Эстетика романтизма проявлялась в послевоенном немецком кино парадоксально редко, при этом принимая яркие, избыточные формы, как, например, в «Золоте Рейна» (1978) Никлауса Шиллинга или «Стране за радугой» (1992) Хервига Киппинга или после, когда в нулевых и десятых годах к романтическому наследию обратится Филип Грёнинг. Но два дипломных фильма первых студентов киношкол Мюнхена и Берлина, «Райский сад» и «Одинокий странник», выразили образность указанной эстетики в более, быть может, подобающем ей виде, используя лаконичную чёрно-белую фактуру. Один из авторов этих картин уйдёт в жанровый мейнстрим, другой станет революционером, но оба они останутся в истории кино как истинные немецкие романтики своего времени. Позволяя национальному прошлому выглянуть из тени, Петер РЕМПЕЛЬ проливает свет на забытый эпизод Нового немецкого кино и вспоминает двух едва ли состоявшихся режиссёров, вынужденно покинувших кино в силу различных – драматических и трагических – обстоятельств.
Райский сад
Бернд Швам, родившийся в 1943 году в Ландау-ин-дер-Пфальце, на границе с Францией, так описывает своё столкновение с миром кинематографа: «Моё первое впечатление от кино состоялось дома на Рождество, мне тогда было 4 года. У нас был маленький проектор с ручкой, в его мерцающем немом изображении человек сражался с гусём, и потом, когда мы сели за стол, на котором возлежал традиционный праздничный гусь, я решил, что это тот самый, пойманный человеком в кадре. Так кино сразу стало для меня чем-то реальным, аутентичным. В 5 лет я впервые пошёл с мамой в кинотеатр. Что там шло, уже не помню, и всех взаимосвязей я ещё не понимал, но удивлялся, почему всё время просмотра шёл дождь. Только потом я понял, что это были царапины на плёнке. Просмотр фильмов – это процесс учения. С 8 лет я часто ходил в кино, в основном на приключенческие фильмы: билеты покупал на деньги от сданного металлолома – это было просто, кругом одни руины. Немецкое кино тогда жило в эмиграции, и понадобилось время, прежде чем вернувшиеся в освобождённую страну возродили индустрию».
Швам поступает в Мюнхенскую высшую школу (HFF), открывшуюся в июле 1966 года и бывшую тогда экспериментальной лабораторией. Там смотрели кино с утра до ночи, и вскоре Бергман и прочие режиссёры из хрестоматий остались для него в далёком прошлом.
Кадр из фильма «Райский сад»
Фассбиндер причислял Бернда Швама к подражателям Вернера Шрётера. Шрётер действительно посещал тогда подготовительный курс HFF и часто обсуждал фильмы вместе со Швамом. Более того, Шрётер приглашал Швама работать вместе с ним и Розой фон Праунхаймом, но их окружение не приняло Бернда, а Роза вечно пытался соблазнить, и Швам продолжил путь с другими авторами и в ином, жанровом ключе.
Дипломный фильм Швама «Райский сад» (Der Paradiesgarten, 1970) – не единственно «искусство ради искусства», но также рефлексия о кинематографе, о причинах выразительности немого кино. Франческа Р. (Сильвия М.Андрагора) мечется между Адрианом и братом Антонио – «История её любви – это история её смерти». Фильм снимали на бобины хронометражом по 2 минуты, каждую использовали до конца, отчего изображение в сценах часто замирает, словно рука Адриана на плече Франчески Р., или её застывший в экстатической мольбе портрет (самая прекрасная сцена фильма, озвученная музыкой Отторино Респиги). Несмотря на аллюзии на Гофмана, Шваму удались скорее образы, чем характеры. Однако, если подчиниться неспешному ритму «Сада», то и поток этих образов, в свою очередь, войдёт в соответствие с пульсом зрителя. Полёты птиц, печальные пейзажи и идиллические облака разряжают напряжение между героями. Франческа сбегает с Адрианом, они бредут по осеннему лесу к сеновалу. Легкая абсурдность нарочитых сюжетных подвижек прибавляет фильму очарования – здесь видимость сильнее смысла. У алтаря Франческа падает замертво от порыва ветра, Антонио садится на корабль, и волны умиротворяют драматизм «Райского сада».
Кадр из фильма «Райский сад»
Фильм взял первый приз на кинофестивале в Йере, на что Швам отреагировал без особенного удивления: «Немецкий романтизм всегда производил впечатление во Франции». Следующий его фильм, «Листва, полная грусти» (Laub voller Trauer, 1977), был встречен тепло. Однако, хотя заявленные темы звучали интригующе (искусственные воспоминания, память как фикция, манипулятивная суть виртуального мира), режиссура, по мнению самого автора, хромала на обе ноги. Бернд решил стать «чистым» сценаристом, в этом качестве он впоследствии сотрудничал, в том числе, с Домиником Графом.
Дочь Бернда Швама, Мириам, родившаяся, можно сказать, по следам фильма в союзе режиссёра и исполнительницы главной роли, вспоминает: «В детстве на пекарнях и мясных лавках висели плакаты «Разыскиваются террористы из РАФ», которые выглядели так похоже на родителей, что я боялась, что их арестуют».
