Киттль малоизвестен. Перебирая растущее с годами наследие этого немецкого режиссёра, мы сначала и не догадывались, что оно – от него. Фердинанд Киттль скончался в 1976 году, в возрасте пятидесяти двух лет, в результате страшной болезни, подхваченной во время путешествия по Азии. Последний, незавершённый фильм Фердинанда Киттля имел название «Прошлое будущего – это как раз сейчас». Переводчик и литератор Александр ЯРИН смотрит в стереоскоп времени на прошлое Киттля из нашего теперь уже будущего и пытается извлечь из его картин смыслы, нанесенные в них протекшим с тех пор временем. И хотя жить под неусыпным окуляром будущего, постоянно ощущая неповторимую значимость своего бытия и замедленную стремительность каждого из отведенных тебе мгновений – это, возможно, не самое уютное состояние, зато в нём, как и в картинах Киттля, есть магия.
Киттль начинал как документалист, а последний его законченный фильм «Параллельная дорога» (Die Parallelstrasse, 1962) котируется как «художественный», да ещё и единственный такой в его творчестве. Слово взято в кавычки, потому что документалистики в этом фильме по объёму больше, чем актёрской игры. Но дело не только в объёме, но и в том, что Киттль стёр разницу между двумя видами кино. Большие фрагменты его документальных фильмов сняты, как игровые (порой с анимационными вставками), их нетрудно и принять за таковые, если смотреть их в отрыве от контекста. А в «Параллельной дороге» и чёрно-белые «художественные» куски по стилистике напоминают хронику. Склонность режиссера нейтрализовать всяческие противопоставления можно усмотреть в одном из первых же кадров «Параллельной дороги», где пассажирский самолёт на фоне неба медленно погружается в морскую воду. Он как бы взвешен на границе двух стихий, одинаково голубых и одинаково прозрачных, тем создавая впечатление их общей трансцендентной природы.
Две линии фильма – квазидокументальная и, так сказать, темпоральная – сливаются и оттеняют друг друга. Киттль чутко относится к временнóму измерению, перемещая внимание по оси времени то вперёд, то назад: Ведущий (Судебный секретарь? В титрах – Protokollführer) странного действа смотрится абсолютно достоверно. Типичный протоколист выглядят именно так: он суховат, вдумчив, корректен, полностью принадлежит минуте, но из этой минуты мысленные лучи разбегаются в обе стороны – он сообщает зрителю, что все персонажи-участники вскоре будут казнены, потому что не справятся с неким заданием. Он в этом уверен, ибо в прошлом абсолютно такие же когорты испытуемых так же потерпели фиаско и были отправлены на тот свет. Это – способ остановки времени, нейтрализации его хода, вывод точки наблюдения в надмирный план. Камера показывает диковинное заседание шестерых персонажей с точки, строго вертикально поднятой на несколько метров. Мы видим круглые головы участников, сидящих в ряд за прямоугольным столом.
Кадр из фильма «Параллельная дорога» Фердинанда Киттля
О чем, собственно, идёт речь в этом фильме? Пятерым джентльменам средних лет и постарше, одетым в деловые пиджаки, Ведущий последовательно предъявляет серию видеодокументов, то есть документальных фильмов. Им предложено сопоставить эти «документы» (а сделать это вряд ли представляется возможным, потому что они имеют своим предметом далёкие друг от друга местá Земли и исторические эпохи) и на основании этого сопоставления сделать вывод. Какой вывод, о чём? Поди пойми. Мы знаем только, что он должен касаться некой неназванной и никак не обозначенной персоны. После демонстрации очередного фильма мужчины вполголоса его обсуждают. Существенно то, что время совещания заранее отмерено и в случае неудачи их, по правилам, ими самими признанным и принятым, ожидает казнь, о чём они осведомлены, ибо пустились в эту игру по собственной воле.
Кадр из фильма «Параллельная дорога» Фердинанда Киттля
В своём рассуждении о манере Киттля сплавлять и смешивать противоположности мы продвинулись на несколько минут экранного времени, но так далеко ходить было не обязательно. Фильм с первой секунды встречает зрителя чёрным экраном, до отказа заполненным мешаниной голосов и непонятных звуков. Хоровое пение, бой барабана или тамтама, грохот, скрежет, смех, щебет, бормотание, ритуальные завывания на непонятных языках, словом, маленькая модель мирового хаоса. Этот эстетический камертон неумолчно звучит целых полминуты – достаточно долго, чтобы внушить зрителю соответствующее настроение.
