В этом году, как и всегда, вышли и ещё выйдут десятки звонких и пустых фильмов, которые «авторитетные» кинокритики будут рядить в Фильмы Года. Cineticle, как и всегда, отыскивает тихие и «медленные» картины, способные кардинально поменять наше отношение к привычным киножанрам. Например, к жанру бейсбольной драмы. Алексей ТЮТЬКИН написал небольшую оду «Замедленной подаче» Карсона Ланда – самому необычному спортивному фильму последних лет, который непременно займёт своё место в итоговом годовом списке нашего журнала.
«Замедленная подача» (Eephus)
Реж. Карсон Ланд
США, Франция, 99 мин., 2024
Термин, давший название этому фильму – eephus – означает особую бейсбольную подачу, то есть для не-американцев не означает почти ничего. Для тех же, кто возьмётся разобраться в хитросплетениях правил и обычаев этого спортивного столпа американского общества, ифус-подача покажется чем-то крайне невыразительным: питчер подаёт мяч нарочито медленно, высоко подбрасывая вверх, чем озадачивает кэтчера, который, помавая битой, ждёт мощного и скоростного броска. Это подача-обманка, непонятный трюк, бейсбольное ничто.
Дебютант в режиссуре, но отнюдь не новичок в кинематографе, Карсон Ланд в своём первом полнометражном фильме использует ифус-подачу как структурирующий приём. Несомненно, это отпугнёт большинство зрителей, ожидающих увидеть спортивный блокбастер, в котором вновь вышедший на поле ветеран с удалённым мениском выбивает за пределы поля решающий игру мяч; Ланд же снял неспешную, замедленную драму, пронизанную не азартом состязания, а саспенсом самой жизни.
Режиссёр помещает действие фильма в 1990-е годы, но никаких выразительных ностальгических деталей в фильме Ланда нет – есть один жаркий осенний день, который сменяется прохладным вечером, а после – холодной ночью. Это последний день обветшавшего стадиона, который снесут и построят на его месте школу, это последняя игра в бейсбол двух команд захолустной лиги.
Карсон Ланд снял в общем-то не фильм, а целый мир – пусть небольшой, микрокосмический, но законченный, как пьеса эпохи французского классицизма. Талант режиссёра, который ранее был также и успешным оператором, выражается в том, что ему удалось показать этот мир в триединстве действия, места и времени – как большой космос, где игроки в бейсбол становятся актёрами Вселенной.
Мир игры ограничен пламенеющими осенними деревьями и трибунами; на поле – мужчины разных возрастов и профессий, гладко выбритые, с усами и бородами различных фасонов, спортивного телосложения и полного его отсутствия. Даже внимательный зритель не успеет ни запомнить их имена, ни уловить особенности их характеров, которые поданы автором весьма скупо, впроброс. Фильм сшит Ландом из эпизодов, – это калейдоскоп игровых положений – насыщенных многоголосием. В краткие диалоги врываются голоса из-за кадра, а также из-за пределов поля: за сеткой сидит бейсбольный старожил Френни, подсчитывающий очки; дети и старичок с тростью время от времени смотрят игру; ещё один пожилой джентльмен соблазняет присутствующих пиццей пепперони, торгуя съестным из трейлера.
Броуновское движение людей в фильме, совершенно нестеснённое его структурой, становится систематическим лишь посредством правил игры – подавать, бить, бежать. В этот прекрасный мир, который перестанет существовать уже в бульдозерном завтра, входит саспенс спортивного счёта, так как игра не может закончиться вничью. Зрители расходятся. «Поле не отпускает нас», говорит один из мудрых игроков, прозревающих механику мира. «Нет ничего прекраснее Солнца, заходящего за пузо игрока, укравшего вторую базу», в шутку говорит другой. В игру внезапно входит незнакомый мужчина, зарабатывает три очка – и исчезает. В этих сумеречных, стремящихся к ночи часах и поле, освещённом фарами автомобилей, на самом острие игры может случиться всё, что угодно.
Режиссёру хватило вкуса и ума не завершать фильм в голливудском, островыразительном стиле – с решающими подачами и прочими клише. Замедленная подача, одна из команд выиграла с небольшим преимуществом. Сосчитав очки, Френни уходит в темноту деревьев, машины разъезжаются, чтобы больше никогда не приехать на это поле. Усталые игроки, вернувшись домой, наверное, как один, скажут в прихожей: «Honey, I’m home!» – но это уже не будет бейсбольным термином.
Алексей Тютькин