанской
Несомненно, режиссёрка пользуется некоторыми приёмами, которые могут показаться запрещёнными, а на деле просто возвращают кинематограф к своим корням. Речь идёт о фотогении и обаянии актёров – той невидимой субстанции, которая занимает всё место в пейзаже и на дистанции между мужчиной и женщиной, которые смотрят друг другу в глаза и молчат. А потом начинают говорить, а огонь костра разгорается, но жар возникает не из-за этого, а из-за невидимого излучения. Даша Плахтий, сыгравшая главную роль, может прочитать стишок о собаке, стерегущей гладиолусы, и покорить этой читкой навсегда. Мягкий взгляд Андрея Селецкого рассказывает о его герое больше, чем если бы закадровый голос рассказал всю предысторию фильма. Осенние пейзажи обнимают, неразборчиво шепчут, может быть, просят о помощи.
Простые слова, простые мизансцены. Простая жизнь, но без отсылки к телевизору, который так натужно пытается сформировать своё понимание простоты. Отмечая все эти черты фильма, можно договориться до того, что «Стрімголов» – не украинское кино, начать отыскивать в нём французский шарм, американскую мамблкорность, южнокорейское безразличие к национальным клише. Но нет, всё же украинское – с признаками времени, с растерянностью молодых людей, с безразличием родного окружения. Без шароварщины, показной «украинскости» и тяжёлой украинской кухни – эти «приметы» украинского кинематографа Степанская оставляет другим режиссёрам.
Алексей Тютькин
21 октября 2018 года