Чай или кофе? Сибелиус или Чайковский? Ковбои или балалайка? В жизни часто приходится делать странный выбор. В кино – тоже, как это часто бывает в медленных и меланхоличных картинах Аки Каурисмяки. К шестидесятилетнему юбилею замечательного финского режиссёра Николай КУЗНЕЦОВ составляет алфавит его образов на примере фильма «Береги свою косынку, Татьяна».
Kahvi – кофе
Около шести тысяч километров – расстояние от Аддис-Аббеба до Хельсинки. Около девятисот лет – с момента открытия кофе в Эфиопии до его признания в Финляндии. По одной из версий, раньше всего среди скандинавских стран кофе появился в Швеции – около 1674-го года. Спустя несколько столетий кофе стал элементом финского уклада жизни. Кухонные принадлежности, служащие приготовлению напитка, появились едва ли не в каждом доме, запах заваренных молотых зерен ассоциировался с достатком. В 1876-м году Густав Паулиг основал кофейный бизнес, импортирующий сырье в Суоми. В 1929-м году появились самые популярные марки Juhla («Праздник») и Presedentti («Президент»). В то же время впервые в Европе кофе стали упаковывать в пачки.
Согласно статистическим данным, финны – рекордсмены по употреблению кофе. За день респонденты выпивают порядка двенадцати чашек. В 2008-м году был составлен рейтинг стран-потребителей кофе из расчета на душу населения. Финляндия заняла в нем первое место, Эстония – 23, Россия – 57, Казахстан – 114.
Kansojen ystävyys – дружба народов
То, что в советские времена называлось «дружбой народов», конечно, не имело места в действительности. Союз был вынужденной необходимостью, напряженность в общении сохранялась и между обычными людьми. Аки Каурисмяки и по сей день интересуется, не собирается ли Россия вернуть то, что ей не принадлежит – Карелию.
Коллаж Николая Кузнецова
Vanhapiika Suomi – старушка-Суоми
Аки Каурисмяки на свой лад повторил подвиг Хироо Оноды. Младший лейтенант японских ВС, продолжал бой на острове Лубанг и после окончания войны. Каурисмяки периода 80-90-х обороняет в своих работах старую Финляндию. Одно из таких сражений – «Береги свою косынку, Татьяна» (1994). Картина не просто воспроизводит навсегда минувшую пору – когда из динамиков звучали «The Renegades», косуху носили с брюками, бриолинили волосы, содержали «Волги» и старые мотобайки – сохраняет её как янтарь мушку. Теперь только и остается, что довольствоваться игрой света и тени, торжеством жизни над смертью. Татьяна, снимающая уходящую Финляндию на пленочный фотоаппарат «Смена 8-М», сродни Аки (он, к слову, обещал завязать с кинематографом, когда из обихода выведут плёнку).
Коллаж Николая Кузнецова
Musiikki – музыка
«Музыка в фильме очень интересна и важна… Я использую старые пластинки из своей коллекции», – убежден Каурисмяки. «Береги свою косынку, Татьяна» оформлена осколками. Линией идут композиции The Renegades, британского бойз-бэнда, игравшего с оглядкой на «Битлов» и покорившего Финляндию в 1964-м году. Не просчитавшись с аудиторией, провели около двух месяцев в северной стране и не раз возвращались в нее после. По временам всплакнет Вейкко Туоми, яркий представитель местной эстрады, или зачерпнет полные горсти ностальгии Хелена Силтала с её «Etkö uskalla mua rakastaa» («Неужели ты не смеешь любить меня») или передаст микрофон в крепкие и надежные руки Георга Отса.
Музыка здесь – то посредник, заполняющий пустоту и говорящий вместо персонажей, избавляя их от лишних слов, то фон, то контрапункт, то барьер, то разрушитель границ. И всегда – ритм, в котором движется каждый из героев, а также универсальный язык.
Известна любовь Каурисмяки к Чайковскому. «Патетическая симфония» – кочевник по его фильмам. На взгляд Аки, музыка Петра Ильича организует любой эпизод, подернутый дымкой драмы.
Странно, что Аки проигнорировал ярого кофемана Людвига ван Бетховена: педант-композитор заваривал напиток ровно из шестидесяти зёрен. 60-е – как раз та отметка, на которой Аки законсервировал бы Финляндию. Ныне из финских кофеен доносится Nickelback, универсальный как целлофановый пакет. Звучит «Trying Not To Love You». Клип как приговор: кофе подаётся с узорами, напиток сравнивается с вселенной, то на пенках, то на помоле нежится девушка в сияющем кружевном белье. Бариста соревнуется за покорившую даму и увозит её из кофейни на мотоцикле. Кошмарный сон Валто.
Mustamaalaus – изображение в черных тонах
Чёрный – не только цвет кофе, но, конечно, и траура, что носит Каурисмяки по своей Великой Финской Мечте. Чёрно-белые тона «Береги свою косынку, Татьяна» подчёркнуто горчат. От реквиема, отходной молитвы – до сказки с несчастливым концом.
