Что-то в воздухе (Apres Mai)
Реж. Оливье Ассаяс
Франция, 122 мин., 2012 год
1.
В «Что-то в воздухе» Оливье Ассаяса, пожалуй, есть два момента, которые не позволяют считать этот фильм совсем уж лакированным и сладким. Оба они касаются рефлексии общественной роли кино. Первый – дискуссии главного героя Жиля с режиссерами сообщества «Дикобраз» о том, должно ли кино искать революционный язык, второй – финальное решение Жиля идти работать на студию, занимающейся созданием развлекательных фильмов о нацистах и динозаврах. Первый – модерная амбиция создать новый мир, второй – сознательный компромисс, отказ от борьбы в пользу снисходительной стабильности. К тому же в этом втором случае мы узнаем в Жиле самого Ассаяса, которому все меньше удается скрывать свою страсть к доступным и популярным фильмам в противовес кинематографу экспериментальному и критикующему систему.
В «Что-то в воздухе» Ассаяс использует самый широкий ассортимент технических средств, утверждая всю мощь кинематографа, как индустрии развлечений. Но не стоит спешить считать Ассаяса буржуазным оппортунистом, взращивающим цветы на могилах вчерашних идеалов. В каком-то смысле Ассаяса можно сравнить со Славоем Жижеком с его трепетным отношению к мейнстриму и желанием быть рок-звездой. Подобно Жижеку, который в «13 опытах о Ленине» призывает левых не боится вступать на территорию мейнтстима, Ассаяс, сообщая о легендарных левых протестах на языке мейнстрима, чувствует себя словно рыба в воде. Его позиция заключается в том, чтобы рассказать о революции яркий памфлет с музыкальными вставками и эффектными моделями досуга.
Если режиссеры-модернисты 70-х входили в кадр, чтоб показать, что кино, как и мир, это лишь спектакль, то Ассаяс сегодня прибегает к постмодерной деконструкции. Он показывает революцию как фетиш, как не переживший инфляцию концепт, но показывает ее глазами наивных сырых идеалистов, одним из которых был когда-то сам.
Соответственно, только личные мотивы и режиссерская честность спасает фильм Ассаяса от растворения в банальности и гламуре. Ситуация «после мая» – это не только 71-й год, но и состояние мира вплоть до наших дней с вечной оглядкой на большой шанс 60-х. Распознать в этом мире честность становится всё труднее, но сегодня, как и в 68-м, она все еще имеет значение. (Олександр Телюк)
2.
«Что-то в воздухе» Ассаяса обычно рассматривают в фарватере «Мечтателей» Бертолуччи и «Регулярных любовников» Гарреля. Но Ассаясу есть и самому что сказать о 1968 годе, да и заканчивать фильм на эту тему в миноре, не кажется каким-то подражательством – в конце концов крушение иллюзий общее место в трактовке этих волнительных и красивых событий. Но Ассаяс вывел новый тип героя, не экспрессивного юнца, не конформиста-папенькиного сынка. Жиль участвует в демонстрациях, различных незаконных акциях (разрисовывает школу лозунгами, отомстить охранникам и т.п.). Но в то время как его друзья все глубже погружаются в пучину психоделики и революционной борьбы, он ищет свой путь, развивается как художник. Ассаяс удивительно подобрал молодой актерский состав — на лицах героев читается недовольство, сомнения, тревога, злость – вся палитра переживаний юности, оказавшейся у входа во взрослый мир с коктейлем Молотова в одной руке, с косяком в другой и неясными планами на будущее в голове. Однако Ассаяс избегает эффектов и динамики, ведет рассказ неторопливо, подливая в палитру революционных переживаний все больше серого и будничного, пока герои целиком не оказываются во власти повседневности. Не случайно, время действия фильма обозначено 1970-м годом, когда все волнения и бунты уже утратили прелесть новизны и вызова. Ассаяс подходит к этому периоду не как взволнованный романтик или разочарованный декадент, «Что-то в воздухе» ценен своим необычайно трезвым и взвешенным взглядом на этот период рассеивания иллюзий и столкновения с жесткой реальностью. Тихий и всегда находящийся чуть в стороне от эпицентра тусовок, Жиль оказывается единственным, кто не пытался уйти от этой реальности в героин, восточные религии и морок общественной активности. Фильм Ассаяса об индивидуалисте, который медленно, но верно гнет свою антиобщественную линию. Революционное брожение начала 70-х представлено у режиссера с реконструкторским тщанием: мы видим прописанную во множестве деталей попытку юных романтиков бросить вызов обществу, создав некие параллельные ему структуры. Со своим скепсисом и личными художественными устремлениями Жиль не вписывается ни в одно из новых веяний — теряет одну девушку, потом другую, друзей. Ассаяс оставляет финал по-чеховски открытым, чуть горчащим, чтобы дать и зрителю пережить эту рутину и пошлость повседневности. В этом экзистенциальном отчаянии перед огромным надвигающимся айсбергом несвободы взрослой жизни и заключена суть этого прекрасного, неторопливого фильма. (Станислав Лукьянов)
3.
