Мысль о том, что в Германии прошлого века были ещё режиссёры, кроме Фассбиндера, Вендерса и Херцога, способна вызвать простительный шок, ею можно огорошить даже синефила. И всё же такие были и порою снимали фильмы не хуже, чем у Фассбиндера, – что признавал и сам Фассбиндер. География так называемого «Нового немецкого кино», зародившегося в Мюнхене, в 70-х стала довольно обширной и свой маленький фассбиндер появился почти в каждом городе. Так, в географическом плане фильмы Вальтера Бокмайера отвечают за город Кёльн, а в эстетическом – за плутовской китч, дерзко применяющий приёмчики народного театра и низких киножанров к национальным культурным святыням.
Петер РЕМПЕЛЬ приглашает в опасный велкам-тур по фильмографии Бокмайера, после которого вашим представлениям о немецком кино потребуется капитальный ремонт. В приложении читайте перевод заступнической рецензии Райнера Вернера Фассбиндера на дебютную картину Вальтера Бокмайера.
Петер Керн и корова в фильме «Пламенные сердца»
«Джейн остаётся Джейн» (1977)
Первые, любительские фильмы Вальтера Бокмайера и его партнёра Рольфа Бюрмана, снятые ещё на Super-8, были переосмыслением опер в кэмповом ключе, иными словами, Бокмайер ориентировался на кино Вернера Шрётера. Главная героиня его полнометражного дебюта «Джейн остаётся Джейн», пребывая в доме престарелых, убеждена, что она невеста Тарзана (которого изображает «Мистер Вселенная-1971» Карл Блёмер), и ждёт своего жениха, облачаясь в тропические одежды и бредя по лесу под ленноновскую Love в исполнении Аши Путли. Райнер Вернер Фассбиндер изъявил желание посмотреть нашумевший фильм и пригласил Бокмайера в Мюнхен. «Джейн» поразила Фассбиндера радикальным отображением типичных проблем пожилых людей; он вышел с просмотра в слезах и признался, что всегда мечтал снять подобный фильм («лучший комплимент, который один режиссёр может сделать другому», вспоминал Бокмайер).
Вальтер Бокмайер, Рольф Бюрман и Джеймс Болдуин
Когда «Джейн» наградили в Локарно, а немцы проигнорировали, Фассбиндер напечатал в газете Die Zeit свою статью о фильме – размышление о смелости Бокмайера на фоне страха перед «системой», охватившего прочих немецких режиссёров. Некое ожесточение, которое читается в строках Фассбиндера, не присуще самому фильму, но оправдывается фактом его покровительства: Фассбиндер звал Бокмайера не только в свои картины – «Отчаяние», «В год тринадцати лун», – но и в свою мюнхенскую квартиру «Wurst» (названную в честь дивана, обшитого сосисками), снимавшуюся в фассбиндеровском сегменте альманаха «Германия осенью». Хозяин «сосисочной» квартиры и правда имел обыкновение ходить нагишом и посвятил Бокмайера в свой круг друзей, представ перед ним в чём мать (также занятая в «Германии») родила. Эпизод восхваления Бокмайера Фассбиндером присутствует в недавнем байопике Оскара Рёлера Enfant Terrible, где Бокмайер выведен следующим фаворитом Фассбиндера после Бен Салема, что едва ли соответствует истине [1].
«Мэри и я» – так подписал этот свой снимок с Фассбиндером (справа) Бокмайер
«Пламенные сердца» (1978)
«Пламенные сердца» снимались в Кёльне и Нью-Йорке, куда по сюжету прибывает рыхлый сирота-мечтатель, владелец будки для продажи печати (Петер Керн), которую он оставляет на попечение местной проститутки (Кати Рупе). В нью-йоркском метро он встречает Барбару Валентин, проститутку-самоубийцу из Германии. Они отправляются на праздник соотечественников-немцев и, облачившись в традиционные наряды и васильковые венки, становятся «парой года» и выигрывают настоящую корову. Но скоро пара распадается, и грустный герой, переночевав с коровой в бараках на Гудзоне, возвращается на родину, где его будка использовалась как портативный бордель. Мэри, как предпочитал себя называть Фассбиндер, узнав о поведении Петера Керна на съёмках, перестал брать того в свои фильмы и запретил появляться в Wurst’е.
