«смотреть войну (фильм, найденный в интернете)»
443 оператора
Украина, 312 мин., 2018
Внизу под домом напротив с вывеской Police бегают люди в военной форме. По эту сторону окна хозяева квартиры исподтишка снимают происходящее на камеру мобильного телефона, прячась за зеленые растения на подоконнике и розовую тюль.
– Они по окнам смотрят, они по окнам смотрят! – предупреждает мужской голос, – Охуели, блять! Мятежники, блять!.. Давай перейдём на ту сторону, Валя!
– Да успокойся, тут интересней.
– Вот пидары, блять…
– Не матюкайся, я снимаю.
Через минуту люди в военной форме привяжут верёвку к УАЗику, и тот после нескольких неудачных попыток вырвет из фасада дома оконную решётку. Здание полиции взято.
– Я предлагаю поехать в Артёмовск, – говорит мужчина.
– Ты думаешь, там другое? Я думаю, там то же самое, – смеётся в ответ женщина.
– …Не зря в Запорожье блокпосты поставили.
Это видеосвидетельство захвата отрядом полковника ФСБ Стрелкова-Гиркина горотдела полиции Славянска 12 апреля 2014 года. Для кого оно снято? Как оно появилось в интернете? Кто его посмотрел? «у каждой войны есть её первое видео» – открывает фильм титр. Но как можно снять войну? И почему её свидетели берутся за камеру? Как её можно смотреть?
Банальные вопросы, которые в конечном итоге заставляют признать: разговор про «смотреть войну», как и сам фильм, не может быть последовательным и финальным – нам просто не хватает языка для того, чтоб заполнить все лакуны и не соскользнуть в упрощение, нивелирование.
***
Пятичасовое монументальное полотно снято 443 камерами. 443 оператора выхватывали из потока окружающей действительности свидетельства чистого насилия, превращали их в часть рассказа, придавали им различные модусы. 443 взгляда, фрагментирующих реальность и вместе с тем – парадоксально – встраивающихся в большие нарративы, у которых нет ни Автора, ни Адресата, ни конкретного пространства. Каждое из этих видео – как это часто бывает с аматорскими съёмками – появилось из стечения обстоятельств и импульса создать слепок разворачивающихся событий. И – как и многое другое аматорское видео – все эти записи, очутившись в Интернете, становятся номадами, теряющимися и произвольно являющимися из глубин архивов. Но – что предоставляет этим видеодокументациям обособленное чёткое место в смутной структуре аматорского видео – все они неизбежно содержат тень Чужого, идеологически (пере)насыщенного Врага. Ты не можешь быть «между» – по ту и по эту сторону экрана ты займёшь либо поле белых, либо поле чёрных.
***
Авторы аматорских (случайных) видео часто безымянные. Они – невидимый легион анонимных свидетелей, очевидцев, выхватывающих из действительности фрагменты. Кто они? Сколько им лет? Где они живут? О чём мечтают? Какие у них политические взгляды? Как они стали свидетелями заснятых случаев? Эфемерным остаётся и пространство, зафиксированное по воле случая ловкими операторами, – оно исчезает после того, как останавливается камера. И лишь тень тени потом воспроизводится в аматорских (случайных) записях – не только оттого, что видео, как известно, хранит память о неповторимом (умершем) пространстве. Стечение обстоятельств, превращающих окружающих в свидетелей и заставляющих их включать любительские камеры, на мгновение создаёт и упорядочивает хрупкий маленький мир, не существовавший ранее и обречённый на распад, как только последний свидетель нажмёт «Стоп», уверившись, что Случай свершился.
Видео же про войну отвергают нежную случайность, обособляя себя в море онлайн архивов аматорских записей.
Авторы видео про войну вписаны в её структуру самим фактом наличия видео. Они принадлежат пространству войны. В траектории взглядов видеоаматоров зритель отыскивает следы, по которым можно реконструировать образ человека, стоящего за камерой. «Почему ты не вывез семью оттуда?», «Где твой муж?», «На чьей ты стороне?». Ответы на эти вопросы призваны вплетать Случай, выхваченный камерой свидетелей, в определённое существующее во времени символическое пространство причин и следствий. 443 оператора пятичасового полотна – не случайные свидетели. Они – анонимные заложники и участники войны. Те, кто находятся «Там». Их записи – не просто фиксация Случая, не просто воспроизведение (умершего) Происшествия. Сама природа этих видео стремится к «заземлению» длящегося события: война длится, война реальна, война очевидна.
