Режиссер Михаэль Эрс
Франция, 58 мин., 2009 год
Трудно не восхищаться смелостью людей подобных Михаэлю Эрсу, смеющих одевать рамку кино на картину камерной простоты быта. Придерживаясь в французской культуре линии Флобера и Золя, а во французском кино – несомненно Ромера, Эрс является преданным заложником стереотипного чаяния о том каким должен быть предмет искусства в понимании грамотного француза. Говорим «французское кино» – минуем сад представлений о филигранности речи, винных церемониях, красоте осанок, уместности простой музыки, балансе между откровенностью и сдержанностью в разговорах о любви. Эрсу уютно в координатах этих представлений, хоть даже в современной Франции в них он не самый убедительный художник, несмотря, на авансы Люка Мулле, называющего его «лучшим режиссером Франции завтрашнего дня» (plus grand cin?aste fran?ais de demain) [1].
В своем исследовании парижской ментальности Эрс с хирургическим энтузиазмом избавляется от всего лишнего, экономно оставляя в пределах своего фильма лишь разговорные позы героев, индуцирующих свет понимания на масштабы их в целом неважных историй. Вот встретились две сестры, в одной случается приступ экзистенциальной грусти, а вторая готова выслушать. Это вся история – как вырванные страницы или разговор в поезде. Косвенно вспомнят маму и какого-то там Алекса, накладывая сентиментальность своего настроения на аристократическую усталость вечернего Парижа. При подобной лаконичности главное достижение Эрса даже не скромность натуралиста, а точность в создании волн ритма своего фильма, точно совпадающего, как с искренностью, так и с инерцией его героев. В этом жалостливом взгляде и тихой любви Эрса к интересующим его людям, в этом конфликте его честного внимания с их мещанской ординарностью, мировоззренческая парадигма Эрса – буржуазный гуманизм.
Важным фрагментом синтаксиса Эрса является включение в текст его фильма легких отсылок к кино, где-то сближающих его с корейцем Хон Сансу. В первой новелле сестры собирались идти в кино, но так и не дошли, во второй – собеседники проходят на фоне кинотеатральных афиш «Последних маки» (Dernier maquis, 2008) Амер-Займеша и «Между стен» (Entre les murs, 2008) Канте. В этом читаем экстравагантный намек: пряча в фон своего фильма эхо важных французских иммигрантских картин, а также делая своими героями исключительно благоустроенных белых парижан, Эрс, во-первых, чертит границу своего тематического интереса в кинематографе, а, во-вторых, как будто призывает французское кино не застревать на проблемах первого порядка – социальных, но также и освещать, то что у него всегда выходило лучше всего – сферу психологических и экзистенциальных узлов.
Ну и конечно же Монпарнас – легендарный квартал парижской интеллектуальной богемы, ютивший в свое время целый рой приличных деятелей от Бретона и Пикассо до Хемингуэя и де Бовуар. Что заставляет видеть в каждом из его жителей личность, а в каждом его пересказе – легенду. Эрс использует привычные эпицентры – спокойные кафетерии, шумные станции, бары с рок музыкой, штучно освещенные улицы, апартаменты с видом на центр. Связь с местом для антрополога по образованию Эрса, похоже, даже более священна, чем, к примеру, для Дюмона. Его «Монпарнас» – это попытка почувствовать близкого ему человека через свойства его ареала, попытка отыскать через изображение сегодняшний Париж. И уже другой вопрос, что редко кому удавалось достичь такого при помощи линейной простоты.
1 – Из обзора Филиппа Делвосаля (Philippe Delvosalle) для сайта lamediatheque.be