Пустоты медицинского диагноза: «Едва ли жест» аутической субъективности Фернана Делини

 

Несмотря на сотрудничество с Франсуа Трюффо и дружбу с Крисом Маркером, фигура Фернана Делини практически неизвестна поклонникам кинематографа, что в определенной мере логично. Будучи в первую очередь педагогом, Делини оказался связан с миром кино благодаря неожиданному пересечению маршрутов разнообразных путей в рамках изучения им феномена аутизма. Мария ТОРХОВА предлагает карту, чтобы пройти по следам учёного, которые ведут от антипсихиатрического движения к одному из самых оригинальных и свободных фильмов начала 70-х годов – картине «Едва ли жест» Фернана Делини.

 

Мой пересохший от речи голос, отдыхая,

напитался бы слюной, я дал бы ей течь и течь,

наконец-то счастливый, сочился бы жизнью,

закончив отведенное мне задание, в тишине.

(«Безымянный»  Сэмюэл Беккет)

 

Фернан Делини (1913-1996) – французский исследователь, педагог, чья значимость была отмечена в русскоязычной интеллектуальной среде, по меньшей мере, неявно – небольшими комментариями в текстах философа Жиля Делёза и психиатра Феликса Гваттари (если быть точным, то заслуга открытия Делини принадлежит именно последнему) [1]. Но имя Фернана Делини скрыто не только от русскоязычного читателя – англоязычному миру его фигура также долгое время была не знакома.  Более того, истоки забвения картографа мы обнаруживаем даже во Франции. Хотя, казалось бы, у себя на родине имя одного из обитателей клиники La Borde [2] и основателя движения La Grande Cordée [3] должно присутствовать во всех текстах, посвящённых антипсихиатрическому движению, а, по большому счету, истории психиатрии в целом [4]. В подобных условиях полное отсутствие уверенного высказывания о Фернане Делини и его деятельности представляется тем, что надлежит исправить. Лёгким жестом письма, на тёмной плотной бумаге, чтобы была явлена паучья сеть, сплетённая аутическими маршрутами Фернана Делини, впервые нами встреченного в долине Севенн на юге Франции…

 

 

Как известно, антипсихиатрическое движение ставило акцент на социальных аспектах взаимодействия врачей с пациентами, на гуманизации практик и инструментов, их объединяющих. Психиатры пытались выстроить иную, не репрессивную модель взаимоотношений с пациентами. Подобную деятельность, в частности, осуществляли в клинике La Borde, обитатели которой постоянно циркулировали от одной социальной роли к другой, от пациента к врачу, от актёра спектакля до его постановщика etc. Однако даже на фоне антипсихиатрического движения фигура Делини представляется своеобразной. Фернан Делини был педагогом, чьё внимание всегда захватывали ментально «неполноценные» дети, особенно дети с расстройствами аутического спектра. Делини ушёл в сторону от положения, согласно которому аутизм – это медицинский диагноз и вид ментального расстройства, от которого дети страдают и из которого их надлежит спасти. Делини шёл дальше по направлению к тому, чтобы так называемое «маргинальное» оставалось таковым, но не подвергалось исключению и репрессии. Не выпустить безумных за границы клиники и(ли) сместить социальные роли в пространстве лечебницы (что отчасти отвечает «гуманным» намерениям неолиберализма), но впустить в свои представления о подобной субъективности нечто принципиально иное. Самому очутиться в этом переломном месте между миром репрессивной коммуникации и либеральной вседозволенности – не нарушая тонкие паутинные нити аутического укромного мира, чтобы ощутить «низкие частоты жизни, проживаемой в пределах» [5]. Подобный подход уникален, ведь обычная позиция по отношению к маргинальному опыту – это всегда позиция у(при)своения. Если поначалу такой опыт органично вытесняется властью на периферию, где и существует в заданных пределах, то в дальнейшем его противостояние (органичное или же осознанное) нагнетается до встраивания в конъюнктуру властной среды, что не всегда плохо, но что с очевидностью влечёт определенные негативные последствия. Делини же отстаивает право маргиналов оставаться у себя на окраине, существовать в пределе, оставаться недосягаемым. И одновременно с этим улавливать/плести возможности новой субъективности, нового понимания человека, отличного от субъекта картезианского самосознающего или лакановского децентрированного. Проследовать по так называемым «lignes d’erre» [6] (важный термин Фернана Делини) – блуждающим, странствующим линиям.