Петер Керн и Барбара Валентин получают на празднике корову
«Пламенные сердца» богаты не только песнями Петера Крауса, которого боготворит главный герой, но и саундтреком Михаэля Ротера – альбомом Flammende Herzen, который вышел параллельно фильму и дал ему название. Подспудный антиамериканский посыл, едва различимый самим автором, уловили в ГДР и крутили этот фильм с обрезанным финалом, выдавая за «разочарование в американской мечте», что приводило Бокмайера в ярость.
Петер Керн и Барбара Валентин («Пламенные сердца»)
«Виктор» (1978)
В том же году почти незамеченной вышла его экранизация рок-оперы Рихарда Шёнхерца и Мануэля Ригони «Виктор» с яростной сценографией и яркими костюмами от художницы Табеи Блюменшайн (в те годы Бокмайер порой делил её просторную берлинскую квартиру с неравнодушным к ней Дэвидом Боуи). На «Викторе» Бокмайер вновь взял за основу музыкальный альбом, как в случае «Пламенеющих сердец», и пригласил актёров Фассбиндера (Эдди Константина, Барбару Валентин и Курта Рааба).
Удо Кир в роли поп-звезды в фильме «Виктор»
«Мёртвая петля» (1981)
«Мёртвая петля, или долгая мечта о кратком счастье» была задумана под песни Roxy Music как международный проект: на главную роль хозяйки ярмарочного балагана спешивший увековечить эту уходящую натуру Бокмайер, по результатам визита в Лос-Анджелес, пригласил Шелли Уинтерс. Ханс-Кристиан Блех играет супруга главной героини; Ингрид Кавен (на тот момент уже порвавшая с Фассбиндером) выступает с вокальным номером; роль демонической разлучницы, призванной «раскалять аудиторию до полного неистовства», исполняет Сидни Ром.
«Мёртвая петля»: Ингрид Кавен, Ханс-Кристиан Блех, Сидни Ром
«Мёртвая петля», стоившая баснословные 4,6 миллиона марок, получила четыре федеральные кинопремии и вызвала проклятия со стороны Ханса-Кристофа Блюменберга, в своей статье «В долине мёртвых глаз», по мнению Бокмайера, «втоптавшего фильм в песок», в основном за «беззастенчивые» рекламные интеграции сигарет и автомобилей. Впрочем, потом критик признал скороспелость своего мнения, что для Блюменберга редкий случай, хотя и остался при мнении, что весь этот «международный проект» – чистой воды мегаломания со стороны Бокмайера и Бюрмана, так славно начинавших.
«Киц» (1983)
Вальтер Бокмайер (второй справа) с актёрами фильма «Киц»
Словно послушавшись Блюменберга и вернувшись к немецким корням, Бокмайер развернул действие фильма «Киц – взлёт и падение одного плута» в овеянном криминальной славой портовом квартале Гамбурга, постоянном месте действия многих жанровых фильмов про «ангелочков» из Санкт-Паули (другое название этого примечательного района), благо улица Рипербан и окрестности располагают к гангстерской повестке [2].
Катя Рупе в фильме «Киц»
«Киц» – безудержная и беспросветная комедия, в которой непутёвый моряк Кнут, уволенный на берег, перенаправив беглую крестьянскую дочь Хайке (Катя Рупе) на панель, быстро проваливается в суровые бандитские будни после встречи с давним дружком Нилом, проворачивающим грязные делишки.
Магдалена Монтезума в фильме «Киц» Вальтера Бокмайера
Спутываясь со всё более маргинальными женщинами, Кнут ищет поддержки у благополучной берлинской сестры (актриса Вернера Шрётера Магдалена Монтезума в образе своего персонажа из «Пламенеющей женщины» Роберта ван Акерена), скрывая древнейшее ремесло своей беспардонной подруги.
Гудрун Ландгребе так же скрывает свою профессию на встрече с Магдаленой Монтезумой в «Пламенеющей женщине» (1983) Роберта ван Акерена
Драматизм финала может напомнить фильмы Фассбиндера, а нью-вейвовый саундтрек (группы Die Partei) заставляет усомниться в комедийном настрое «Кица», чей главный герой морально разлагается, всё же не теряя сочувствия автора. Фильм был очень популярен в среде зрителей из самого Кица, как незадолго до этого среди берлинских десперадо нашёл отклик «грязный» фильм «Конец радуги» Уве Фрисснера.
