Без приставки «евро-». «Неизвестная» Жан-Пьера Дарденн и Люка Дарденн

«Неизвестная» (La fille inconnue)

Реж. Жан-Пьер Дарденн, Люк Дарденн

Бельгия, Франция, 106 мин., 2016

Всего две погрешности.

Первая. Молодая доктор Женни Давен без перчаток снимает пинцетом несколько листиков бинта с раны молодого беспаспортного бородача-гастарбайтера, потом прыскает дезинфекционным раствором на ладони и надевает перчатки. Затем окончательно открывает воспалённую рану и тут же говорит по мобильному, не сняв перчаток (план-эпизод обрывается, хотя видно, что доктор снова направляется к больному – не сменив перчаток).

Вторая. Доктор Давен накладывает повязку на ступню больного диабетом, – без перчаток – надевает носок, тапок без задника, а потом, не вымыв рук, звонит по мобильному, берёт ковшик с кофе, разливает его по чашкам.

Всё остальное безупречно. Впрочем, иначе и быть не могло: братья Дарденн сняли фильм-скелет, голая схема которого очищена до самого последнего позвонка, с почти невозможной точностью. Даже несколько страшновато: если принять, что у каждого творца есть некий отнюдь не бесконечный набор выразительных средств, которые в процессе жизни и творчества исчерпываются и изнашиваются, то братья Дарденн в «Неизвестной» достигли его пика. Это был планомерный процесс, начавшийся, наверное, с «Мальчика с велосипедом», – процесс намеренного иссушения выразительности.

Получается так, что «Неизвестная» – это чистый экшн, завязанный не на освобождение заложников или обезвреживание бомбы, а на очищение своей совести. Повествование движется по звеньям цепи, от персонажа к персонажу, как это уже было реализовано в фильме «Два дня, одна ночь»; отвлечения на фактуру любого порядка отсутствуют совершенно, интерьеры и пейзажи стёрты и фрагментированы. Следующий фильм, вероятней всего, будет развёртываться в подобных пространствах, но история, которую он расскажет, будет другой. Братья Дарденн окончательно становятся чистыми рассказчиками, которые не признают никаких отступлений – и уж тем более, лирических.

Звучит не очень обнадёживающе, да и смотреть фильмы, протоколирующие встречи, поездки и осмотры, как-то не прельщает. Всё настолько сухо, что можно поперхнуться. И всё же «Неизвестная», фильм для братьев Дарденн определённо знаковый, – сильнодействующее средство. Объяснить это можно тем, что бельгийские режиссёры окончательно удостоверились в найденной ими форме: «Неизвестная» – это в определённом смысле «Обещание», только с вычищенной фактурой, без вставных номеров (Жереми Ренье уже не поёт «зам-зам-зам-зам», а корчится от боли на полу), без деталей, которые могут отвлечь (великолепнейший «Сын» вспоминается не только своей историей, но и сумраком леса, фактурой досок, кожаным бандажом персонажа Оливье Гурме).

Найдя такую форму и используя только её, братья Дарденн одним взмахом убивают двух зайцев. Во-первых, они отваживают от своего творчества тех, кто думает, что режиссёр – это некто вроде многопрофильного работника цирка: вот он эквилибрист, вот наездник, а тут и клоун, и даже медведь на велосипеде. Те, кто пишут, что бельгийские братья снова дуют в ту же самую дуду, по своей сущеглупости не понимают, что для такого мощного выдувания нот хорошо бы сначала отыскать дуду, которая подойдёт именно вам. Во-вторых, братья Дарденн, снимая свои скелетные фильмы, окончательно переходят в область моральных историй, которые нужно именно показывать и которые очень быстро становятся банальностями, если их рассказывать. Именно поэтому дарденн-экшн – то, что нужно: движенье, движенье, движенье. Каждая встреча или разговор – это удар кулака.

Братья Дарденн постепенно выходят из-под власти кинокритического дискурса, переходя в область размышлений о нравственности и человечности (остаётся дожить до того времени, в котором слово «гуманизм» перестанет быть ругательством). Всё очень просто: кинокритикам или будет нечего критиковать, или придётся заново пережёвывать мысли о формальной стороне фильмов Жан-Пьера и Люка Дарденн (а жевать там уже нечего и сейчас). А вот о человечности (и совести, и стыде) писать кинокритикам как-то недосуг, но нужно всмотреться как можно пристальней именно в эти вещи, которые – и это самое главное! – не присваиваются человеком, будучи даны обществом, а рождаются внутри. И попытаться понять, как бельгийцам удаётся показать эти вещи в своих «скудных» фильмах – и надеяться, что следующий будет ещё «скудней», ещё прозрачней.

Алексей Тютькин

11 января 2017 года