Реж. Гас Ван Сент
США, 95 мин., 1993 год
В прологе своего знаменитого эссе* Сьюзан Сонтаг пишет: Сущность Кэмпа — это его любовь к неестественному: к искусственному и преувеличенному.
У героини фильма Гаса Ван Сента «Даже девушки-ковбои иногда грустят» (Even Cowgirls Get The Blues, 1993) Сисси большие пальцы рук были с рождения в два раза длиннее обычных. Девочка наверняка была бы списана в инвалиды своим недальновидным периферийным окружением, если бы не сказала себе «Я лучше всех» и не преуспела в путешествиях автостопом.
Удлиненный большой палец Сисси – не столько физическая патология, сколько метафора необыкновенности – к Тоду Браунингу Ван Сент находится ближе, чем к Девиду Кроненбергу – экзотическая метка уникальности, такая же, как и нарколепсия Майка Уотерса из предыдущего фильма Ван Сента «Мой личный штат Айдахо» (My Own Private Idaho, 1991). Не кара божья, а высокая шутка небес, не проклятие, а редкий знак породы, возвышающий над толпой. Рост Гаргантюа. Вампиризм Дракулы. Улыбка Чеширского Кота. Картавость Ленина.
Теза первая знаменитого эссе говорит нам: способ Кэмпа, выразим не в терминах красоты, но в терминах степени искусственности, стилизации.
Судьба забрасывает Сисси на ранчо «Резиновая Роза» играть роль американского журавля в рекламе дезодоранта для герлскаутов. Сисси начинает водить дружбу с местными диссидентками – cowgirls, вырывающими себе ресницы и гипнотизирующие кур.
Ван Сент доводит до предела линию мифологической инверсии стиля cowboy начатой им самим в названии «Аптечного ковбоя» (Drugstore Cowboy, 1989), а американским кино еще с «Полуночном ковбое» (Midnight Cowboy, 1969) Джона Шлезенгера. Образ cowgirls тут выглядит последним словом в споре. И девочки могут быть ковбоями, и девочки могут быть крутыми, и наконец, и девочки могут быть мужиками.
Теза вторая: чувствительность Кэмпа неангажирована, деполитизирована — или по крайней мере аполитична.
До «Милка» (Milk, 2008) мы еще смели надеяться на аполитичность Ван Сента («Из сорока вещей, которые можно сказать обо мне, далеко не первая и не главная, что я — gay»). Тем не менее, трудно недооценить политическое значение естественного отношения Ван Сента ко всем ориентациям в мире, как и трудно определить, чем привлек Ван Сента образ cowgirls – возможностью гендерного реванша в кино (политическая версия) или своей преувеличенностью, искусственностью, редкостью, дикостью (стилистическая версия). Скорее второе.
Теза девятая: андрогин — вот определенно один из величайших образов чувствительности Кэмпа.
Бесподобный андрогин – Джон Харт, играющий покровительницу Сисси – богемного вида русскую графиню, рожденную в семье баптистов среднего класса в Миссисипи – болтливый, асексуальный, окружений фетишами, с пышными манжетами в духе французских монархов, потеющий. Андрогин рекомендует «избегать любых отношений с мужчинами, кроме самых основных» и при этом сватает Сисси с художником, рисующим по воде – Киану Ривз в красных штанах.
Теза восемнадцать: чистый Кэмп всегда наивен.
Если бы «Девушки-ковбои» были единственным странным фильмом Ван Сента, его было бы непросто уличить в невинности. Но все эта бродячая богема, джанки, гомосеки, прочий красивый сброд американской изнанки его фильмов конца 80-х – начала 90-х, говорит, что в намерение Ван Сента не входило штучное травестирование правильных экранных персонажей генеральной линии американского кино. А суеверные чудаки, со странными болезнями – боящиеся класть шляпу на кровать и носящие бубенчики на ботинках – есть для Ван Сента воплощением самой естественности, а не калькой на чье-то представлениях о героях.
К тому же присутствие Умы Турман в роли Сисси, способной лунной бледностью своей юности и фразами типа: «Американский сыр – король пищи, которую ешь на ходу» добавить ангельской наивности в любые люмпенские коллажи Ван Сента.
Теза тридцать восемь: Кэмп — это последовательно эстетическое мировосприятие. Он воплощает победу «стиля» над «содержанием», эстетики над «моралью», иронии над трагедией.
Подобная картина не способна быть грустной, смешной или приятной, но ей по силу заставится биться в экстазе сердца извращенных эстетов. Ее скрытый девиз – призыв к неловкости. Она считает за успех победу дизайна над действием и костюмов над характерами. А ее сюжет страдает акробатикой надменных вымыслов. Думая о фильме Ван Сента, вспоминаем плетку Долорес, бусы и вставные зубы Графини, раньше антипатриархальных пунктов девушек-ковбоев. Вспоминаем палец Сисси раньше всех ее слов и улыбок. Вспоминаем Удо Кира и рекламу парфюмерии, а не танец редких журавлей. Наконец видим девушек в ковбойских шляпах, как эпатажное развлечение на тему амазонок, а не как анархистскую модель.
* – Сьюзен Сонтаг. «Заметки о Кэмпе»