Страдающий дислексией болезненный мальчик, воспитанник видеопрокатов. Родившись в Дании в киношной семье (отец Андерс Рефн – тоже режиссер), он в 8 лет переезжает в Нью-Йорк, растет на Тайм сквер и фильмы вроде «Убийство китайского букмекера», «Враг общества» становятся его букварями.
Подобно Тарантино он мог бы воскликнуть: «Я не ходил в киношколу, я ходил в кино!». Но нет, ходил. Правда, бросил в 24 года уже датскую киношколу, чтобы снять свой кинодебют, «Пушер» (Pusher). «Пушер» целиком вырастает из увлечения Рефна жанровым американским кино. Это те же «Злые улицы», но уже датских предместий. Интерес Рефна к задворкам жизни сугубо антропологический. Как у мальчика, который смотрит в окно на играющих детей, в то время как его заставляют учить гаммы. Кино как компенсация. «Я был дислексиком и дальтоником, да и с глиной не мог работать. Пришлось податься в кино».
Рефн не скрывает, насколько далек от своих героев: «Я не пью, не курю, не употребляю наркотики». Что его действительно интересует – так это поведение человека, оказавшегося в экстремальной ситуации. Герой на краю переходит из фильма в фильм. Бронсон, Одноглазый, Ленни, или вовсе безымянный Водитель – имя может быть любым. Все равно это не человек, а архетип, действующий в рамках мифа. Потому они так часто молчат – им нечего предъявить миру. Они артикулируют себя через действие, которым обычно оказывается насилие. Не герои, а назывные предложения: «Pusher», «Bleeder», «Bronson», хочется добавить «Driver». Но последним Рефн вдохновлялся, снимая свой «Drive».
Кадр из фильма «Пушер»
Николас Виндинг Рефн – робкое дитя видеопрокатов. И в «Пушере» он спешит намекнуть нам об этом в сцене в ванной комнате, где герой фильма Франко стоит перед зеркалом, увешанным фотографиями Аль Пачино. Здесь же в гостиной пестрит плакат «Безумного Макса». Разрабатывая классический канон криминального кино, Рефн уже в дебютном фильме использует трюки, от которых не уйдет и в дальнейшем. Здесь даже присутствует наркоман по кличке «Скорпион». Как тут не вспомнить тост про скорпиона и лягушку из «Мистера Аркадина» (и следом куртку безымянного водителя): «Так выпьем же за характер!». Рефн как раз снимает про характер вот уже полтора десятка лет. Характер – это марафон наперегонки с полицией, купание в пруду с пакетом героина, это завалится к подружке и упасть у порога, заливая пол кровью. Рефн несомненно романтик. Его герои этакие богочеловеки на земле, чья религия – свобода. Окружающая среда отторгает их. И путь у них всегда один: не убийство, так самоубийство. В «Пушере» Франко пытается скрыться в Испании, но ноги сами несут его в притон, где ему уже уготовано смертное ложе, выстеленное полиэтиленом.
Вспомним концовку «Драйва». Водитель идет на переговоры с мафией. Кажется, ради женщины, безопасность которой ему обещана. На самом же деле ясно, что важна здесь не женщина, от которой его навсегда отделили двери лифта, не ее ребенок, а сама природа героического. Водитель, как тот скорпион, просто не может сопротивляться своей природе. Также как и не может сопротивляться сам Рефн, из года в год, снимающий оду этому человеческому безумию. Его герой всегда романтический варвар, иногда даже буквально, как в фильме «Вальгалла». Фильм этот резко отличается от его предыдущих работ своей нарочитой красотой, визуальной избыточностью. Рефн, наверное, как Вырываев хочет сказать: «Я не виноват, что в Шотландии так красиво». В «Вальгалле» эта схема героического пути предельно обнажена. Движение есть жизнь, и герой здесь движется вперед, отбрасывая спутников, христиан и варваров. Он строит свой собственный алтарь, собственный тотем. Но в конце снова жертва.
Кадр из фильма «Fear X»
Во второй части «Пушера», снятой в такой же предельно реалистичной манере, главным героем становится Тонни. Слабый и безвольный в глазах своего окружения, на деле он оказывается «последним из могикан». И Франко из первой части, таким образом, оказывается лишь предчувствием героя, прообразом самого Тонни. Тот, мучительно ревнующий своего отца, одержим машинами, да еще и обзаводится ребенком. Ничто человеческое ему пока еще не чуждо. Он не может убить женщину, но с легкостью убивает отца, когда тот плюет ему в лицо. Лейтмотивом картины становится невозможность порвать порочные связи, которые опутали героя. Куда он убегает на последнем автобусе с ребенком на руках – это напоминает хеппи-энд. Хотя, посвящение Хьюберту Селби и убеждает нас в обратном. Его «Последний поворот на Бруклин» одна из любимых книг Рефна. Селби стал для него не только учителем, но и коллегой. Вместе они писали сценарий для «Fear X». Атмосфера отчаяния и безнадежности, которая пронизывает его книги, становится типичной и для картин Рефна.
Именно книгу Селби будет выискивать девушка Леа в залитом солнечным светом книжном магазине в фильме «Истекающий кровью». Магазин для нее тот же храм, каким для Лени, героя фильма, является видеопрокат. Он целыми днями смотрит фильмы, повторяет одними губами слова персонажей. Ведет полуночные разговоры о том, кто лучше. Точно так же не может выбрать и она: «Есть любимая книга? Нет, они все хорошие». Лени не выпасть из своего зачарованного мира. Даже придя в ночной клуб, он смотрит на все происходящее словно со стороны. Во время перестрелки, голова его гудит, как будто он находится глубоко под водой, он говорит: «Я хочу уйти». Но кровь заливает глаза, как позже она зальет глаза варвару из фильма «Вальгалла». Так забавные игры невыросших мальчиков становятся серьезными. Пистолет перестает быть игрушкой. Постепенно в фильм входит тема обреченного человека, оставшегося один на один со своей судьбой. Даже медленная и неэффективная смерть героя, на которую его обрекают (заражение спидом) выглядит излишним – как и герои остальных фильмов Рефна, он и так изначально несет в себе смерть.
Николас Виндинг Рефн и Райан Гостлинг на съемках фильма «Драйв»
Таким образом, как истинный киноман, Рефн наделяет своих героев собственными привязанностями. Будь это роман Селби, или фильм «Плоть для Франкенштейна», который Ленни пересматривает в салоне. Перенимая практику Морриси и Кассаветиса в 60-е, Рефн слоняется по улицам Копенгагена в поисках интересных лиц. «Проблема в том, что на датских актеров скучно смотреть. Это плохо», – говорит режиссер. Озадаченный тем, чтобы сделать «интересно», Рефн снимает разбитые головы и вырванные внутренности сладострастно, как человек, который сам едва ли ударит другого по лицу. Рефна часто упрекают в отсутствии философии, но в его мире нет религии, нет нравственности, а есть лишь чистая игра формы. Наверное, поэтому в последнем фильме Рефну понадобился Райан Гослинг, чья сдержанная мимика не допускает проникновения внутрь. Лицо похожее на пустой, но благородный знак. Победа посредственности над интуицией – это не только финал фильма «Печать зла», но и история успеха фильма «Драйв». Рефн много лет подряд снимавший один и тот же фильм, наконец снял его так, что всем понравилось. Хотя Квентин Тарантино и назвал его лишь «хорошей попыткой».