В какой-то момент у каждого режиссера бывает такой фильм (а иногда и несколько), который критика в один момент называет самым важным, личным и биографическим, опираясь только на то, сколько подобных мотивов или фактов из жизни режиссера заявлено в сюжете. Возможно такого в «Что-то в воздухе» действительно больше, чем во всех предыдущих картинах Ассаяса вместе взятых, но это никак не делает новый фильм в отдельном рассмотрении чем-то более личным для режиссера, чем «Холодная вода», «Ирма Веп» или «Летнее время».
Первая часть фильма довольно шаблонна, во второй же – история наполняется воздухом и жизнью, а герои оказываются не просто из плоти и крови, но даже где-то трагичными фигурами, что, впрочем, не отменяет общую вторичность сюжета. Это, конечно, не «Регулярные любовники». Важно здесь только одно – в отличие от Филиппа Гарреля, Ассаяс находит простой выход из бунтарского похмелья – надо идти дальше, забыть первые ошибочные и сиюминутные идеалы молодости, жить своей жизнью. Никаких проклятых поэтов. Возможно, он мог пойти дальше и сказать прямо, что Май-68 – был одной из самой пустых страниц истории XX века, а «маоисты на заводах» – самым глупым недоразумением в истории кино, даже большим, чем фильмы про акул и нацистов, но не стал. Однако в любом случае, в своем открытом конформизме Ассаяс будет честнее многих известных и радикальных нонконформистов. (Сергей Дёшин)
4.
Для тех, кто не жил во время Красного мая, не понять и то, что пришло после него. Можно с уверенностью сказать, что потом был июнь, а потом – июль. Короче говоря, дальше был календарь. Сначала был Красный май, а потом примечания к нему – банальные до горечи. Мне показалось, что Ассаяс попал в ловушку личной памяти, неотделимой уже от памяти всеобщей: сейчас, по прошествии времени, ощущается лишь глухое раздражение из-за того, что от истории остаются только клише самого пошлого толка – ажаны в круглых шлемах, бесконечная болтовня революционных газет, банальности за трубкой опиума, психоделические вечеринки. Эти клише словно мадленки в липовом чае: как побегут все от жандармов со щитами и дубинками под гитарное соло – так знай, камрад, это Красный май.
После фильма Ассаяса однозначно понимаешь, почему Мишель Фуко во время Мая был где-то далеко, за что ему пеняли после: ему было до тошноты противно говорить за других – а в фильме это бесконечный рефрен «это нужно рабочим», «рабочие должны об этом узнать», «нужно помочь рабочим». Люди, которые не выточили ни одной детали, не набрали ни одной литеры в типографской форме, не выучили ни одного ребёнка говорят за других – и тогда понимаешь, что раздражает не сам фильм, а его персонажи. Впрочем, и к фильму есть много вопросов – к неряшливому монтажу, к желанию поездить на кране там, где это излишне, поснимать ручной камерой там, где это не нужно, к ритмической вялости. И всё же радует то, что Ассаяс дает главному герою Жилю возможность уйти от мертвечины, оставляя ему творчество, любовь и одинокий голос. (Алексей Тютькин)
Отвязные каникулы (Spring Breakers)
Реж. Хармони Корин
США, 94 мин., 2012 год
1.