«Адский переполох в Небесах» (1984)
Вилли Вундер с ассистенткой Беатой поют на небесах душеспасительную песню
На одной берлинской вечеринке Бокмайер познакомился со студентом мюнхенской киношколы по имени Хельмер фон Лютцельбург. В воспоминаниях он пишет, что это он, Бокмайер, познакомил фон Лютцельбурга с актёрами Билли Цёклер и Дирком Бахом, но скорее всего только с последним, ведь Цёклер уже играла в студенческих фильмах фон Лютцельбурга: в альманахе «Неоновый город» она несла свою запредельно завороченную причёску по улицам вечернего Мюнхена, сияющего неоновыми огнями, а потом исполнила главную роль в дипломном кэмп-хорроре Лютцельбурга «Ночь судьбы».
Огни «Неонового города» в эпизоде Хельмера фон Лютцельбурга
На превращении простушки Мимии (Билли Цёклер), влюблённой в карикатурного телеведущего Вилли Вундера (Дирк Бах), в теледиву строится и вдохновлённый Бокмайером фильм фон Лютцельбурга – китчевая комедия «Адский переполох в Небесах», слегка снобистски высмеивающая телевидение и телезрителей. Действие происходит в захолустном городке, где было отснято материала часов на десять, включая импровизации Клео Кречмер (музы Клауса Лемке среднего периода) и Вальтера Бокмайера (в роли её матери, фрау Зоммер), которые провоцировали прочих актёров неожиданными репликами.
Вальтер Бокмайер в роли фрау Зоммер
Текст для актёров фон Лютцельбург и его партнёр, композитор фильма Андреас Маркус Круг, писали по ночам накануне съёмок. «Не было кокса – не снимали, – пишет Бокмайер. – Бывало, приходилось подолгу ждать поставок из Мюнхена или Гамбурга, тогда съёмки были на грани срыва». Вышедший через три года монтажа фильм стал культовым, как «Неоновый город» среди поклонников Neue Deutsche Welle, а также последним для фон Лютцельбурга и подготовившим стилистическую почву для следующего шага Бокмайера.
«Гайервалли» (1988)
Тётя Лукарт и Валли Штроммингер в мюзикле «Гайервалли»
Мюзикл «Гайервалли» – шедевр Бокмайера, на котором его самобытный стиль сложился из многих элементов в единый кристалл. Когда Бокмайер был в США, ему пришла идея перенести на экран популярное баварское сказание, которое ему читали в детстве на ночь, в своём стиле, постепенно выработавшемся в кёльнском театре Filmdose. Бокмайер уговорил скептиков в своей труппе, расклеил по окрестностям загадочные объявления «Грядёт Гайервалли», по городу прошёл шум и в день театральной премьеры новой постановки не все зрители поместились в зале. «Гайервалли» – значит «грифовая Валли», гордая альпийская девушка, чьё сердце оставалось закрытым для всех, кроме прозвавшего её «грифовой» (за поимку грифового яйца) смелого охотника Бэренйозефа, то есть «медвежьего Йозефа». Но отец Валли хотел выдать её за крупного землевладельца Винценца, которого та на дух не переносила. Смогут ли герои найти своё счастье? Таков вкратце канонический сюжет, который Бокмайер обогатил отвязными песнями и максимально неуместными мизансценами.
8-битные спецэффекты в мюзикле «Гайервалли»
Винценца играл Кристоф Айххорн, прославившийся как Ханс Касторп из «Волшебной горы» Ханса В. Гайссендёрфера (а до того, совсем в юности, – как финальная и несостоявшаяся жертва Курта Рааба в «Нежности волков» Улли Ломмеля). Тогда маститый экранизатор романов Гайссендёрфер увидел Кристофа Айххорна, сына актёра Вернера Айххорна, на сцене Бохумского театра и сказал себе: «Вот он, мой Ханс Касторп!», ведь внешность у Кристофа и впрямь эталонная для образа меланхоличного мечтателя. Но на этой роли карьера Айххорна парадоксальным образом пошла на спад, едва начавшись, и после этого он исполнял лишь второстепенные и эпизодические роли, такие как в «Гайервалли».