Коллаж Николая Кузнецова
Satu – сказка
Да, «Береги свою косынку, Татьяна» – это сказка. В ней всё происходит по волшебству, и запертая черт-те насколько мать преспокойно проспит в кладовке, пока не будет исполнено предписанное. И «Солнце ясное всю правду откроет» братьев Гримм – история вполне в духе Каурисмяки: «Раз, поутру, сидел муж на своем портняжном столе у окошка; принесла жена ему кофе, налил он его в блюдце и собрался уже было пить, а тут солнце засияло на блюдце, и его отраженье блеснуло на стене и забегало по ней солнечными зайчиками. Посмотрел портной и говорит:
— Вот бы и хотелось солнцу ясному всю правду открыть, да не может оно».
Коллаж Николая Кузнецова
Tulitikkuja lainaamassa – За спичками
Но помимо братьев Гримм стоит назвать и имя Майю Лассила, финского писателя, прожившего шесть лет в России. Его авторству принадлежит повесть «За спичками» (в 1980-м экранизирована Леонидом Гайдаем и Ристо Орко). Сюжет прямолинеен, как рельс: в семье фермера Антти Ихалайнена иссякает запас спичек – не развести огонь, не приготовить кофе. Жена, Анна-Лиза, отправляет ленивого муженька в путь: «Третий день глотка кофе во рту не было!..». Дальше следует череда дичайших при- и злоключений.
«Береги свою косынку, Татьяна» начинается с того, что Валто, средних лет мужчина, живущий под чутким надзором матери, и портняжествующий, обнаруживает, что кофе в доме закончился. Мать, указавшую, что зёрна появятся только завтра, запрут в кладовке, а деньги из её сумки изымут. По итогам эпизода – молчаливого Валто язык до Таллинна доведет.
Kahvi ja vodka – кофе и водка
Герои Каурисмяки сродни ковбоям. Джо Олдржиха Липского работает на лимонаде «Колалоке». Валто хлещет кофе. Рейно – водку, изредка перемежая её с кофе. Вероятно, потому что последний, как свидетельствуют врачи, значительно снижает риск развития цирроза печени.
Коллаж Николая Кузнецова
Satunnainen rinnastukset – случайные параллели
1994 год. Выходят – один за другим – «Береги свою косынку, Татьяна» и «Криминальное чтиво». Нет, даже не будем говорить о внешнем сходстве героев Мато Валтонен и Джона Траволты, поскольку это смешно. Но диалоги Рейно и Валто с известной поправкой похожи на обмен репликами Джулса и Винсента. «Никогда не был в Лапландии? Нет. И не надо. Жуткая дыра. Там ничего нет, кроме северных оленей» vs «А знаешь, что они там в Голландии льют на картошку фри вместо кетчупа? Майонез! Я сам видел, как они это делают. Просто заливают все этим дерьмом».
1993 год. Приятель Каурисмяки Джим Джармуш снимает «Somewhere In California» – одну из частей коллажа «Кофе и сигареты»: Игги и Джим сидят в баре. Озвучивается легендарное: «Кофе и сигареты – это комбинация». Чуть позже зритель услышит: «Лос-Анджелес — замечательное место, чтобы посетить его, и ещё более замечательное, чтобы покинуть».
Lasimaalaus – живопись по стеклу
«Береги свою косынку, Татьяна» каждым кадром отсылает к импрессионистам. Не обязательно говорить о полотне «Завтрак в мастерской» (1868), но о том, что Моне часто изображал кофе, – стоит. Правда, в интервью он открещивается: «Я вообще не художник, не Тарковский, хоть и родился с ним в один день, я обыкновенный человек». Кстати, в фильмах Андрея Арсеньевича Аки видит лишь знаки и тотальное отсутствие чувства юмора. Обладай Тарковский самоиронией, Сталкер бы, разумеется, искал кофе, и всё больше молчал. Пил, курил и молчал.
Tuotesijoittelu – продвижение товаров
Каурисмяки ненавистен капитализм. Тем интереснее наблюдать в его картинах элементы продакт-плейсмента. В «Береги свою косынку, Татьяна» рекламируются такие бренды, как Tiklas, Husquarna, Ara, Michelin, Juhla, Sinalko. И это не считая гитары Gibson Les Paul и звукового оборудования Fender.
Коллаж Николая Кузнецова
Sivuhenkilö – второстепенный персонаж
Как и в других лентах, здесь Каурисмяки настраивает глубину конструируемого мира при помощи второстепенных персонажей. Застывший персонал – дама, продающая билеты в ресторан, курит, отстраненно смотря в сторону; принимающую постояльцев особу в отеле приходится потревожить звонком, прежде чем она выдаст бланки и вернется на исходную – или публика в клубе вроде верзилы-деревенщины, который наседает на Рейно, не умеющего эффектно сплюнуть в сторону.
Puhekieli – язык
Герои Каурисмяки могли бы не произнести ни единой фразы: их язык – жесты, взгляды, мины. Отчасти поэтому камера часто въезжает в лицо актеров, позволяя зрителю всмотреться и прочитать несказанное. Лицо режиссер рассматривает как иной наблюдатель – рельеф скалы. В одной гримасе Матти Пеллонпяя или сжатом кулаке Мато Валтонена придумки и смысла больше, чем в дюжине диалогов, прописанных Тарантино и его подражателями. Потому никакой стены, возможной из-за разности языков, не существует. И это крушение выглядит не менее эффектно, чем воспетое многими 9 ноября 1989-го года близ берлинской границы.
Николай Кузнецов
31 марта 2017 года