«Отвязные каникулы» – это розовый пузырь виртуозно надутый Хармони Корином. Интеллектуалы приняли его за похмельную пародию и издевательство над фальшью современности, а телезрители из торговых центров – за чистую монету и визуализацию обложки профильного журнала.
Фильм действительно многослоен и по-своему своевременен. После «Трахальщиков мусорных бачков» – одной из вершин американского кино прошлого десятилетия – Корину нужно было менять направление и делать нечто абсолютно иное. И «Отвязные каникулы» вполне плановый вираж, неизбежная передышка от хардкор антропологии.
Корин выбирает новые темы и новую эстетику, рефлексирует над 90-ми, над пустотой юности и поколением новых медиа. Для этого он осваивает быстрый монтаж и выхолощенный глянец молодежных видео-клипов. Но, увы, тема потерянного рая выглядит слишком банальной, маски на девочках – немного опоздавшими, а размышления о виртуальной реальности настолько же несвежими, насколько и странные шлягеры Бритни Спирс.
В «Отвязных каникул» слишком много старомодной дерзости, слишком много Оливера Стоуна или Дени Бойла и недостает немного Абеля Феррары или Амира Надери.
Корин сделал ставку на сильные образы – платиновые зубы, розовые маски, постель из оружия, архетипичные хаус-вечеринки, молчаливых близнецов. Этого было достаточно, чтобы придать фильму харизму и помочь ему закрепиться в нашей памяти. Но это не спасло «Отвязные каникулы» от превращения из субъекта пародии в ее объект. Корин не смог соскочить с карусели поп-образов и предоставить желанный внешний взгляд на вещи, или же их подрывную изнанку, как это было в «Гуммо», «Джулиэне-Осле» или «Трахальщиках мусорных бачков». (Олександр Телюк)
2.
«Отвязные каникулы» – явно не лучший фильм Хармони Корина. Его также не назовешь актуальным высказыванием на злобу дня или важным событием в мире кино. Сам Корин представляет свою работу, как поп-поэму. И в этом, кажется, есть важный ключ к ее пониманию. Первая часть истории черпает вдохновение в электронной музыке, вторая – в хип-хопе. По Корину оба этих направления уже давно стали частью поп-культуры – некоего монстра, который одновременно сочетает в себе веселых девочек из Disney, рейв-вечеринки, полуобнаженные тела, реперов в стиле Кендрика Ламара и обязательные красочные фото в Instagram.
Первая часть фильма – это ода данному миру, бестолковый сон и молодежное реалити-шоу, которое грозит продолжаться целую вечность. Здесь Корин буквально вдалбывает зрителю одни и те же образы, повторяющиеся несметное количество раз. В какой-то момент их количество превышает все разумные пределы и появляется тошнота.
Все спасает вторая часть – условное взросление и первое столкновение с «реальным» миром. Причем самая прекрасная шутка от режиссера заключается в том, что эта самая реальность оказывается на деле своеобразной утопией, неким дивным новым миром, где принято жить так, как призывают клипы модных хип-хоп исполнителей и где кроме стильной шапки, бикини и оружия, в общем-то, ничего и не надо.