***
«А ты что, спишь? Тут просто целые бои… – говорит за кадром женщина с кем-то по телефону, – Да, малую отправили… Ну, ты знаешь, может быть, даже в чём-то хорошо, что не видишь. Мы это тут видим и думаем, что делать. 50 на 50 – не хочется из дому уходить, я в другом месте просто не усну… Лучше б не видеть это. Хотя красиво».
Почему свидетели войны включают запись? Большой массив аматорских видео из Донбасса – огонь и дым от взрывов в некотором отдалении. «Тут интересней» или «хотя красиво» противостоит «давай уедем» и «лучше б не видеть» – и побеждает всякий раз, когда рука тянется к камере. Конечно, не в том смысле, что это становится хоть каким-то аргументом в вопросе существования видео про войну. Эти записи – как и брошенные в них почти невзначай «тут интересней» и «хотя красиво», – скорее результат неизбежного дистанцирования от происходящего. С одной стороны, всяческое травматичное событие и явление не может быть нам дано в своей реальной полноте, но лишь через дистанцию виртуализации, подчёркивал Жижек в своём прочтении Лакана. В этом смысле камера становится одновременно машиной перевода войны в доступный образ, отсутствовавший до этого в повседневном опыте. С другой стороны, видеозапись становится способом прецедентирования каждой попавшей в объектив точки и события длящейся войны. Способом сопротивления растекающейся по повседневному порядку вещей войне, практикой вынесения войны за скобки «обычного» уклада жизни.
Так или иначе, включающие запись операторы-любители остаются дистанцированы от происходящего. И так или иначе они захвачены траекторией своего взгляда на события. «камера – участник события» – появляется титр на экране. Возможно, лишь объектив способен увидеть, насколько банальна война, насколько отравлена красота лилового от взрывов неба.
***
«это не фильм о войне. это фильм о том, какой можно увидеть войну, оставаясь дома»
Видео свидетелей и участников войны – множество фрагментов. Эти крупицы тонут и выныривают из онлайн архивов произвольно. По мирную сторону экрана эти фрагменты структурируются идеологией в стройный рассказ. Свой-чужой, правда-ложь, стреляющий-убитый. Идеология согласует между собой все три элемента – увиденное, услышанное и предзаданное. «монтаж войны для зрителя – линеен. но войну можно понять только когда думаешь о ней не как о последовательности, а как об одновременности» – появляется на экране. Звук и изображение в фильме разорваны, будто в попытке предоставить возможность зрителю увидеть не идеологически спаянный рассказ о войне, но саму войну. Разъединённые аудиальный и визуальный ряды любительских видеосвидетельств смещаются, сплетаются по-новому, расшатывая привычку находить и навязывать истории с началом, кульминацией и концом тем, кто объективом своей камеры вырвал из потока непрекращающегося события фрагмент.
«три главные ситуации войны: запуск снаряда, вид обстрела со стороны, последствия обстрела. невозможно совместить в одном кадре все три ситуации. для этого нужен монтаж. монтаж – привилегия. видео с войны существуют в пространстве без монтажа. они – субстрат для телевидения и наших страхов. кто автор? кто постановщик? кто режиссёр? тот, кто нажимает на кнопку камеры? тот, кто выпускает снаряд? тот, кто выкладывает видео в интернет? монтаж длится уже 4 года»
Впрочем, достижимый максимум в вопросе записи и репрезентации видео про войну – иной регистр смотрения войны. Регистр, на котором у фильма не может быть конкретного автора. Война доступна зрителю во множестве фрагментов, свершающихся одновременно, но всё равно остаётся непостижимо шире. Для смотрящего на её корпусе остаётся множество белых пятен, отсутствующих образов и слепков – и с каждым днём, с каждым месяцем наша слепота разрастается.
На этом регистре все – и авторы, и операторы – принципиально должны оставаться анонимными. Поскольку всякий, кто снимает эти видео, рискует. Всякий, кто берётся их монтировать, рискует. Всякий, кто стремится говорить о войне как о нелинейном длящемся со-бытии, рискует. Каждая попытка выйти за пределы идеологии вызывает подозрения в предательстве. Анонимность – не только концептуальная категория, но вполне приземлённая необходимость для сохранения безопасности. Потому что ты не можешь быть «вне» – по ту и по эту сторону экрана ты займёшь либо поле белых, либо поле чёрных.
***
Юлия Коваленко
16 декабря 2018 года