Параноид парк (Paranoid Park)

 

Реж. Гас Ван Сент

США, 85 мин., 2007 год

 

Параноид парк – в первом же кадре выводит заглавие своего текста на первом – чистом — листе школьной тетради американский тинейджер Алекс. Именно за развитием этого текста в одноименном фильме и будет следить Гас Ван Сент совместно с появляющимся в этом же кадре оператором Кристофером Дойлем, сыгравший здесь – впервые в не-гонконгском кино – второстепенную роль дядюшки Томми. Достаточно уникальный случай для оператора.

Таким образом, структура фильма будет определяться тем нелинейным нарративом, что складывается в памяти Алекса. Вероятно, именно «ошибками» его памяти можно объяснить эпизоды, за которые фильм упрекают в неправдоподобии. Так, в центральном травматическом эпизоде, упавший на спину железнодорожный охранник, после того как его тело переехал встречный поезд, долго ползет по направлению к ударившему его доской скейт-боарда Алексу, как-будто бы он упал на живот. Также зрители указывают на неправдоподобность сцены секса между Алексом и его герл-фрейнд, когда та лишается девственности. «Ван Сент никогда не имел секса с девственницей» – иронично заявляет один из зрителей (1).

Субъективность восприятия – восприятие с точки зрения Алекса — постоянно подчеркивается Ван Сентом технически. В одних случаях он использует субъективный взгляд — размытый фокус, съемки в рапиде, длинные «нереальные» планы. В другом случае субъективный звук, нарастающий в момент, когда вернувшийся из парка после смерти охранника Алекс, содрав с себя одежду – что кожу – пытается смыть с себя все что возможно и не возможно под душем, в том числе – и сам этот нарастающий звук.

Однако, текст, воспоминания, которые фиксирует Алекс и за которыми следует Гас Ван Сент, не становятся галлюцинациями, потоком фантазмов, не устраняют объективную реальность, саму возможность существования «истинности», подменяемую «кажимостями», и, таким образом, основания для суждения (=осуждения), как это происходит у наиболее, на мой взгляд, близкого к Гасу Ван Сенту режиссера – Орсона Уэллса (2), или наиболее близкого, по мнению Жиля Делеза, к Орсону Уэллсу – Алена Рене (3).

Для Гаса Ван Сента воспоминания Алекса, его рефлексия над произошедшими событиями, важны не как доступ к его пред- или бес-сознательному. Гаса Ван Сента привлекает ситуация, в которой из субъекта действия Алекс трансформируется одновременно в нескольких субъектов — свидетеля этого действия, его соучастника, и, даже — следователя, что дает полный набор персонажей Орсона Уэллса. И если сам Гас Ван Сент, также как и Алекс, не занимает определенную позицию – преступника, соучастника, свидетеля, следователя (=обвинителя), он вынуждает занять ее – зрителя.

Таким образом, Алекс становится типичным героем Гаса Ван Сента. Он действует под воздействием внешних сил, и представляет собой не единый субъект, но множество «разных Алексов». Мне кажется, что тот энтузиазм, с которым Гас Ван Сент в свое время взялся переснимать «Психо» (1998) Хичкока, связан не с его интересом к самому Хичкоку, или фильму Хичкока, но к персонажу «Психо» — Норману Бейтсу. Норман Бейтс – идеальный персонаж для Гаса Ван Сента – в его случае действие через одно тело нескольких субъектов (=сил) принимает наиболее заметные формы. Те же несколько субъектов (=сил), действуют и через персонажей «Слона» (2003), позволяя одному и тому же Эрику/ Алексу расстреливать подростков в школе и разучивать К Элизе на фортепиано, смотреть ТВ или пить апельсиновый сок в столовой. Действие нескольких субъектов (=сил) через одно тело мы обнаружим и в «Умница Уилл Хантинг» (1997), где главный герой одновременно является и математическим гением и жестоким хулиганом. В случае знаменитого «Джерри» (2002) невозможно сказать, существовали ли оба Джерри или один их них являлся лишь продуктом воображения второго – по крайней мере так легче всего можно объяснить исчезновение человека в пустыне – месте, где исчезновение фактически невозможно.

Иначе говоря, возвращаясь к сюжету «Параноид парка», главный вопрос, который ставит Гас Ван Сент – идентичен ли тот Алекс, что ударил охранника на железной дороге, тому что засыпает на уроке в колледже, или — катит на своем скейте, занимается сексом с подругой, протоколирует и в финале сжигает свои показания самому себе, как-будто бы вместе с ними он пытается сжечь себя, как до этого пытался смыть самого себя — с себя же — в душе. «Истинный» Алекс не существует, существует лишь одно тело и множество сил действующих через него. И поэтому для Гаса Ван Сента, так же как для Орсона Уэллса, не существует проблем вины, виновности, виноватого. «Их персонажей нельзя судить, они ускользают от любого возможного суждения», от них остаются лишь – тела, «которые являются силами и ни чем иным» (4). Вслед за виной, виновностью, виноватым исчезает преступление и, соответственно, наказание. Оно отсутствует не в силу «погрешностей» расследования, но в силу отсутствия самого субъекта преступления. И любой из зрителей, кто возьмет на себя роль следователя, обвинителя будет вынужден совершать бессмысленные действия, ведущие к бесцельной растрате сил. Таким образом, из тех ролей, которые Гас Ван Сент мог бы предложить зрителю – преступника (=основного персонажа), следователя (=обвинителя), свидетеля, соучастника, — продуктивными остаются лишь две – свидетеля и соучастника, и, если удается выбрать одну из них, фильмы Ван Сента начинают работать.

 

(1) см. http://www.imdb.com/title/tt0842929/board/nest/100555167
(2) см. Жиль Делез. Кино, М, 2004 — стр. 449.
(3) Там же, стр. 421.
(4) Там же, стр. 449.