Кристоф Айххорн и Катарина Тальбах в фильме «Доносчица» (1993)
На его участии в «Гайервалли» настоял продюсер – и действительно, изысканный Кристоф Айххорн смотрится немного нелепо в образе мужлана Винценца, что ещё можно объяснить общей нелепостью фильма, но он к тому же выпадает из спаянного ансамбля актёров, хотя эпизодическое появление пару лет назад в «Кице», где Айххорн в роли трансвестита Юлии, поджегшей волосы собеседнику и отличившейся в последующей драке, сыграл, по его словам, «мини-этюд на тему разрушенной жизни», было абсолютно органично.
Кристоф Айххорн в роли Юлии (справа) в «Кице» Вальтера Бокмайера
Несмотря на все превратности съёмок в горных высотах, «Гайервалли» имела громадный успех по всей стране, задрав планку юмора и став новым эталоном немецкой комедии, которая существовала в весьма трафаретном виде в 1950-х годах, а при новой волне лишь нащупывала своё место. Свой с трудом уловимый подход Бокмайер продолжит в театральных постановках в Кёльне, выступая с гастролями во Франкфурте, Мюнхене, Берлине.
Бэрен-Йозеф и его Афра в мюзикле «Гайервалли»
«Сисси»
Достаточно одних только названий, чтобы представить происходящее на сцене и оценить градус ироничного переосмысления знакомых сюжетов в последующих проектах Бокмайера: «Сисси – Мешковатые годы императрицы», «Клеопатра и Проклятие дворцовых шлюх», «Кармен – королева парковки Клапперхоф», «Тарзан – где трясутся финики»… К сожалению, видеозаписи этих спектаклей в ходу лишь в тесном кругу наследников Бокмайера и за него пока не выходят (впрочем, судя по фрагменту «Клеопатры», все слагаемые стиля позднего Бокмайера на месте). Приходится довольствоваться отзывами прессы: пишут, что Сисси в кожаной косухе поёт «Born to be wild» с Людвигом II в качестве гитариста – это страшно разозлило фанатичных сторонников Людвига Баварского, объявивших зал в день мюнхенской премьеры заминированным.
Вальтер Бокмайер в роли почтальона Христля в мюзикле «Гайервалли»
После документалки о ночной жизни Кёльна «Ночь на Рейна» Бокмайер в 90-х предпринял попытку вернуться в кино из театра с фильмом «Виннету», но бюджет иссяк на середине съёмок; попытка обратиться за помощью к именитому продюсеру Бернду Айхингеру оказалась бесплодной.
Бокмайер до последних дней исповедовал кэмп в первую очередь как искусство, любовно преодолевающее чувство неловкости, в чём и состоит его целительность для широкой аудитории. И где-то после смерти Фассбиндера прошла грань, отделяющая прежний, драматический период творчества Бокмайера, от чистого водевиля, в который он улетел, когда раз найденный рецепт художественной состоятельности превратился в самоповтор и общее место, освободив дорогу окончательному разрушителю мифов Кристофу Шлингензифу.
Приложение. Статья Райнера Вернера Фассбиндера о фильме Вальтера Бокмайера «Джейн остаётся Джейн»
Немецкое кино обогатилось
«Джейн остаётся Джейн» Вальтера Бокмайера и Рольфа Бюрмана
Разрабатывая проблематику обездоленных и маргиналов, художники наконец столкнулись со стариками: как оказалось, к счастью и удаче для самих авторов. Эта тема избавляет их от опасной заботы о гомосексуалах, евреях, коммунистах (настоящих), рабочих, женщинах & детях и многих других, с кем не оберёшься хлопот на немецкой культурной сцене, всё решительнее сеющей страх кругом, обосновывая всевозможные опасения, чтобы почти каждый художник бежал во внутреннюю эмиграцию, понукаемый внутренней цензурой. Многие уже до того дошли, что считают желаемым результатом эти порождения самоцензуры под чутким контролем жестокости. Но это широкое поле, где некоторые работают с проблемой старости, в чём нельзя заподозрить отсутствие мужества, раз они показывают общество, в котором притесняют пожилых людей. Ведь именно такое общество они показывают, если его показывают, правда?
