Рисуй или занимайся любовью (Peindre ou faire l’amour)


Реж. Арно Лерье, Жан-Мари Ларье

Франция, 98 мин., 2005 год

 

Со времен трубадуров французы известны как самая куртуазная нация. Им же принадлежит заслуга «открытия» того факта, что женщина после тридцати может быть прекрасна, способна – любить, вызывать желание и – быть любима. Выражение «бальзаковский возраст» накрепко укоренилось в языке. Фильм братьев Арно и Жан–Мари Ларье (Aranaud и Jean–Marie Larrieu) развивает эту традицию – воспевая женщину в ее пятьдесят.

В середине своих пятидесяти женщина – немного рисует, волнует мужчин – гораздо сильнее, чем их волнуют ее живопись, и – занимается с ними любовью. Эта женщина – ее играет Сабин Азема (Sabine Azema) – прекрасна, даже в своих нелепых сапогах, или – ночной рубашке, без макияжа, с неровно подкрашенными волосами. Прекрасна когда рисует – пейзаж или обнаженную женщину, которую «давно никто не видел такой» – ее муж слеп, и когда – при встрече – ритуально целуется со своими знакомыми, когда с ними болтает и когда флиртует со своим мужем – «множество женщин находят тебя привлекательным – я например, я хочу тебя с первого дня». Прекрасна  когда занимается любовью и когда выдавливает из тюбика краски, когда срывается и убегает, бросив что–то резкое, и когда пьет коньяк или портвейн – она предпочитает портвейн. Прекрасна когда она слушает музыку, когда поднимается по лестнице и – вдруг – останавливается, делает полшага вниз, говорит с мужем и – в завершении разговора – в финале фильма – посылает воздушный поцелуй – ему и – всем кто ее видит, зрителям.

Но, также как французское кино не может обходиться без символического обмена – букетами цветов, фразами или супругами – оно не может обходиться и без символического персонажа – слепого мужчины с символическим же именем – Адам. Он единственный, кто не видит Сабин Азема, но – в то же время – именно с помощью этого мужчины, братьям Ларье удается создать не только зрительный образ этой прекрасной женщины.

Именно не способный видеть Адам рассказывает – как пахнет Сабин Азема – ее аромат так же тонок, как свежепосаженный розовый куст. Именно он способен почувствовать – как ее запах перемешивается с запахом ее красок. Или – как запах сигареты перемешивается с запахом женщины, только что занимавшейся сексом с мужчиной. Именно он способен ощутить – каково на ощупь прикосновение ее руки. И именно через прикосновения начинают раскрываться отношения персонажей фильма – они постоянно касаются друг друга. И – почти те же самые – тактильные ощущения – передает музыка. Здесь почти нет духовых – разве что деликатная флейта, но только – щипковые, смычковые инструменты – арфа, скрипки, виолончели – и конечно – фортепиано, на котором в одной из композиций – I’ll remember april Степана Граппелли – сыграет гениальный коротышка Мишель Петтруччиани. И – конечно – голос, передающий тактильные ощущения не хуже чем даже фортепиано – Демис Руссос и Жак Брель. И – цикады с наложенным поверх звуком поцелуя. Но это уже другой уровень восприятия.

Именно – и только об этом – красота женщины в ее средние пятьдесят – фильм. Все остальные персонажи – второстепенны по отношению к героине Сабин Азема. Сюжет фильма развивается линейно, и – хотя в один из моментов кажется, что все происходящее – выход мужа на пенсию, покупка дома в деревне, знакомство с соседями перерастающее в «свинг» – всего лишь приснилось героине – как это было бы характерно для французского кино, укорененного в «новом романе», чьи приемы были унаследованы Аленом Рене, Аленом Роб–Грийе или Маргарет Дюрас, с которой, кстати, не может не ассоциироваться сама Сабин Азема – режиссеры разубеждают нас в этом. Линейность повествования сохраняется. И в этом случае не стоит раскрывать сюжетную линию – это лишило бы просмотр фильма его смысла – в той мере, в какой лишены смысла – скажем – скачки – после того, как лошадь пришла к финишу.

Однако, при этом фильм и полностью лишен саспенса – в нем нет ничего травматического – разве что иногда, нажим на карандаш – а фильм и кажется беглым, но точным карандашным наброском – чуть сильнее, чем это было бы необходимо для проведения идеальной линии. Кажется – единственное, что может нарушить гармонию пятидесятилетней женщины с – собой, своей живописью, своим мужем, который наконец–то – выйдя на пенсию, перестает ей рассказывать о своей работе, с – окружающим миром – погода. Но и она находится под контролем – ее муж – бывший метеоролог – точно знает, почему и что происходит.

Таким образом, природа становится пейзажем, лишенным своей «нечеловеческой» сущности. Фильм обретает гармонию. И это ощущение гармонии – отсутствие нажима, травмы, конфликта, вторжения – в итоге – по завершению фильма – когда исчезают – нарратив, изображение, музыка – позволяют вернуться к оставленным на время просмотра занятиям – тем же, что оставлены и на экране – рисовать, пить коньяк или – лучше – портвейн, флиртовать или – наконец – заниматься любовью.