Но настоящая игра со временем в видах его полной нейтрализации начинается в первом «документе». Нам показывают массовый и масштабный – во весь экран – процесс кровавой разделки туш разных животных, диктор же спокойным голосом уверяет нас, что перед нами «родильный дом» животных. Но процесс рождения очень странен, животных тут якобы «составляют» (а на самом деле энергично режут и свежуют) из различных химических элементов и частей организма – кальция, жира, костей, эндокринных желез, белка, крови, головы, кожи. Посреди этой окровавленной плоти и кишок показан некий господин с говорящей фамилией Гиммельрайх, т.е. что-то вроде Царствобожьев или Райский. Жизнь этого персонажа течёт в обратную сторону, он молодеет с каждым годом. Про взрослого юношу Гиммельрайха говорят: «скоро он пойдёт в школу», потом: «скоро родится» и так далее. Этим, помимо указанной синтетической, задаётся другая, перпендикулярная тенденция: рассекать и противопоставлять. Описание – и предмет оного, слово – и жизнь. Да что там, в сопроводительном тексте сами слова не сочетаются друг с другом, их сплошь и рядом соединяет не магнитное поле смысла, а искровые разряды, какие бывают между разными электрическими полюсами.
Такова первая загадка, предъявленная пятерым собеседникам. Всего этих загадок 16 или 17. Всё это – документальные видео, снятые в самых экзотических местах нашей планеты. В этих коротких фильмах действуют, то есть трудятся, живут и умирают, люди исключительно «нецивилизованных» народов, постоянно пребывающих перед лицом смерти. Перед зрителем проходит череда явлений самых разных порядков и масштабов – тут и насекомые, тычинки цветов, горные нагромождения, мрачные пропасти земли, бездонные небеса, непроглядные океанские глубины, населенные подводными монстрами… Но наряду с этим – грандиозные порождения инженерной мысли человека – суперсовременные (для той эпохи) здания, мосты, древние храмы, руины этих храмов…
Кадр из фильма «Параллельная дорога» Фердинанда Киттля
Все эти ужас и великолепие сопровождаются комментариями диктора. Сказать, что слова диктора абсурдны – не сказать ничего. Каждую из этих фраз, которые падают в наши уши, как капли, вернее всего воспринимать как японский коан. Нам хочется затормозить и без того неторопливое течение фильма, чтобы дать этим загадкам успеть прорасти в тебе.
Что всё-таки за странное зрелище показывает нам волшебный фонарь Киттля? Представляется, что своим фильмом режиссёр, едва ли отдавая себе в этом отчёт, включился в идущую столетиями философскую беседу о соотношении между реальностью (иначе – «жизнью») и познающим её разумом. Будем вслед за философами называть обе стороны, ведущие друг с другом нескончаемую войну за овладение, субъектом и объектом. Субъект хотел бы навести порядок в текучей и зыбкой реальности, классифицировать хаос явлений и образов, свести свои знания о вселенской жизни в некую «таблицу». Но не тем ли – безуспешно – занимаются герои «Параллельной дороги»? Настоящее время, интуитивно предчувствованное Киттлем десятилетия назад, отмечено победой объекта по многим фронтам. Участники этого странного действа группа за группой (читай: поколение за поколением) терпят когнитивное фиаско.
Забавно наблюдать, как в наше время субъект пытается дать ответный бой в профанном (нефилософском) пространстве, на примере игры «Что? Где? Когда?». Киттль в далёкое от нас время фактически изобрёл эту игру, правда, в её более роковóй, экзистенциальной модальности. Во-первых, его фильм формально – игра, участники которой добровольно обязались соблюдать известные «правила», – слово, довольно частотное в фильме. Во-вторых, сценарий телевикторины близко напоминает сюжет «Параллельной дороги»: и там и там собеседники-интеллектуалы сидят за одним столом и сообща пытаются разгадать неожиданные и совершенно разноплановые загадки, прилетающие неведомо откуда. В обоих случаях над игроками тяготеет неумолимое время, хотя для одних – это всего лишь срок игровой сессии, для других – предел жизни. Конец знаменуется внезапным звонком.
Кадр из фильма «Параллельная дорога» Фердинанда Киттля
Непознаваемая субъектом реальность явлена в виде более или менее мелкой нарезки. Логика максимально ослаблена, образная «лексика» господствует над образным «синтаксисом». Характерный пример подобного измельчительного подхода, доведенного до крайности, даёт последний фильм Алексея Германа, упорно декларировавшего свою приверженность достоверности и «правде жизни». В закономерном итоге «правда» предстает в виде истолчённой в пыль материи, жидкой грязи и экскрементов.
Другой пример безоговорочной победы объекта над субъектом находим в далеком прошлом. Шекспир, «Макбет». Хлюпающая, чавкающая природа в образе трёх андрогинов обращается с посланием к доблестному гламисскому тану, но тот и вместе со своей прекрасной женой не в состоянии прочесть послания этих пузырей земли, отчего оба и погибают – точно как герои Киттля. Да и как им было постичь реальность, в которой foul is fair and fair is foul?
Ещё один образ истолчённой бесформенной субстанции – это песок. В одном из последних кадров фильма над бескрайними песками раздаётся страшный вопль смерти.
Кадр из фильма «Параллельная дорога» Фердинанда Киттля
Заключительный диалог:
– Вы услышали слово «трайамф» сразу после крика?
– Мы полагаем, это английское слово «трайамф», которое означает «триумф».
– Доказано ли, что оно означает «триумф»?
ВЕДУЩИЙ: Нет. Ничего не доказано.
– Можно мне глоток воды?
Лучшего финала не придумаешь.
Александр Ярин
5 мая 2020 года