Именно во второй половине понимаешь, что это уже совсем другой Хармони Корин – повзрослевший бунтарь и провокатор, которому сегодня почти 40, и который теперь может позволить себе смотреть на мир подростков куда более взвешенно и отстранённо. (Станислав Битюцкий)
Полный беспредел (Autoreiji: Biyondo)
Реж. Такеши Китано
Япония, 110 мин, 2012 год
Такеши Китано обрел себя. Это вам говорит человек, который никогда не мог терпеть его творческие рефлексии в виде ужасной трилогии («Такешиз», «Банзай, режиссер», «Ахиллес и черепаха») и ранние не менее претенциозные самурайские фильмы, в числе которых и культовые «Сонатина» и «Фейерверк». Но после «Полного беспредела» Китано обрел в моем лице, ни больше, ни меньше, нового поклонника. Первый «Беспредел» был фильмом с идеальным ритмом, но при этом довольно банальным и стереотипным. Отсюда и удивление от того, с какой легкостью Китано превзошел оригинал (обойдясь на этот раз без особого насилия и понтов свойственных жанру), создав удивительную картину, наполненную внутренней силой и трагедией. Так «Полный беспредел» во многом превосходит даже дилогию Джонни То («Выборы 1-2»), заставляя говорить о себе, как об идеальном якудза-наследнике Сэйдзюна Судзуки или Масахиро Синоды. (Сергей Дёшин)
Лотофаги (Lotus Eaters)
Реж. Александра МакГиннесс
Великобритания, 78 мин., 2013 год
Дебютный фильм молодой британской актрисы Александры МакГиннес, известной по упоминанию в special thanks в «Контроле» Корбейна, интересен своим мизансценированием и диалектическим использованием съемки на пленку и цифровую камеру для подчеркивания перехода от одного типа пространственности к другому (на пленку снимаются панорамы, на цифру – интерьеры постоянно заполненные людьми). Однако главное – фильм отличается очень специфической грустью, связанной с определенной вневременностью. Возможно, это связано с тем, что диалектическая оппозиция между пленкой и цифрой здесь приводит к тому, что визуально пространство так и не становится для персонажей МакГиннес местом (см. концепцию И-Фу Туана, заявляющего, что when space feels thoroughly familiar to us, it has become place). В итоге, очень скоро начинаешь вспоминать «Последний киносеанс» Богдановича. Сходство восприятия усиливается еще и в силу того, что оба черно-белых фильма сняты в одинаковом формате экрана – 1.85:1, хотя его пространство и используется в них по-разному. Но главное здесь, вероятно, в том, что приметы времени хоть и установлены в силу некой кинематографической химии, но оборачиваются приметами вневременности – т.е. герои присутствуя в определенном пространстве, будто никак не могут занять в нем определенное место. В литературе такое случается с восприятием «Улисса» Джойса, где связанность с географическим местом и хронологическим временем тем не менее приводит к подобному ощущению. Позже возникают и другие отсылки, наиболее устойчивые из которых – «Регулярные любовники» Гарреля и «Яркий солнечный день» Эдварда Янга. Все эти фильмы о молодости, в данном случае -по-цветаевски – переживаемой как «непарный сапожок», ноша и обуза – календарный листок, который неизменно нужно сорвать. (Дмитрий Здемиров)
Я очень возбужден (Los amantes pasajeros)
Реж. Педро Альмодовар
Испания, 90 мин., 2013 год
Новый фильм Альмодовара, как известно, не попал в конкурс Каннского фестиваля. Отчего восприятие этой легкой комедии на грани фола – пока немного эмоциональное и непрочное. Во всем своем китче и трэше, она кажется прежде всего смелым и свободным отрывом Альмодовара сорвавшего с себя все маски. С другой стороны, не оставляет чувство, что если бы картина все же оказалась в Каннах, то скорей всего мы бы привычно недоумевали, как в случае с ляповато-глупыми фильмами другого фестивального фаворита – Кена Лоуча («В поисках Эрика», «Доля ангелов»). На этом перепутье, возможно и преувеличиваем удачу Альмодовара, очень хочется верить в то, что именно «Я очень возбужден» – лучшая работа режиссера за многие последние годы. (Сергей Дёшин)
