Эпитетами-этикетками к имени Сьюзен Сонтаг служит сумма культурных ролей, которым она себя посвящала. Человек будущего – полиглот дисциплин. Диссидентка, потому что против всех. Борис Дубин напишет: «Культура для Сонтаг живет краями, крайностями». Ее магия в противоречии. Антифашистка в политике, при этом в эстетике – философ стиля, эксперт эзотерической чувствительности и «новой восприимчивости». Вирус многообразия и тотальная гениальность, как общее место.
Быть в понедельник редактором Commentary, во вторник – литературным критиком, в среду – режиссером. Смотреть Годара разными глазами, каждый раз в новом кресле, с новым трепетом, но не интерпретировать. «Против интерпретации» – спорный постмодернистский лозунг против тирании содержания в пользу свободных ассоциаций, против рефлексии в пользу голого опыта, против окончательных итогов в пользу азарта крутящегося барабана, наконец, против герменевтики в пользу эротики.
Когда Сьюзен Сонтаг сняла фильм, пресса схватила тенденцию: критики уходят в кино – французы, Богданович, теперь Сонтаг. В отличие от прочих, придя в кино, Сонтаг ниоткуда не уходила. Ее совесть не противилась тому, что кино было лишь одним из видов деятельности. Сонтаг сняла 4 фильма: первый «Дуэт для каннибалов» – в 36 лет в Швеции, последний «Поездка без гида» – в 50 лет в Италии. Также в Швеции в 1971 году Сонтаг сняла драму «Брат Карл», а в Израиле в 1974 – документальную ленту «Земли обетованные».
Запрещенный к показу в Израиле фильм «Земли обетованные» – визуальный шаг в исследовании «Когда мы смотрим на боль других», законченном намного позже в книге. Неспешный и острый комментарий к арабо-израильской войне Судного дня, снятый прямо во время военного конфликта, лишенный дидактики и не лишенный хладнокровия монтажной диалектики. Сонтаг выслушивает реакции разных людей от солдат до врачей, но в основном сосредоточивается на визуальной критике военного процесса.
Фильм «Тур без сопровождения» (второе название – «Письмо из Венеции») синтезирован из любви Сонтаг к Италии и грациозно вписывается в линию между работами Антониони и итальянской картиной Киаростами. Интеллигентная и хрупкая работа, рефлексирующая культурное состояние современности, выдерживающая высокую культуру паузы, но, впрочем, не удивляющая.
Самым интересным и характерным кажется все же первый из фильмов Сонтаг. Он не только выглядит узлом ее разносторонних интересов, но и наполнен яркими образами и живой связью со своим временем. В фильме «Дуэт для каннибалов» настроение любви и провокации в духе Поланского совмещаются со взрослым и революционным взглядом на действительность в духе Пазолини – редкое и опасное сочетание.
Молодой парень Томас устраивается на канцелярскую службу к профессору Бауэру. По условиям работы Томас должен жить в доме Бауэра несколько недель. Бауэр знакомит Томаса со своей женой – итальянкой Франческой (Адриана Асти, игравшая прежде у Бертолуччи и Висконти). Именно в этот момент для Томаса начинаются странные происшествия, которые вскоре изменят его мировоззрение. Франческа уже во время знакомства беспричинно разбивает окно в кабинете мужа. Бауэр за первым совместным ужином громко имитирует процесс рвоты. Кажется, что Томас попал не просто в новый дом, но в патологическое пространство заговора и сексуальных интриг. В это же время у Томаса начинаются проблемы с его женой Ингрид, ее место в его фантазиях постепенно занимает Франческа. Постепенно и неосторожно Томас вступает в любовную игру Бауэра и Франчески, позже за ним последует и Ингрид.
Кафкианская завязка очень быстро выводит к вполне актуальной реальности – на дворе 69 год. Еще близок пик контркультурных движений. Бытует мода на коммуны, через пару лет Делёз и Гваттари назовут семью фашистской ячейкой. Понятия «общественной нормы» размываются и ненадолго выходят из моды. Но Бауэр и Франческа не выглядят внезапно освободившимися от цепи социальных правил либеральными псами. Игры, в которые они играют – зрелый и окончательный выбор параллельных ценностей. Томас и Ингрид – пара традиционных взглядов, Бауэр и Франческа – экспериментаторы. Но умничка Сонтаг занимает очень мудрую позицию. Она хоть и предлагает нам первичное отождествление с первой парой, презентующей большинство, но совершенно далека от дидактики. Первая пара, несмотря на молодость, подвержена общественной морали, вторая – изобрела альтернативные ценности. Сонтаг не говорит нам, как лучше, а подмечает, что можно жить иначе, чем принято. Сонтаг использует эстетику социологии, которая, в отличие от эстетики политики, не провоцирует зрителя на действия, но предоставляет ему нейтральные знания.
Фильм бьет по самому древнему и вредному из консервативных общественных институтов – семье, но не грубо отбрасывает ее как модель, а толерантно предлагает альтернативу. «Семья» Бауэра и Франчески действует от защиты, они не агрессивно разрушают чужие семьи, а открытостью к новым участникам своей игры лишают смысла понятие «семьи» изнутри. Альтернативной общественной формацией оказывается не целибат или коммуны, а формально та же семья, но лишенная «семейных ценностей».
В «Против интерпретации» Сонтаг, говоря о значении истории в современном искусстве, приводит цитату идеолога «живописи действия» Гарольда Розенберга. «Современные картины – сами по себе акты критики настолько же, насколько и творчества». Аналогично, «Дуэт для каннибалов» – психологическая драма и одновременно критический памфлет против реакционных тенденций дидактичности, элитарности и даже политичности.