Некогда культовый режиссер, главный американский поклонник Жана-Люка Годара (Хартли даже так и называли: «Годар с Лонг-Айленда»), он всегда оставался в тени своих собратьев (Линча, Джармуша и Тарантино), что не мешало ему быть одним из самых удивительных режиссеров Америки – основателем пригородного американского городка под названием «Хартлилэнд». Однако уже давно сложилось впечатление, что такого режиссера больше нет. Фамилия Хэла Хартли сегодня мало что скажет. Про него забыл не только зритель, но, кажется, и фестивальные кураторы.
Хартли начинал в 80-е, в золотое время для американского индепендента. Как раз лопнул американский миф о Золотом Голливуде 70-х и настало время поколения 80-х. Оно было действительно независимо от больших студий, более маргинальное и субкультурное, более индивидуальное и самодостаточное. И по крайне мере, гораздо меньше думало о деньгах, и, наверное, куда больше – о фестивалях. Джон Джост, Джим Джармуш, Дэвид Линч, Гас Ван Сэнт, Кроненберг, братья Коэн, Солондз, Хэйнс, наконец, сам Хартли – все они и сегодня остаются такими же индивидуальными авторами, как и в начале своего творчества. Но куда привела дорога Хэла Хартли? Почему его последние фильмы так трудно увидеть, а он сам перебрался в Берлин?
Первые свои фильмы, «Невероятную правду» (1989) и «Доверься» (1990), Хартли снял на Лонг-Айленде всего за 11 и 24 дня соответственно. «Как писал Борхес, самая страшная ересь та, которая больше всего похожа на ортодоксию – и это и есть стратегия Хартли-еретика: взять Голливуд и немного его сместить, чуть-чуть исказить, слегка сдвинуть акценты» (А.Тютькин). Обе картины имели зрительский успех на фестивалях в Торонто и в Санденсе («Невероятная правда» даже окупилась в прокате в семь раз). Но это был успех локальный, все-таки не сопоставимый с хитами братьев Коэн или Линча. Третья работа «Простые люди» (1992) была уже в конкурсе Канн. Именно после него в Европе заговорили о Хартли как о наследнике Годара. Еще бы, простые герои Хартли оказались детьми выжившего Безумного Пьеро и танцевали подстать «отдельной банде», но под нойз Sonic Youth.
Кадр из фильма «Невероятная правда» (1989)
Европа в долгу не осталась. Всегда чуткая к новым талантам, Изабель Юппер пишет письмо Хартли с предложением совместной работы. Американец соглашается и дарит ей главную роль в «Любителях» (1994). В финале картины склонившаяся над телом любимого актера Хартли Мартина Донована, героиня Юппер, девственница-монашка, говорит знаковые слова: «Я его знаю!» Они теперь уместны к самому Хартли, к его «Хартлилэнду», к его диалогам, героям, актерам – Мартину Доновану, Роберту Берку, Билу Сейджу, Эдриенн Шелли, Элине Левенсон, Паркер Поузи. Мы их знаем! Этот фильм и по сей день считается чуть ли не эталонной работой Хартли. «Любителей» показывают в Каннах в «Двухнедельнике режиссеров», где они остаются в глубокой тени триумфа Тарантино.
«Флирт» (1995) – возможно, самая оригинальная работа Хартли, тройная вариация одного любовного разрыва, где меняются города (Нью-Йорк, Берлин, Токио), пары, пол и сексуальные ориентации. И от этого, как ни странно, менее удачная, чем наивные, прекрасные и простецкие на первый взгляд «Простые люди» и «Любители».
Следующий фильм Хартли «Генри Фул» (1997) снова отобран в конкурс Каннского фестиваля, где Хэл наконец-то добивается официального признания в виде награды за лучший сценарий. Хартли скрещивает биографию выдуманной «великой дурной личности» с историями Мефистофеля и Каспера Хаузера, с отношениями Джойса и Беккета. «Получилась хулиганская песня во славу всех гениев, начинавших в районе помоек». Много циничного интертекста и даже претензии на философские обобщения. Хартли обычно скромней. Но на тот момент «Генри Фул» кажется наивысшим достижением режиссера, наиболее зрелой работой. Неслучайно он гремит в прокате США и приобретает культовый статус, даже в России. Казалось, вот он – момент для Хартли. Ван Сент и Содерберг тогда уже работали в Голливуде, Линч находился в пост-твин-пиксовом кризисе, Тарантино всех обманул с «Джеки Браун» (1997), Джармуш же после «Мертвеца» (1995) снимал документальный фильм про Нила Янга. Но тут, как обычно бывает, после большой творческой удачи последовал некоторого рода кризис. К тому же в руки Хартли попадает цифровая камера.
В рамках международного проекта «200 увиденные…» он снимает свою первую цифровую картину «Книга жизни» (1998). События картины разворачиваются в канун Миллениума — 31 декабря 1999 года. Иисус Христос и Сатана встречаются в Нью-Йорке, чтобы решить судьбу мира и дату Апокалипсиса. В Роли Марии Магдалены – культовая певица Пи Джей Харви. Все это звучало многообещающе. Забавно же видеть, как Иисус юзает MacOS? Тем не менее, Хартли, замахнувшись на модный дискурс о конце света, скорее промазал.
