Реж. Дени Коте
Канада, 72 мин., 2009 год
Некоммуникабельный инфрабюджетный стиль канадского партизана Дени Коте выглядит несуществующей попыткой Вернера Херцога переснимать маликовские «Пустоши». Экономным криминальным драмам Коте придает лукавый отблеск документальной непредсказуемости. Завязкой манеры Дени Коте можно считать эпизод его дебютного фильма «Северные штаты» (Les Stats nordiques), когда его герой Кристиан Леблан (играющий сам себя), совершит подушкой не то убийство, не то эвтаназию своей матери, сядет в машину и отправится убегать из города вглубь холодных канадских широт. Коте в этот момент покажет затасканную цитату автобана из «Соляриса» Тарковского и неожиданно сделает первый и последний в своих работах трюк, экранный титр, дающий реальную детальную энциклопедическую справку о городе, в котором будет суждено остановится его Леблану. Этот эпизод, столь популярного в нулевые полемического отношения сказки и правды, утрировано выражает повествовательный шарм Коте, привыкшего надстраивать свои нехитрые выдумки над пасторальной действительностью малых населенных пунктов. Леблан играет сам себя, но все же играет. Городок Радиссон и его жители, охотно раздающие интервью, оказываются самыми настоящими аборигенами, при этом нисколько не избегут низведения к декорации внешнего придуманного Коте и Лебланом сюжета, напоминая нам методы, как минимум, Аббаса Киаростами, Нури Бильге Джейлана, Мигеля Гомеша.
В большой город Коте, как и его герои, больше не вернется, убеждая нас в своей преданности провинциальным курьезам и любопытству к не истоптанным ареалам. Свои следующие картины Коте снимает, если и не в городке Радиссон, то где-то рядом с ним. И в «Северных штатах», и в «Нашей приватной жизни» (Our Private Lives) есть фрагменты, когда герои Коте действуют на фоне страшной свалки лома, такой, как сказал бы Мамфорд, «бесформенной массы городских отходов». В фильме Carcasses Коте как раз и рассказывает историю этого ареала – этого скопища автомобильного мусора, этих металлических туш, этого парка индустриальной усталости. Название Carcasses («Остовы» или «Отбросы») заключает тройную метафору деклассированных образцов – экономическую, социальную, культурологическую. Ржавые скелеты машин – отбросы производства, герои-аутсайдеры – осадок общества свободного рынка, сам фильм – дешевый побочный выхлоп мировой индустрии изображений.
Жан-Поль Кольмор играет сам себя, он реальный житель этой свалки, призрак-субпролетарий, напоминающий Вентуру из фильма Кошты, Коте признавался в влиянии «Ванды» Кошты на свои «Туши». Парадоксально, что пребывая среди грязных руин потребительского мусора Кольмор выглядит чистым отрицанием бытующей культуры, знакомый с ее грехами, вроде, лишь понаслышке.
Кладбище автомобилей тревожно выглядит самодостаточным мусорным мемориалом. Помнится, как Аньес Варда рассказывала о своей инсталляции для Биеннале в Венеции, когда в выставочных залах были расставлены мусорные баки наполненные съедобными аппетитными фруктами – констатирующие нерациональность расхода съедобных ресурсов планеты. Собственно как раз «Собиратели» Варды, это точно такие же лишенные как и «туша» Кольмор. Взгляд Коте на Кольмора и его мусор, это всматривание в темную сторону земли, это антиимперский взгляд в значении Бадью…
Но бывший кинокритик Коте в большей степени оказывается провокатором, чем моралистом, мастером ситуаций, но не событий, или фактов. Он не довольствуется поучительным красноречием ареала и изобретает замечательный камерный сюжет. Так однажды на свалку к Кольмару приходит четверо подростков с синдромом дауна, причем с ружьем наперевес, и проводят некоторое время среди этого лома – истинно арбюсовская картина, надо сказать. Иллюстрация временного бездейственного сосуществования «больных» с ружьем и «чудака» со свалки под звуки третей симфонии Густава Маллера выглядит одной из самых интересных метафор «предубеждения» в мировом кино за последнее времени.