Реж. Арно Деплешен
Франция, 139 мин., 1992 год
Арно Деплешену было тридцать, когда он взялся за съемки своего полнометражного дебюта – фильма «Часовой». До этого была 53-минутная лента La vie des morts, получившая в 1991 году приз Жана Виго. Учеба в IDHEC (предшественница La F?mis). Трудности с первыми двумя короткометражками. Небольшой опыт работы оператором и сценаристом. Но главное, до этого Арно Деплешен сошелся с Эммануэлем Бурдье, Жанной Балибар, Матье Амальриком, Эммануэлем Сэлиндже и Марион Деникур, ставшими позже основой уже легендарного Левого берега интеллигенции.
Эммануэль Бурдье, сын известного социолога Пьера Бурдье, в последствии станет основным со-сценаристом фильмов Деплешена. Балибар (дочь философа Этьена Балибара) и Амальрик (отец – редактор Liberation, а мать – литературный критик) появятся в эпизодических ролях в «Часовом», а затем сыграют и главные роли в «Comment je me suis disput?… (ma vie sexuelle)» (фильме, после которого французские критики введут новое понятие – «Поколение Деплешена»). Деникур (дочь редактора Nouvel Observateur Бернарда Куоу) окажется спутницей жизни Деплешена и актрисой всех его фильмов, вплоть до их разрыва в 2000-х. А Эммануэль Сэлиндже мало того, что выступит соавтором сценария «Часового», так еще и сыграет в нем заглавную роль (появляясь после и во всех последующих фильмах режиссера Деплешена).
Таким образом, к термину «поколение Деплешена» добавляется еще один – «семья Деплешена». Переходящие из фильма в фильм актеры, постоянный оператор Эрик Готье, со-сценарист Бурдье. Арно Деплешен создает свой собственный предельно закрытый мир, как на съемочной площадке, так и вне ее.
При этом для «Часового», своего дебютного фильма, Деплешен решил воспользоваться жанровым лекалом шпионского триллера. С неизбежной в таких случаях тайной, фатальной особой, держащей нити судьбы в своих руках, и попыткой главного героя во что бы то ни стало, при помощи этой особы или вопреки ей, найти разгадку собственноручно. Кроме того, Деплешен задастся и актуальным в начале 90-х вопросом – что теперь будет с объединенной Европой и каковы будут последствия столь продолжительной холодной войны?
Так, все начинается нагнетающей музыкой, перекочевавшей едва ли не из фильмов Хичкока. После чего мы слышим забавную, но от этого не мене печальную историю о том, как Сталин и Черчилль «весело» разделили Восточную Европу. Чуть позже мы знакомимся и с Матиасом, главным героем фильма, молодым человеком, ставшим волею случая тем самым «часовым» из названия фильма. Его путешествие начинается в немецком Бонне, у могилы отца, бывшего французского военного атташе в Германии. Оттуда вместе с приятелем, молодым дипломатом, он направляется на учебу в Париж. В поезде, однако, с Матиасом происходит неприятный инцидент. На границе, при проверке документов, его задерживают вооруженные автоматами люди. А после некто Блейшер (являющийся, на самом деле, двойным агентом) учиняет ему настоящий допрос.
Правда, так ничего и не найдя, Матиаса отпускают. Но уже по прибытии в Париж в своих вещах он обнаруживает неожиданную находку – мумифицированную человеческую голову. И вместо того, чтобы заявить об этом в полицию, Матиас решает в одиночку узнать имя и историю этого человека. Здесь как раз кстати оказывается его университетская специализация и предоставленные в его полное распоряжение лаборатории. Первое – такой себе тонкий намек режиссера и сценариста Арно Деплешена, ирония которого позже будет озвучена и самим героем. «Мой отец был военным атташе, а я стал патологоанатомом», – прокомментирует он свой выбор.
На некой двойственности, в том числе и двойственности героя, Деплешен вообще акцентирует особое внимание. Приехав в Париж, Матиас постоянно разрывается между двумя крайностями: стремлением оставаться в одиночестве, движимое его собственной тайной, и одновременно тягой к обществу, с его светскими приемами и многолюдными компаниями. Словно боясь уязвимости, словно подтверждая слова Поля Варильо о том, что быть видимым значит и быть уязвимым, Матиас полностью углубляется в свои исследования. Но уже в следующую минуту, забываясь, стряхивая с себя весь страх быть обнаруженным, прихватив мумифицированную голову с собой, отправляется на одну из парижских вечеринок.
