«Зона интересов» Джонатана Глейзера рассказывает об искусственном рае идиллической усадьбы, созданном внутри такого же искусственного ада – концлагеря Аушвиц. Казалось бы, темой фильма и должна стать возможность равного контакта райской и адской зон, однако на экране мы видим хорошо темперированный перекос в сторону Ада. В своей заметке Александр ЯРИН интересуется, откуда и куда приводит Глейзера этот пугающий дисбаланс.
«Зона интересов» (The Zone of Interest)
Реж. Джонатан Глейзер
США, Великобритания, Польша, 105 мин., 2023
Автор этих заметок, вообще говоря, скорее склонен к «текучим» произведениям искусства с априорно не заданными параметрами: самая структура таких фильмов формируется непрерывно по ходу их создания. Озарения разного масштаба и энергетики, посещающие режиссёра на съёмках, тут же находят своё воплощение, картина полнее дышит, приобретает музыкальность, а медитация над ней её критика сдвигает фокус внимания в сторону результата, так как исходные начала растворены самим процессом их воплощения.
Напротив, «Зона интересов» (The Zone of interest, 2023) Джонатана Глейзера производит впечатление заранее и тщательно спланированного фильма. Прежде «Зоны» Глейзер снял всего три полнометражных художественных фильма: «Сексуальная тварь» (Sexy Beast, 2000), «Рождение» (Birth, 2004) и «Побудь в моей шкуре» (обессмысливающий перевод оригинального названия “Under the skin”, 2013), которые каждый по-своему и в разной мере несут на себе отпечаток клиповой поэтики с её фрагментарностью, многомерностью, извилистым сюжетом, неостывающей мистичностью. Последний фильм выделяется на фоне предыдущих полным отказом от клипового мышления. В нём полностью отсутствует динамика и даже зачатки сюжета, образы персонажей крайне уплощены и обеднены, даже маленькие дети не имеют малейшего очарования или своеобразия. В чём тут дело и чем объясняется потенциал воздействия этого фильма? Кто нам сказал, что все эти ленты сняты одним и тем же режиссёром?
Мы думаем, что авторы состоявшихся художественных произведений бывают ведóмы в своем творчестве одной, максимум двумя (полу- или неосознанными) капитальными интуициями, по-другому – мифологемами, которые притягивают к себе и организуют вокруг себя остальные элементы произведения. Это походит на действие магнитного поля определённой конфигурации на рассыпанные вокруг металлические опилки. Возвращаясь к творчеству Глейзера, попробуем определить, какая (какие?) магнитная нить, или тема, пронизывает и связывает между собой его фильмы. Сразу сформулируем, в самых общих терминах, основной принцип кинематографа Глейзера, как этот принцип нам видится. Общие слова нам необходимы, чтобы никакие детали не были упущены.
Кадр из фильма Джонатана Глейзера «Рождение»
Некая благополучная, надежно-устойчивая, «красивая» субстанция (=жизнь) внезапно разрушается хлынувшим откуда-то изнутри или из-за ближайшего забора фонтаном чего-то безумно страшного, чёрного, исполненного огненной энергии, сбивающего с колеи любую мысль. Это губительное нечто всегда присутствует в непосредственной близости от «жизни», кипит и булькает внутри себя, но до поры остается незамеченным, пока в определённый момент внезапно не дает о себе знать, либо, как вариант, не вырываясь наружу, набрякает до катастрофических размеров.
Эта томительная угроза незримо – до времени – присутствует во всех фильмах Глейзера. «Сексуальная тварь» открывается картиной райского уголка, который располагается на роскошной вилле где-то в Испании. Жара. Весь экран перекрывает мощное голое тело Гэри Дава, загорающего на кромке своего бассейна. Наслаждение неотделимо от изнеможения. Медленная расслабленная речь: «Я в аду, я потею… как в кастрюле, как в духовке… как на сковородке… вся эта жара…». Он мучается от полуденного пекла, но жара жарой, а уходить с солнца Гэри не собирается, и прикрыть грудь от ожогов не желает. Запомним это тесное соседство ада и рая, оно ещё встретится на нашем пути. Чуть позже на сцене явится призрак из преступного и, казалось, навсегда покинутого прошлого Гэри в образе матёрого бандита дикого и бешеного Дона Логана – и блаженная жизнь семейной пары Гэри – Диди пойдет прахом.