Одинокий странник
Филип Заубер
Карл Вернер Заубер родился в 1947 году в «ледяном замке» на берегу Цюрихского озера, где царила отчуждённая, протестантская обстановка. В 20 лет он сдаёт на права и отправляется учиться в Берлинскую киноакадемию (DFFB), основанную в сентябре 1966 года.
Подруге Заубера Ульрике Эдшмид он запомнился таким: «Молодой человек из Цюриха производит на сокурсников сильное впечатление: у него костюм в полоску, рубашки с монограммой, длинное чёрное пальто, ботинки ручной работы. Он рассудительный и утонченный эстет. В академии его считают формалистом и экранным поэтом».
Кадр из фильма «Одинокий странник»
Посвящённый Дрейеру фильм Заубера «Одинокий странник» (Der einsame Wanderer, 1968), в котором изощренная замысловатость сюжета сочеталась с музыкой Шуберта и Брамса, наряду с «Чудесным мандарином» Харри Рэга считается одной из самых совершенных в истории DFFB – эталоном немецкого романтизма в кино. Стихающие шаги под завывания ветра приводят героя в мрачный дворец, прибежище экзальтированных обитателей за каре с черепичной крышей. «Я одинокий странник, ищу ночлега, на улице холодно», говорит он. Череда готических образов: прогулки со сворой собак среди засохших деревьев, плавание под молниями по заболоченному Стиксу, викторианская молитва Now I lay me down to sleep; их прорывает революционный посыл: странник носит очки героя роуд-муви и в одной из сцен ломает палку слепого. Он говорит графу: «Знаете, в Мексике люди смеются смерти в лицо», и повторяет это на испанском (исполнитель главной роли родом из Мексики). В дрейеровском антураже странник выкладывает крест из домино (рабочее название фильма), а графиня из него строит замок, напевая с акцентом русский романс «Ты едешь пьяная и очень бледная». Странник проходит сквозь тенеты замка как фигура Смерти, обернувшаяся соблазнителем из «Теоремы» Пазолини.
Кадр из фильма «Одинокий странник»
Филип Заубер участвует в альманахе «Красный флаг» (Die rote Fahne, 1968), пронеся знамя по дождливой Шлоссштрассе, сообща с Хельке Зандер, Харуном Фароки и Михаэлем Балльхаусом. В уличных волнениях, разразившихся после ареста первого поколения RAF, Заубер узнаёт свой символ веры и вступает в ещё более радикальное «Движение 2 июня». Вместе с Ульрике Эдшмид и другим режиссёром-революционером Хольгером Майнсом (из DFFB и RAF) Заубер селится в доме 88 по Грюневальдштрассе. Майнс заявил о себе документальным фильмом «Оскар Лангенфельд 12 раз» (Oskar Langenfeld. 12 Mal, 1966), чей герой, старик-работяга, 12 коротких сцен подряд проклинает свою бедность. Теперь же, заодно с Заубером, они снимают фильм-теракт «Разнесите стены – освободите людей» (Reisst die Mauern ein — holt die Menschen raus, 1973), для которого лидер протопанковой рок-группы Ton Steine Scherben Рио Райзер написал гимн «Борьба продолжается».
Рето Андреа Савольделли, знавший Вернера Заубера по Цюриху, вспоминал: «Когда съёмки фильма «Звезда провала» (Stella da Falla, 1971) привели меня в Берлин, на конспиративной квартире «Движения 2 июня» с тремя выходами я всюду видел разбросанные пулемёты – только тогда я понял, почему Вернера было так проблематично навестить в Берлине».
Кадр из фильма «Одинокий странник»
В 1946 году Филип Заубер ушёл в тотальное подполье и устроился инкогнито на завод в Кёльне. Соратники по революционному движению Ральф Райндерс и Рональд Фрич вспоминали: «Позднее, в тюрьме нас спрашивали, где мы что закопали. Один такой склад оружия устроил наш швейцарский коллега Заубер, он был так запрятан, что мы уже хотели отказаться от поисков, но сказали себе: это же швейцарец, надо искать! И действительно, когда мы уже думали, что сейчас пойдут грунтовые воды, – и тут наконец показался клад! Заубер был очень аккуратным».
В ночь с 8 на 9 мая 1975 года, на заправке, режиссёр-романтик Филип Вернер Заубер застрелил полицейского Вальтера Паули, успевшего застрелить его. Теперь площадь, где произошла ночная перестрелка, носит имя Паули.
Филип Заубер на съёмках «Одинокого странника»
Студенты DFFB следующего набора Вольфганг Хёпфнер и Норберт Вейер отправятся в Кёльн исследовать обстоятельства гибели Заубера и опрашивать свидетелей его последней ночи, что отразится в двух документальных работах: «Два протокола» (Zwei Protokolle, 1978) и «Два или четыре года назад» (Vor vier Jahren: vor zwei Jahren, 1979). В 2012 году Ульрике Эдшмид напишет «не-роман» «Исчезновение Филипа З.», в котором расскажет, каким путём – путём одинокого странника? – Филип Заубер прошёл от герметичных образов немецкого романтизма к идее частной революции, направленной против: окружающего мира, немецкого народа, самого себя.
Петер Ремпель