 

 

Но забвение Фернана Делини связано не только с тем, что он отказывался толковать аутизм через невропатологию. Не менее примечательно, что Делини не обращался и к распространенному в то время способу лечения аутизма – психоанализу. Методологический компромисс с Жаком Лаканом был, по сути, невозможен, ведь для Делини одна из базовых категорий лаканианского психоанализа Символическое – то, от чего он твёрдо пытался дистанцироваться, по крайней мере, в случае с аутизмом. Если человек изначально определён Символическим порядком, где бессознательное структурировано как язык, то что представляет собой человек-аутист? Или лучше задать другой вопрос – как возможно исследование средствами языка такого субъекта, коммуникация которого с окружающим миром не может сложиться на привычных условиях? Основной стратегический ход Делини состоял не в том, чтобы  подогнать «их» под «нас», не загнать в мир им чуждый, но развернуть их повседневность согласно их собственному ритму. Кроме того, это логика соответствовала уверенной коммунистической позиции самого Фернана Делини, поэтому отношение подчинения (врач – здоровый vs пациент – больной) требовало серьёзных преобразований, учитывая всю специфику аутизма.

 

 

Все выше приведенные факты биографии представляли бы интерес, в основном, с позиции истории психиатрии и контркультурных течений 60-70-х годов, если бы не уникальный кинематографический опыт, к которому обратился по ходу своей деятельности французский педагог. В 1971 году Делини дебютирует со своим полнометражным фильмом «Едва ли жест» (Le Moindre Geste, 1971) в сотрудничестве с Жозе Маненти (Josée Manenti) и Жан-Пьером Даниэлем (Jean-Pierre Daniel), съёмки которого длились 9 лет. В каком-то смысле подобный реверанс в сторону кино был продуктом заразительной и плодородной дружбы – с Крисом Маркером, Андре Базеном и Франсуа Трюффо (с Трюффо Делини вёл переписку с 1958 по 1975 и участвовал в создании сценария для фильма «400 ударов»). Для Делини кино играло особую роль в понимании и проживании жизненного мира. Во-первых, кинообраз или жест средствами кино – это путь взаимодействия с окружающим миром для тех, кому неподвластны речь и пространство письма, по крайней мере, в их конвенциональном значении. Здесь Делини встает в оппозицию популярным в те годы теориям кино, где кино понимается в качестве специфического языка. Во-вторых, это попытка зафиксировать и уловить иной модус жизни: вне иерархизированных структур, имманентный собственной монотонности, шероховатой поверхности смысла, утаивающего собственное ядро от социальных экспансий. Картография в таком случае со всеми оговорками, перемежающимися линиями, изгибами, прикосновениями «природных» и инфраструктурных сил (к примеру, захватывающее движение водопроводных труб или созерцание водной поверхности) позволяет уловить нелинейных характер повседневности аутического мира.

Сначала – образы, линии, смещения, карты. И хотя чистый или изначальный (без символического наполнения) образ вызывает скорее сомнения, так как образ всегда политичен, подвержен влиянию идеологии, Делини утверждает возможность «дикого образа (wild image)», который ничего не репрезентирует, а замыкается на себе. Такой образ следует по неожиданным маршрутам, не навязывая предопределенность всякого следующего шага. Для подобного режиссёрского метода Делини использует неологизм camering (то, что фиксирует линии до слов) вместо filming (то, что предполагает нарратив). Как говорит сам Делини: «Становление водой кажется им более привлекательным, чем становление нами. Некоторые люди удивлены этому; хотя это все-таки ясно» [7].

 

 

«Едва ли жест» сложно назвать документальным фильмом, хотя прямолинейность съёмки как документа здесь налицо («Севенны как Севенны, Ив как Ив» — сообщают зрителю начальные титры). В то же время композиционно он выстроен скорее по канонам художественного кинематографа. Несмотря на весь интеллектуальный и медицинский бэкграунд, фильм не распадается на хитроумные инструменты и детали, образующие его конструкцию. Так, асинхрония звука и изображения, столь популярная в те годы среди экспериментальных режиссеров, здесь предельно органична, но вряд ли стоит делать на этом акцент. Ведь метод работы в кино Делини соответствует его методу письма – плетению маршрута, встречающего дикие линии, дикие жесты и дикие образы. Увлекательное слежение за Ивом, главным персонажем, который в свою очередь  следит за ящерицами, камнями, лезвиями, статуями. За Ивом, затевающим энигматические действия с банками, табличками, веревками. Ив – ученик Делини ещё со времён  La Grande Cordée. Диагноз Ива – «дебил, умственно-отсталый».