Эта двойственность позже находит свое отражение и в его связи с Клод (очаровательная Эммануэль Дево), студенткой художественной академии, с которой у них завязываются отношения. Встретив ее с компанией, он поначалу пытается навязаться к ним, «я знаю множество художников», – говорит он и тут же начинает перечислять фамилии импрессионистов от Моне до Ренуара. Но уже в следующее мгновение предлагает Клод бросить всех и остаться с ним наедине. Через окружающий Матиаса мир Деплешен продолжает начатую в самом начале тему холодной войны как некоего ребячества. Некой лишенной смысла игры. «Мы так долго хотели власти, и вот наконец-то мы ее получили», – признается один из молодых дипломатов.
Матиас же, поселившись в одной квартире с малознакомым ему молодым человеком по имени Уильям (еще одним сотрудником французского МИДа), сразу же попадает под его пристальное наблюдение. Более того, комната Уильяма, оснащенная самодельной защитной системой, напоминает едва ли не контрольно-пропускной пункт. Стоит Матиасу лишь переступить его, как он тут же вынужден оправдываться за столь «безрассудный поступок». Не менее странные отношения у Матиаса складываются и с родной сестрой Натали, которая уже долгое время живет в Париже. Именно она приводит его на всевозможнейшие приемы с неизбежными разговорами о России, приглашает на оперные репетиции и знакомит с загадочным персонажем по имени Верис («человеком, вершащим судьбы людей»). При этом их общение полно недомолвок. Натали постоянно ждет от Матиаса участия во всем этом процессе, единения с ней, с ее интересами. Но Матиас так и остается чужаком. На ее постоянные расспросы о его отсутствии он отделывается лишь условной формулировкой: «Я ухаживаю за кем-то, кто умер. Забочусь о его памяти». После чего тут же получает многозначительный вопрос, так и оставленный без ответа: а есть ли у него право вмешиваться в чужую судьбу?
Что же касается Блейшера, двойного агента, подкинувшего голову, то ему суждено играть в судьбе Матиаса роль некой музы. Его неожиданное возвращение только способствует рвению Матиаса узнать имя жертвы. Правда, жертвы чего, так до конца и остается загадкой. Да и жертвы ли вообще? Это остается одним из многочисленных вопросов, разбросанных по всему фильму. Одни из них, так и не найдя своего ответа, останутся на задворках сюжета, другие будут возведены в квадрат. Но как бы там ни было, Деплешен с самого начала пускается в жанровую игру, где жанровая принадлежность становится лишь прикрытием к рассуждениям иного толка. Отталкиваясь от триллера как киножанра, он переходит к триллеру как литературной основе, превращая постепенно происходящее на экране в настоящий кинороман. С множеством колоритных персонажей, с небольшими ответвлениями, с небольшой любовной историей, напоминающей, правда, скорее интрижку, и таким важным, в данном контексте, разделениям происходящего на главы. «Призрак», «Жизнь с ним», «Угрызения совести», «Мой главный враг» – такие титры то и дело прерывают ход повествования, переводя его в новое русло, предвосхищая происходящее на экране.
При этом Деплешен то и дело обращается к рваному монтажу или наделяет кадр некой волшебной химией. Такое происходит, например, когда рядом оказывается Матиас с сестрой или Матиас с Клод. В этот момент изображение пропитывается настоящей магией, становится как бы иллюзорным, полным нежности и легкости. Все напряжение минувших кадров остается позади. И это походит даже не на воспоминание, а на мечту. Тем удивительнее (и убедительнее), что у Деплешена это как раз и является реальностью. Кроме того, герои «Часового» время от времени покидают пространство закрытых помещений, выходят на вечерние парижские улицы, засиживаются в кафе, подшучивают над кем-то на вечеринке, иронизируют. Здесь становится особо заметно, что Деплешен черпает свое главное вдохновение в «новой волне», являясь в какой-то мере правнуком этой самой «новой волны», переосмысливая ее, вбирая в себя все лучшее, что та подарила миру. Создавая понемногу миф о ее новом рождении, о ее реонкорнации. Миф, имя которому, собственно, и есть – Арно Деплешен.