Алексей Тютькин. Раз на раз не приходится

 

Призракомер зашкалило. Красный флажок вбитой в почву вешки слегка затрепетал на октябрьском ветру и затих. Пришлось поездить по полю вдоль и поперёк, затем осторожно проехать вдоль обрыва и по берегу ручья. Двадцать стоянок – «зелёный» призрачный фон. Две стоянки – «красный», звуковой сигнал призракомера звучал непрерывно. Чтобы понять примерную площадь «красной» территории, пришлось от вешки размотать небольшую спиральную траекторию. Зашкаливало, а потом стихло.

Теперь, когда девяносто процентов археологии – её «чёрная» ипостась, работать без призракомера никто не хочет. Архивные черви, читающий Гомера Шлиман в поисках Трои, памятные записки старожилов – в прошлом. Как раньше искатели чёрного металла бродили по сгоревшим дачам с миноискателем и сапёрной лопаткой, чтобы выкопать ржавое железо и сдать его в приёмку, так сейчас искатели металла цветного колесят на трайках и квадроциклах там, где «согласно устной традиции» происходили битвы и совершались захоронения.

Наотрез отказываться от прошлого никто не собирался. Но «наводка» – вещь дорогостоящая. Можно не месить грязь, не быть экскаваторщиком или мойщиком, но свой процент от «наводки» можно иметь, попивая коньяк в комнатёнке архивариуса. Исследовать поля и веси с простеньким призракомером, трещащим в нужных местах, как старинный счётчик Гейгера, вычерчивать карты – дешевле. На сэкономленные деньги можно будет нанять ещё одну бригаду с экскаватором. Если призракоразведка даст достоверный результат, можно работать. А если повезёт, можно будет превратиться из чёрного археолога в живущего на проценты рантье.

Странное поле: неровное, полого спускается к небольшому ручью, упираясь одной своей стороной в высокий, почти двадцатиметровый обрыв. Нужно, заглушив электродвигатель, посмотреть по сторонам и попытаться проанализировать ситуацию. Сильный запах земли. Яркое осеннее солнце освещает две вешки с красными флажками, вбитые там, где призрачная энергия максимальна. Если бы призракомер был профессиональный, как у тех успешных компаний, которые поставили археологические поиски на поток, то замер визуализировал бы изолинии призрачного, охватывающие определённую область, примерно как эхолот показывает рыбакам очертания косяка макрели. А так можно только детектировать наличие призрачного. Но и этого многим удачливым археологам достаточно, чтобы раскопать могилу древнего царька и выудить из неё центнер золота.

Долго думать не приходится – нужно действовать. Разделив на глаз расстояние между вешками пополам, он подъехал и устроил стоянку. Бросил принайтованные к бокам квадроцикла отрезки обсадных труб, привёл в рабочее состояние навесной шнековый бур. Началась однообразная работа: пробурил два метра, выключил систему, нарастил трубу, опустил бур, включил систему, пробурил два метра… Чтобы было наверняка, пришлось использовать весь имеющийся запас труб. Вбил вешку с чёрным флажком рядом со скважиной и опустил в неё микрофон.

Если бы призраки имели даже не сильный голос, а шёпот, то живые не смогли бы жить, так как можно было бы сойти с ума от того, что говорило бы всё пространство вокруг. Но голос призрака – слабый, еле слышимый четвертьшёпот; он звучит близко от центра места, к которому призрак привязан. Нужно опустить микрофон в обсадную трубу, чтобы понять глубину, на которую нужно копать, чтобы добраться до камеры или склепа. Нужно услышать голос.

Двенадцать метров. Усиленный звук микрофона передаёт в наушники какие-то мохнатые глухие крики. Голос призрака – это всегда голос страха и боли. Разобрать наверно, что там, на глубине, невозможно: то ли вопли похоронной процессии, то ли крики битвы. Двенадцать метров. Земляные работы влетят в копеечку. Теперь, записав координаты планово-высотной привязки, можно снять вешки и замаскировать устье скважины. Дело сделано.

Начало работ, конечно же, никто ни с кем не согласовывал – чёрная археология во всей своей красе. Нанятый скрепер снял несколько метров грунта и спланировал площадку, два мини-экскаватора за пару дней добрались до искомого места. Стены котлована кое-как закрепили досками и анкерами. Рабочие спали в машинах. На гидромониторе сэкономили, решили мыть сами. Вот только мыть было почти нечего.

Они вышли затемно, зажгли факелы. Бог земли не успокаивался вот уже три восхода солнца. Но делать нечего, мясо заканчивалось. Люди разделились на две группы, окружили стоянку и с криками начали нападать на мамонтов. Подожжённая трава и выпады смельчаков погнали стадо вперёд, во впадину. Пока мамонты бежали стадом, ничего поделать нельзя было. Нужно было отбивать того, кто ослабеет. В центре впадины один мамонт начал отставать, но всё стадо, внезапно остановившись, обернулось в сторону людей. Мгновение равновесия: стадо ещё не перешло в контрнаступление, племя ещё не решило отступать. Толчки. Никто не успел ничего понять. Огромный оползень, оторванный землетрясением, сдвинулся по склону и погрёб под собой и мамонтов, и людей. Где-то там, на глубине, остались лишь раздавленные тела и кричащие кости.

Стать добропорядочным буржуа, неторопливо вкушать утренний кофе с миндальным круассаном, читая Le Monde – так и осталось несбыточной мечтой. Пришлось влезть в долги, продать бур и квадроцикл, потому что сделанные из мамонтовой кости бильярдные шары и рукоятки ножиков для разрезания писем покупали только те, кто слишком уж крепко верил в материальное. Осталось лишь ходить по полям с призракомером – составлять карты призрачного и описывать «наводки», чтобы продать их более серьёзным поисковым группам. Ходить в надежде найти маленькое захоронение, отыскать хотя бы пару золотых серёжек с сапфирами, которые призрачные родители десять веков назад положили в могилу призрачной дочери.

 

Заглавная иллюстрация: faute_de_fleurs ©

Instagram: faute_de_fleurs

 

Алексей Тютькин

 

 

– К оглавлению номера –