«Едва ли жест» – это попытка картографировать знакомство с повседневным и насыщенным миром человека, исключенного из социального пространства. Мир Севенн – феномен, отличный от изоляционной политики. Севенны – это опыт смещения взгляда на «безумного». Так как исторически безумие первоначально рассматривалось с точки зрения граждан (в том числе психиатров) и лишь изредка – с позиции самого «больного», стратегия Делини, сопротивляясь этой традиции, выхватывает то, что, по мнению немецкого психиатра Клауса Дернера, требует очень большой работы – рассказ истории «безумных» с позиции «заинтересованной стороны» [8]. И средства кино позволяют Делини логически продолжить его деятельность.

Идеи картографического метода Фернана Делини напоминают то, что в своём манифесте «Театр и его Двойник» призывает обнаружить Антонен Арто – сдерживаемые обществом силы, страсти и желание выразить их посредством жеста, незакабалённого языком, убить язык. «Всякий истинный образ отбрасывает свою тень, повторяющую его очертания, но как только художник, творя образ, начинает думать, что он должен выпустить тень на волю, иначе ее существование лишит его покоя, – в тот самый момент искусство гибнет» [9]. «Lignes d’erre», захватывающие мысль Фернана Делини, можно сравнить с этими отбрасываемыми тенями, которые, словно проницательный художник, Делини фиксирует, не нарушая их жизненную паучью силу.

 

Примечания:

[1] См, например: Тысяча плато: Капитализм и шизофрения / Пер. с фр. и послесл. Я. И. Свирского, науч. ред. В. Ю. Кузнецов. — Екатеринбург, М.: У-Фактория, Астрель, 2010. С. 333, 334.; Критика и клиника / Пер. с фр. О. Е. Волчек и С. Л. Фокина. Послесл. и примеч. С. Л. Фокина. — СПб.: Machina, 2002. С. 87-95. [Назад]

[2] Клиника «La Borde» была организована в старом замке около Кур-Шеверни Жаном Ури в 1953 году. Она воплощала идеи «институциональной психотерапии», т.е. действовала по принципам: «демократического централизма, взаимоперехода умственного и ручного труда и антибюрократизма». Цит. по: Антипсихиатрия: социальная теория и социальная практика. М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2014. С. 349. [Назад]

[3] «La Grande Cordée» – педагогическая группа, созданная Фернаном Делини под руководством Анри Валлона. Объединяла психиатров и детей, чьё поведение определялось как делинквентное, социально проблематичное. Эта ассоциация (состоящая преимущественно из коммунистически-ориентированных членов) располагалась в здании заброшенного парижского театра. Целью была изоляция от бюрократической и насильственной составляющей психиатрических клиник и плетение альтернативных «сетей» взаимодействия с проблемными в самом общем смысле слова молодыми людьми. [Назад]

[4] Сколь бы удивительно не выглядела подобная ситуация, но даже во Франции Делини издают на крайне малых скоростях: «Conducting research at his archives in France last summer, I was confronted by intimidating stacks of butcher paper covered with Deligny’s tiny, barely legible pencil scrawls — almost all of it unpublished, and probably still unread». Однако его неоценённость в том числе есть результат его личного выбора – укромное плетение аутических маршрутов едва ли совпадает с линией публичности. Mapping the Wander Lines: The Quiet Revelations of Fernand Deligny [Назад]

[5] Mapping the Wander Lines: The Quiet Revelations of Fernand Deligny [Назад]

[6] Слово erre не существует во французском языке. Делини создал его из французского глагола errer (блуждать), играя таким образом на гомофонии со словами aire (поверхность, территория), ère (эра, время) и air (воздух). Цит. по: The untopicality of Fernand Deligny [Назад]

[7] Цит. по: Aline Wiame «Mapping, Thinking, Performing: Deligny’s, Deleuze’s and Guattari’s Theatres of Subjectivity» // Université Libre de Bruxelles. [Назад]

[8] Дернер Клаус. Гражданин и безумие. К социальной истории и научной социологии психиатрии / Пер. с нем. И.Я. Сапожниковой под ред. М.В. Уманской. – М., Алетейа, 2006. С. 23. [Назад]

[9] Арто А. Театр и его двойник. СПб, 2000. С. 102. [Назад]

 

Мария Торхова

15 февраля 2018 года

 

 

– К оглавлению номера –