Самсара (Samsara)
Реж. Рон Фрике
США, 99 мин., 2011 год
В буддисткой педагогике есть достаточно уникальная концепция упайя, предполагающая создание для каждого вставшего на путь следования буддизму особых педагогических инструментов (уловок, относительных истин), опирающихся на его психические и культурные особенности, уровень знаний и подготовки. При этом, данные инструменты должны быть таковыми, что с их помощью последователь буддизма – на какой бы стадии духовной зрелости он ни находился – может наиболее эффективно продвигаться к просветлению. Фильм Рона Фрике можно охарактеризовать, как подобный инструмент, причем инструмент достаточно универсальный, рассчитанный на самого широкого зрителя, в том числе зрителя, не имеющего представления о буддизме. Подобная универсальность обеспечивается в силу того, что Фрике складывает свой фильм из очень красивого кинематографического кино-глянца. Он дает нам знакомые по разнообразным журналам образы – например, изображения мест из перечня «500 мест которые нужно посетить прежде, чем умереть». Его фильм – это очень качественный кинематографический стриптиз: «соблазняющие», «пленяющие» кадры. Но таковыми они остаются лишь до тех пор, пока в кинематографическое пространство не вмешивается монтаж. Именно монтаж наделяет несвязанные изображения смыслом, позволяет осуществить направленную интерпретацию образов. При этом последнее зависит от уровня подготовки зрителя – каждый способен открыть для себя нечто новое, сделать еще один шажок вперед. Таким образом, фильм Фрике – совершенная кинематографическая упайя, и единственным его недостатком является то, что он более педагогичен, чем кинематографичен. (Дмитрий Здемиров)
В поисках Сахарного человека (Searching for Sugar Man)
Реж. Малик Бенджеллуль
Швеция, Великобритания, 86 мин. 2012 год
«В поисках Сахарного человека» шведского режиссера алжирского происхождения Малика Бенджелула – прекрасный пример того, что мир изменился, его границы растворились и все мы теперь живем в маклюэновской глобальной деревне. Но вовсе не интернет и прочие новые технологии сделали наш мир таким, способствовала этому только добрая воля населяющих его людей – за этот гуманистический посыл фильм, частично снятый айфоном (у режиссера закончились деньги на оператора), и получил премию «Оскар», как лучшая документальная лента.
Музыкант мексиканских кровей из Детройта Сиксто Родригес выпустил в начале 1970-х всего два фолк-рок альбома и канул в безвестность. Похожая история произошла в те же годы с Ником Дрейком, который покончил жизнь самоубийством и получил известность только когда его песня Pink Moon прозвучала в рекламном ролике «Фольксвагена». Но на самом деле, Сиксто Родригес был суперзвездой уже в 70-е, только не в США, а в ЮАР, в стране апартеида и нацистской цензуры, где его песни вдохновляли белых людей противостоять давлению всемогущего эстеблишмента, вдохновляли как на политическую активность, так и на личную раскрепощенность. Его пластинки распространялись бутлегерским способом сотнями тысяч копий, а первую запись, согласно легенде, привезла в ЮАР американка, приехавшая к своему бойфренду. В это время Родригес прозябал в безызвестности, вкалывая на самых тяжелых и грязных работах, пока в конце 1990-х его не нашли два преданных фаната.
В фильме есть буквально все, что способно покорить сердце как меломана, так и любителя документального кино, да и самого обычного зрителя – изумительные песни Родригеса, его запоздалый триумф перед залом битком набитым поклонниками, виды заснеженного Детройта, детективное музыкальное расследование, трогательные рассказы дочерей Родригеса о жизни своего папы. Достигший славы Родригес, так и остается простым незазнавшимся работягой, а его южноафриканские поклонники оказываются прекрасными и чуткими людьми, сумевшими вернуть себе легенду бурной молодости. Изумительная документалистика, снятая с невероятной изобретательностью, драйвом и душевностью. (Станислав Лукьянов)