Кадр из фильма Джонатана Глейзера «Сексуальная тварь»
В «Рождении» призрак прошлого не имеет «адских» свойств, но он также разрушает жизнь красавицы Анны, готовой в тот момент выйти замуж за своего возлюбленного Джозефа. В этот момент появляется десятилетний мальчик Шон практически – или мистически − с того света: ему ровно столько лет, сколько прошло с момента смерти первого мужа Анны, у которого мальчик наследует имя. Шон с неколебимой уверенностью заявляет, что он и есть исчезнувший муж Анны. Магнетическое воздействие мальчика на Анну вкупе с его подробной осведомлённостью о её прошлом и о деталях её отношений с Джозефом абсолютно околдовывает Анну и вот она уже отталкивает Джозефа и готовится стать женой малолетнего Шона, возродить свой прежний брак. В финале, после некоторых пертурбаций, о которых говорить не будем, мы видим бесчувственную Анну на руках влюбленного в неё Джозефа. Рука Анны свисает и болтается так бессильно, что мы не уверены в том, что она жива.
Третий фильм Глейзера ложится в ту же кайму. Страшное чёрное существо, безликое и лишённое человеческой индивидуальности, является на этот раз не из-под земли и не из-за ближайшей стены, а непосредственно из-под кожи прелестной Скарлетт Йоханссон, играющей соблазнительницу и губительницу десятка ничего не подозревающих мужчин. Глейзер наглядно убеждает нас в том, что подлинный ад находится не где-то далеко или глубоко внизу, а порой прямо под нашей собственной кожей.
Кадр из фильма Джонатана Глейзера «Под моей кожей»
В «Зоне интересов» режиссёру, на первый взгляд, удаётся наконец властной рукой демиурга справиться с необузданной стихией ада и окончательно (окончательно ли?) разделить между собой две главные мировые зоны – рая и ада. Используя слово «демиург», мы хотим подчеркнуть вселенский масштаб притязаний художника, причём притязаний осознанных: осматривая усадьбу коменданта Аушвица Хёсса, мать героини в восхищении склоняется над каким-то кустиком: «Прямо райский сад!». Сомнений нет – перед нами рай. А вот прямо за прочной и высокой стеной − жаль, что не звуконепроницаемой − располагается пекло, то есть ад для еврейских бен-адам’ов (детей Адама, людей), дающий о себе знать чёрным дымом печей, редкими выстрелами, лаем обезумевших овчарок, каким-то скрежетом и отдаленными невыносимыми воплями. Визуально этот ад зрителям не явлен, однако он присутствует за поверхностью экрана не менее мощным образом: именно за фонограмму фильм был отмечен специальным «Оскаром». Сам режиссёр в одном из интервью заметил, что в данном случае звук – это и есть the film.
На ум приходит один из актуальных дискурсов, получивших распространение в современной интеллектуальной среде. Речь идёт об eye opening, раскрытии глаз. Многие из достижений и благ современной цивилизации, которые обыватель склонен to take for granted («ведь ты этого достоин!»), на поверку основаны на отказе от учёта жизненных интересов некоторых чётко очерченных классов людей, а сами эти люди оказываются изгнанными с рынка жизни, т.е. по сути – из самой жизни. Ходовой пример: с некоторых пор в парках и садах Нью-Йорка появились прекрасные, очень удобные скамейки для гуляющих. Мало кто знает, что форма этих скамеек разработана по заказу мэрии с тем прицелом, чтобы на них не могли спать бездомные. Человек, который знает эту подоплёку и тем самым открыл-таки себе глаза на действительность, возможно, уже не будет чувствовать себя по-прежнему уютно, удобно устраиваясь на этом приспособлении.
Можем ли мы считать, что Глейзер, всё творчество которого отражает тяжёлую тревогу, вызванную угрозой хтонических сил, ежеминутно грозящих вырваться на свет и захлестнуть мир, наконец-то справился с этим страхом, упорядочил главные космические силы и надежно отгородил ад от (прямо скажем, фальшивого) рая? Иными словами, отгородился ли он от своего ада? Да и по-настоящему хотел ли отгородиться? Нет и нет! В том-то и дело, что «райский сад» в его изображении при всей своей роскоши выглядит как блеклая больничная палата, а его насельники – как безжизненные анимированные тени самих себя. Хорош рай! У художника не нашлось живых красок даже для изображения малых детей, обычно при любой погоде вызывающих у ординарного зрителя умиление. В финале сам главенствующий архангел рая Рудольф Хёсс медленно спускается по широкой лестнице в чёрную темноту подвала, то бишь в преисподнюю. Экран надолго гаснет.
Кадр из фильма Джонатана Глейзера «Зона интересов»
Александр Ярин