Хэл Хартли, Пи Джей Харви, Мартин Донован на съемках «Книги жизни»
За этой картиной следует еще более непонятная и странная вещь – «Так не бывает» (2001), снятая в Исландии вариация на «Красавицу и Чудовище». Можно, конечно, и в этой сказке при желании отыскать фирменные приметы, диалоги Хартли… Но непонятно, зачем Хартли был нужен этот фильм. Неужели как просто продюсерский заказ от Френсиса Форд Копполы и Фридрика Тор Фридриксона? Дивидендов он ему в любом случае не принес, разве что положил начало быстрому краху его карьеры и обрек на то, чтобы больше не расставаться с цифровой камерой. Больше на 35 мм Хартли ничего не снял и по сей день. Он по собственному желанию решил не сотрудничать с большими студиями. «Я думаю, это потеря времени и средств», – говорит он.
За это цифровое время он снял множество короткометражек разного качества. Больше всего они похожи на хореографические этюды. Так, например, Kimono (2000) по стилистике уже больше напоминает софт-порно Эндрю Блейка (только, разумеется, без элемента самого порно), чем фильмы самого Хартли.
Один из его самых недоступных на сегодня фильмов – «Девушка понедельника» (2005) – до сих пор не переведенный на русский, по меткому замечанию Дмитрия Мартова, «покажется лучше, чем он есть на самом деле, если воспринимать его в контексте следующих четырёх фильмов, которым он искренне подражает: «Взлетная полоса» (1962) Маркера, «Альфавилль» (1965) Годара, «Человек, который упал на Землю» (1976) Роэга и «Фаренгейт 451» (1966) Трюффо». Но опять же, не представляю, кому она может быть интересна, за исключением самых преданных поклонников Хартли.
В свою очередь, «Девушка понедельника» дает прекрасное представление о новых художественных приемах цифрового Хартли, зачатки которых можно было рассмотреть еще в «Книге жизни». Косые ракурсы (по словам Хартли, «голландский угол»), монтажные скачки, стробоскопические съемки, использование полиэкрана и закадрового голоса, без конца повторяющиеся флешбеки. Хартли называет свою новую манеру как «jazz cinematography» (по аналогии с electronic cinema или digital cinema Джоста). Переход на цифровое видео, по словам режиссера, обусловлен, прежде всего, эстетическими причинами, но и экономическими — все большие трудности с финансированием его фильмов[1]. При этом на цифру Хартли умудряется снимать так, что это и не выглядит как цифра в привычном понимании. Поэтому он, видимо, и пролетает мимо важнейшего тренда нулевых.
Кадр из фильма «Фэй Грим»
Через год выходит «Фэй Грим» (2006) – продолжение «Генри Фула» с Паркер Поузи в главной роли и снятый опять же в «косом стиле» «Девушки понедельника» (2005). По сюжету, исповедь Генри Фула оказывается самой востребованной рукописью в мире, но фильм не повторяет ее судьбы. Событием он не стал, хотя на время снова привлек небольшой интерес к Хартли.
Что можно тут сказать? Станислав Зельвенский прекрасно резюмировал, написав о кривом ракурсе как метафоре нынешнего Хартли: «Фэй Грим» не во всем, возможно, удавшаяся, но благородная, красивая и, в сущности, печальная попытка отстоять свое право на этот ненужный наклон, остаться Генри Фулом — в мире, где углы становятся все более прямыми и для Генри, как оказывается в итоге, места уже давно нет». Хартли остается самим собой, и от этого, как ни парадоксально это звучало, становится печально. В нулевые для Хэла Хартли достойного места не нашлось. Он сам это, кажется, прекрасно понимает. После «Фэй Грим» (2006) – пять лет забвения. Сорвалось участие в одном альманахе. Ему остается по-прежнему обильно снимать любопытные, но кустарные короткометражки. Впрочем, на 2011-12 годы запланирован выход его нового фильма с DJ Mendel в главной роли. Ничего про проект не известно, кроме названия – Meanwhile. Если в этом мире ничего не изменится, доступен зрителю он будет года через три.
Уже упомянутый не раз Жан-Люк Годар в 1983 году (его уже тогда звали по-иному – «поздний Годар») к удивлению киносообщества победил на фестивале в Венеции с фильмом «Имя Кармен» (1983). «Золотого льва» ему вручил Бернардо Бертолуччи, который никогда не скрывал своего преклонения перед легендарным французом. Это был большой синефильский жест, все смутились, но поняли. Хартли, увы, далеко не фигура уровня Годара. На такой спасительный жест надежд быть не может. И каких-либо последователей у него, конечно, нет, Он слишком уникальный, слишком самобытный автор, самый чудесный из всех возможных чудес, второго такого быть не может. Как не может быть и маленьких «хэлов хартли». Но он сам выбрал себе дорогу.
Пришедшие за ним режиссеры поколения «Х» – Содерберг, Уэс Андерсон, Пол Томас Андерсон, О.Расселл, Линклейтер, – даже они уже перестали быть просто талантливыми мальчиками, а те, с которыми он начинал, как раз в нулевые окончательно стали классиками. Даже карьера Тодда Солондза сейчас снова набирает силу. А Хартли… Иногда кажется, что он навсегда остался в 90-х, умным, прозорливым и интелигентным американцем с Лонг-Айленда, который помнит наизусть всего Годара, переживает все свои желания, но который слишком заигрался в «цифровые игры дилетанта».
1 — более подробно об этом пишет Дмитрий Мартов в своих заметках после встречи с режиссером http://panarchist.livejournal.com/113333.html