Ничего подобного! С тех пор, как появился фильм Вальтера Бокмайера «Джейн остаётся Джейн», стало ясно, почему культурный сектор так доброжелательно реагирует на всевозможные спектакли, телепостановки и фильмы о пожилых. Все эти работы (безусловно, разные по качеству) лишь поддерживают ту систему, которую якобы критикуют; немецкие художники разработали системную критику, что огорчает и пугает. В конце останется только мёртвое немецкое искусство, не способное заметить ничего, кроме самого себя. Те немногие, которые решились бодрствовать, рано или поздно должны рассчитывать на возмездие, ведь те, кто готовится нападать, справедливо полагают, что несчастные будут только петь о любви со вставными зубами. Всё, что вы тогда сможете – это только покончить с собой. В стране воцарится спокойствие.
Вальтер Бокмайер и съёмочная группа его дебюта на фестивале в Локарно, 1977 год
При таких обстоятельствах Вальтер Бокмайер снял революционный фильм. Насколько это может быть наивно, здесь не так важно, ведь «революционное» с интеллектуальной подоплёкой в искусстве уже не революционно, а даже вовсе контрреволюционно из-за веры в институции. Как ещё, например, театр, который вообще-то наиболее решительно и идеально настроен на идеи Маркса, мог бы удовлетворять буржуазные потребности и нормы, в самом «счастливом» случае?
Бокмайер не был от этого застрахован, вероятно, он даже не знал статистики домов для престарелых или социологического состава заключенных, когда снимал свой фильм о старости, а значит, «Джейн остаётся Джейн», в сущности, фильм не о старости, а о страхе художника с обострённым восприятием перед ней. В результате фильм не вызывает ни жалости, ни куцых мыслей вроде «я нужен там», ни ни к чему не ведущих перемигиваний между хитрыми старыми героями и 80% зрителей в возрасте от 20 до 30. В фильме нет ощущения притворной жизненной поддержки, и бедные, милые старики в нём не эксплуатируются с открытым и честным щенячьим взором за счёт госбюджета – «Джейн остаётся Джейн» делает страх перед старостью у тех, кто его породил, обоснованным, ощутимым и неизбежным.
Но даже самая глубокая тоска не откроет сердце, пока не перестанет работать мозг. Ни одна популярная трагедия не вызовет пресловутых слёз, которых не стоит стыдиться, как и допускать уклонение от гнева по поводу того, что мы живём в обществе, принуждающем нас бояться старения. Мы вынуждены думать дальше: о том, возможен ли страх старости без страха повседневности, вплоть до того, открывает ли ещё нам кино, почему в нас столько страха, кому это выгодно, должно ли так быть и не пора ли снова подумать о том, что нам следовало бы изменить, как быстро и какими средствами?
Старушка Джейн встречает Тарзана своей мечты («Джейн остаётся Джейн»)
«Джейн остаётся Джейн» во многом показательный фильм: он сделан на средства замечательного «Камерафильма», отдела ZDF, где режиссёры получают для работы достаточно, чтобы оказаться в моральном долгу создать нечто художественное, что обычно приносит множество долгов, отчего авторы (я осмелюсь написать это снова) становятся боязливыми, манипулируемыми и безопасными. Бокмайеру удалось наделать меньше долгов, чем многим, и он, в отличие от большинства, не пытался скрыть стеснённые условия съёмок. Фильм нам снова даёт ясно увидеть финансовую издёвку канала, который наконец может похвастаться, что сделал возможным нечто подобное, вот в чём дело. Бокмайер же не отрицает своих границ, он признает, что тому, чему ему ещё предстоит учиться, он должен будет научиться.
Таким образом, из своей признанной бедности, из-за необычайно ловко переигранных (предварительных) ограничений режиссёра в постановке, получилась ценность, которую редко встретишь в немецком кино. Она может помочь определить выстраданное как страдание и освободить сознание.
Райнер Вернер Фассбиндер, 6 мая 1977 года, Die Zeit
Примечания:
[1] Строго говоря, Бокмайер и Фассбиндер были близки только раз: это произошло в двухэтажном доме на Монмартре. Их отношения закончились погоней на авто по всему кварталу, где Бокмайер спасался от разъярённого Фассбиндера с канделябром наперевес. [Назад]
[2] Квинтэссенцией такого рода фильмов принято считать «Кровавую пятницу» Рольфа Ольсена, которая чудесным образом выделяется среди множества однотипных фильмов как единичный просвет среди общего слепого помрачения. Посмотрев её, можно закрыть вопрос о подобном кино – или, напротив, начать более подробное его изучение. [Назад]
Авторский текст / перевод статьи Райнера Вернера Фассбиндера:
Петер Ремпель